И буду век ему верна? - Полякова Татьяна Викторовна - Страница 48

• Предыдущая
• 48/50
• Следующая

Не успели мы выйти в коридор, как там по– явился еще один тип, тот самый, что не позволил верзиле надавать мне тумаков на дороге.

– Что? – спросил он с интересом.

– Велено запереть их в подвале, – сообщил наш конвоир и тряхнул головой, словно пытаясь избавиться от наваждения. – Только сначала в туалет…

Нас повели по коридору, мы спустились в подвал, возле ближайшей двери ребята притормозили. Задумчивый распахнул ее перед Славкой.

– Спасибо, – сказал тот и скрылся за дверью, а мы остались ждать. Когда Славка вернулся, в туалет отправилась я, а мой недавний спаситель сказал:

– Отведи его, а я за девчонкой присмотрю. – И шагнул за мной, прикрыв дверь. Мы оказались в маленькой комнате с умывальником. Я покосилась на парня и спросила с сомнением:

– Ты боишься, что я смоюсь по канализационной трубе, или просто извращенец?

Он привалился к двери и вдруг улыбнулся.

– Фенька, ты что, меня не узнала? – шепотом спросил он.

– Сережа? – удивилась я, наконец сообразив, кто передо мной. Трудно было узнать в этом красивом, уверенном в себе мужике шофера Вадима, добродушного и недалекого Серегу. Да, время меняет людей. Он засмеялся.

– Ну, слава богу. А я смотрю, ты по мне взглядом мажешь, словно видишь в первый раз. Как дела? – подмигнул он. Глупее вопрос задать трудно, выходит, изменения коснулись только его внешности.

– Дела не очень.

– Не переживай, я что-нибудь придумаю, – посерьезнев, произнес он. – Что бы Димка ни болтал, я-то знаю, ты не убивала Вадима. Да ты бомжа и того пожалела, а тут муж.

– Может, зря ты обо мне хорошо думаешь? – вздохнула я.

– Нет, не зря, – покачал он головой.

– Как бы твой приятель чего не заподозрил.

– Ерунда.

Я уединилась в кабинке, мысли мои были невеселыми, несмотря на слова Сергея, точнее, именно благодаря им. Когда я вышла, Сережа стоял в коридоре, улыбнулся и опять подмигнул. В самом конце коридора была дверь, возле которой томился Славкин конвоир. Вид у него был по-прежнему отрешенный. При моем приближении он распахнул дверь, и я увидела Славку, он шагнул мне навстречу. Местом нашего заточения оказалась небольшая комната с низким сводом и бетонным полом. Мебель здесь отсутствовала, так же как и окошко, зато дверь была добротной, обитая металлом, со стороны коридора она запиралась на засов и рождала ассоциации с застенком. Дверь закрылась, засов лязгнул, и мы оказались в темноте. Славка взял меня за руку и сделал несколько шагов, достиг стены и опустился на пол. Я села рядом, чувствуя его локоть. Мы молчали, однако вскоре я не выдержала:

– Как ты надеешься его облапошить?

– Что? А-а. Никак.

– Никак? Ты отдашь ему фирму за здорово живешь?

– Ну да, отдам. Он разбогатеет на несколько миллионов. Есть придурки, которые свято верят, что это приносит счастье. Похоже, он из их числа.

– А ты в это не веришь?

– Я взрослый мальчик и успел поумнеть.

– Придурок ты, прости господи, – в досаде покачала я головой.

– Еще полгода назад я бы с тобой согласился.

– И что изменилось за полгода? – хмыкнула я.

– Долго объяснять.

– А куда мы торопимся?

– Тоже верно. Тогда, если позволишь, я начну издалека. У Озерова был внебрачный ребенок, которого он так и не признал.

– Ну, был, ты-то тут при чем?

– У меня похожая история. Мама училась в институте, влюбилась в однокурсника. Он сделал ей ребенка, а жениться не пожелал. И не признал меня своим сыном. Мать одна меня воспитывала, не ожидая от бывшего возлюбленного никакой помощи, а он, естественно, ее не предлагал. Я окончил школу, мечтал учиться в Англии. Денег на это, конечно, не было. И она первый и последний раз обратилась к отцу, наплевав на гордость. Он ее выгнал, сказав, что ничего слышать обо мне не желает. Это здорово задело – не мать, меня. Она-то знала, чего он стоит. Мой папочка был богатым человеком, очень богатым, ну, и я, задетый за живое, поклялся, что стану еще богаче, утру нос родителю.

