Талантливый мистер Рипли - Хайсмит Патриция - Страница 54

• Предыдущая
• 54/65
• Следующая

Мистер Гринлиф покачал головой с мягкой отцовской укоризной, будто ему и впрямь было легко поверить в такое поведение сына.

– Мне кажется, именно в тот вечер он и произнес эту самую фразу, что если что-нибудь «в этом роде произойдет, то это его доконает». Я был тогда в Венеции, и мне все это было ужасно неприятно. Полиция наверняка проклинала меня за то, что я не объявился, зная, что меня разыскивают. Но факт остается фактом – я действительно не знал об этом.

– М-да-а, – протянул мистер Гринлиф без малейшей заинтересованности.

Том поднялся, чтобы достать бутылку бренди.

– Боюсь, я не могу согласиться с тем, что Ричард покончил с собой, – сказал мистер Гринлиф.

– И Мардж так не думает. Это всего лишь предположение. Я даже не считаю его наиболее вероятным из всех.

– Да? Каково в таком случае ваше окончательное мнение?

– Думаю, он где-то скрывается. Позвольте предложить бренди, сэр? После Штатов вам должно казаться ужасно промозгло в этом доме.

– Честно говоря, да. – Мистер Гринлиф взял протянутую рюмку.

– Видите ли, он может сейчас находиться где угодно, и совсем не обязательно в Италии. Вернувшись в Неаполь, Дикки мог отправиться куда глаза глядят: в Грецию, во Францию. Ведь доселе его по-настоящему никто не искал.

– Все так, все так, – устало согласился мистер Гринлиф.

Том очень рассчитывал, что Мардж забудет о приглашении торговца антиквариатом на коктейль в «Даниэли», но его надежда не оправдалась. Около четырех часов мистер Гринлиф отправился в свой отель отдохнуть, и, как только он ушел, Мардж напомнила Тому, что в пять они идут на коктейль.

– Неужели тебе этого хочется? – спросил Том. – Я даже не могу вспомнить имени того, кто нас пригласил.

– Малуф. М-а-л-у-ф. Мне хочется пойти. Хотя бы ненадолго.

Вот так и пришлось пойти. Том с отвращением видел со стороны то, что они с Мардж представляли собой в глазах всех: не один, а целых двое участников нашумевшей истории с Гринлифом, выставленные для всеобщего обозрения, как акробаты на арене цирка под лучом прожектора. Он понимал, они привлекли внимание Малуфа лишь как случайно подвернувшиеся «интересные личности», способные украсить его компанию. Наверняка уже успел раструбить, что у него на вечеринке будут Мардж Шервуд и Томас Рипли. Невыносимо. И легкомысленного поведения Мардж совершенно не оправдывают ее слова о том, что она ничуть не обеспокоена исчезновением Дикки. В него даже закралась мысль, что Мардж так жадно пьет мартини только потому, что он бесплатный, будто в его доме не было сколько душе угодно спиртного. К тому же он собирался прикупить еще несколько бутылок, когда они отправятся обедать вместе с мистером Гринлифом.

Том не спеша потягивал вино, стараясь держаться подальше от Мардж. Когда его спрашивали, он подтверждал, что является близким другом Дикки Гринлифа, не забывая при этом заметить, что совсем мало знаком с Мардж.

– Мисс Шервуд гостит у меня в доме, – произносил он с натянутой улыбкой.

– А где же мистер Гринлиф? Как жаль, что вы не привели его, – говорил мистер Малуф, двигаясь слоновьей походкой по комнате с зажатым в руке бокалом из-под шампанского, содержащим коктейль «Манхэттен». На нем был клетчатый костюм из английского твида, из тех, что англичане шьют весьма неохотно, особенно для личностей типа Руди Малуфа.

– Я полагаю, мистер Гринлнф отдыхает. Мы увидимся с ним чуть позже за обедом.

– Вот как, – сказал Малуф. – А вы читали сегодняшние вечерние газеты?

Этот вопрос он задал исключительно вежливым, с оттенком почтительности, тоном, придав лицу торжественное выражение.

– Да, читал, – ответил Том.