– В Англию поехал?

– Ага, работал, учился. Потом вернулся сюда. Организовал свое дело, вкалывал как проклятый. Деньги прибывали, а я крутился как белка в колесе. День за днем, год за годом. Работа, работа, работа… Девушки, конечно, были. Много девушек. На одной я даже хотел жениться. Но как-то не получилось. Виделись мы редко, у меня времени не было, ей это надоело, и она нашла другого. Я об этом узнал, когда она позвонила и сказала, что замуж выходит. И очень удивился, что мы не виделись четыре месяца. Мне казалось, неделю, не больше. После этого хорошие девушки куда-то исчезли. Мне проще было со шлюхами, времени тратить не надо, никаких тебе обязательств. Потом мама заболела, казалось, вроде бы ничего серьезного, я к ней в больницу забегал минут на пятнадцать, толком поговорить некогда было, а через две недели она умерла. Одна. Я в Москву по делам уехал. Тошно стало, и я ушел с головой в работу, чтоб не думалось. Но мысли всякие уже тогда начали появляться. Неужто вот так всю жизнь и проживу? А полгода назад я встретился с папашей, на приеме. Он сам ко мне подошел, по плечу похлопал, назвал сыном и заявил, что гордится мною. Я улыбался, а в душе была такая муть. Что ж я за человек такой, если эта мразь мною гордится? Тоска напала, хоть волком вой. Работа не в радость, да что работа… вся жизнь. Смотрел вокруг и думал, ведь должно, должно быть что-то, ради чего стоит жить.

– Ну, и надумал что-нибудь?

– Надумал, когда тебя увидел. – Я присвистнула и головой покачала, а он продолжил: – Меня бессонница замучила, и я взял за правило часов до двух ночи по улицам болтаться. Идешь себе не спеша, размышляешь. И однажды увидел девушку. Вывернула из переулка, а рядом с ней штук пять бродячих собак. Выглядело это довольно странно.

– Представляю.

– Ты шла по улице, а я за тобой, так и болтался до утра. Днем сидел на работе и не мог понять, отчего в голове пусто, пока не дошло. Я ночи жду. Прибежал в тот же переулок, а тебя нет. Я к твоему дому. Накануне я тебя до дома проводил, так что знал, где ты живешь. Сидел на скамейке, пытался отгадать, которое из окон твое. На следующий вечер пришел пораньше, потом носился по всему району и готов был реветь от отчаяния, словно мне года три и я потерялся. Иду к остановке, а ты возле сквера сидишь, собак кормишь… Конечно, я попытался узнать, кто ты…

– Преуспел?

– Я же старался.

– И что узнал?

– Ну, узнал, что твой муж погиб…

– И это показалось тебе очень романтичным? И за свои фантазии ты готов выложить миллион? Дурак ты, Славка. Редкий дурак. Думаешь, я по ночам брожу, потому что меня совесть мучает? Все гораздо хуже. Меня тоска гоняет оттого, что любовник бросил. Что совершила смертный грех за просто так. А не бросил бы, так я бы о грехе и не вспомнила, проживала б мужнины деньги и была счастлива.

– Нет, не была бы, – вздохнул он. – Я знаю.

– Да ничего ты не знаешь… не стою я миллиона, копейки и той не стою.

– Ты дальше слушать будешь? – усмехнулся он.

– Валяй, – фыркнула я.

– Каждую ночь я брел за тобой и думал: сегодня непременно подойду. И не решался. Подойду, а дальше что? Не знаю, сколько бы я еще таскался за тобой по улицам, если бы те придурки ко мне не пристали, ты не пришла на помощь и я не оказался в твоей квартире.

– А я гадала, откуда тебя ветром надуло. Все передумала, даже решила, что ты внебрачный сын Озерова, потом вовсе за Димку приняла. Фантазии у меня тоже будь здоров.

– Ну, вот, теперь фантазировать не надо. А что касается миллиона… Деньги заработаю, в этом я не сомневаюсь. Главное, чтобы ты была рядом.

– И тебя твой выбор не смущает? Мог бы найти девушку получше.

– Наверное. Только мне нужна ты. И не думай, что я такой уж благородный, на самом деле мною движет корыстный расчет. Вдруг мой поступок произведет впечатление, и ты решишь, что я тот самый парень, с которым стоит умереть в один день. Желательно, прожив долгую счастливую жизнь.

– А если не решу? Потратишь миллион впустую? Ей-богу, дурак.

• Предыдущая
• 48/50
• Следующая