Мистер Малуф кивнул, не прибавив ни слова. Том попытался вообразить, какую околесицу пришлось бы нести в свое оправдание, если бы он сказал, что не читал газет. В вечерних газетах сообщалось, что Герберт Гринлиф прибыл в Венецию и остановился в отеле «Гритти-Палас». Никаких сообщений об американском сыщике, прибывающем в Рим, как и вообще упоминания о таковом, не было, что заставило Тома усомниться, говорил ли вообще мистер Гринлиф что-либо подобное. Это начинало казаться одним из предположений, высказанных кем-то другим, или одним из его собственных опасений, не имеющих под собой никакой реальной почвы. Нелепых опасений из тех, которых через пару недель он, как правило, начинал стыдиться.

К такого рода предположениям относилась и мысль о том, что в Монджибелло у Дикки с Мардж был роман или что они хотя бы находились на грани романа. Или все эти страхи в связи с поддельными подписями на банковских чеках, которые якобы могли разоблачить его, если он будет продолжать играть роль Дикки Гринлифа. Ужас, охвативший его тогда, бесследно исчез. Согласно последним сообщениям, семь из десяти американских экспертов отрицали факт подделки подписей, утверждая, что подпись Ричарда Гринлифа настоящая. Если бы он не поддался своим воображаемым страхам, смог бы еще раз заполнить чеки для американского банка и навсегда остаться Дикки Гринлифом.

Том сжал губы. Какой-то частью сознания он пытался воспринимать Малуфа, старавшегося произвести впечатление серьезного интеллектуала, подробно рассказывая о своей утренней поездке на острова Мурано и Бурано. Стиснув зубы и нахмурившись, Том слушал его, одновременно упорно стараясь сосредоточиться на собственных мыслях. Вероятно, стоит серьезно отнестись к сообщению мистера Гринлифа о приезде сыщика. По крайней мере, до того момента, пока оно не будет опровергнуто. Но он не позволит, чтобы это сообщение сбило его с толку или заставило хотя бы в малейшей степени обнаружить свой страх.

Том рассеянно ответил на какое-то замечание Малуфа. Тот засмеялся своим глупым смехом и отошел. Том с насмешкой смотрел в удаляющуюся спину, осознавая, что все время вел себя грубо и следует взять себя в руки, быть повежливее. Ведь он хотел быть настоящим джентльменом, а в это понятие входит способность вести себя корректно даже по отношению к второсортным торговцам антиквариатом, перекупщикам всякой дешевки. Образцы этих, с позволения сказать, произведений искусства, всякие там пепельницы, он сподобился увидеть, например, в спальне, где гости сложили свои пальто и плащи. Все эти люди слишком напоминали тех, с кем он расстался в Нью-Йорке. Они присасывались к нему как пиявки, и хотелось бежать от них куда глаза глядят.

Он пришел сюда только из-за Мардж, единственно ради нее. Ее-то он и проклинал за то, что привела его сюда. Том отхлебнул мартини, посмотрел в потолок и решил, что еще несколько месяцев – и он достигнет такой степени душевного равновесия, что будет в состоянии переносить даже подобных типов, окажись он снова в такой компании. Он стал раскованнее с тех пор, как покинул Нью-Йорк, и наверняка в дальнейшем еще больше преуспеет в этом.

Том снова устремил взгляд в потолок и погрузился в мечты о своем путешествии в Грецию… Из Венеции поплывет сначала по Адриатическому морю, а затем по Ионическому – на Крит. Вот какие у него планы на лето. Июнь. Какое красивое слово, до чего же сладко звучит! От него веет блаженной ленью и солнечным светом! Но лишь какое-то мгновенье Том витал в облаках. Громкий, пронзительный американский говор вновь заполонил уши, высокие ноты будто когтили, парализуя нервные окончания на плечах и спине. Он невольно начал удаляться от этих голосов, приближаясь к Мардж. Кроме нее, в комнате находились еще две дамы – отвратительные, мерзкие жены двоих не менее мерзких бизнесменов. Надо признать, на их фоне Мардж показалась более привлекательной, хотя голос у нее был неприятный. Но у тех двух – еще хуже.

Ему так хотелось намекнуть ей, что пора бы уж и уйти, но ведь не положено, чтобы мужчина первым предлагал это. Поэтому он ничего не сказал, только с улыбкой присоединился к группе, в которой стояла Мардж. Кто-то вновь наполнил рюмку Тома. Мардж разглагольствовала о Монджибелло, о книге, которую писала, и, кажется, совершенно очаровала троих джентльменов с седыми макушками, залысинами и морщинистыми лицами…

• Предыдущая
• 54/65
• Следующая