Купание голышом - Хайасен Карл - Страница 8

• Предыдущая
• 8/86
• Следующая

– Иными словами, я все равно доплыла бы до берега?

– Да, так или иначе.

– То есть формально это не спасение? – спросила она. – Хотя мне в некотором роде нравится сама идея, что меня спасли.

– Осторожнее – плита, – посоветовал Странахэн.

Каждый кусок рыбы сначала отправлялся в миску с хлебными крошками, затем на сковороду. Джои слышала шипение всякий раз, когда филе приземлялось в горячее масло; она насчитала восемь кусков и задалась вопросом, хватит ли на двоих. Никогда еще она не была так голодна.

– Расскажи мне о себе, Мик. Обещаю никому не выдавать твои мрачные секреты, – сказала она.

– Как ты себя чувствуешь? С глазами получше?

– Не узнаю, пока ты не снимешь с меня эту дурацкую повязку для слепых.

– Это не повязка для слепых, – сказал он, – и ты можешь снять ее, когда захочешь.

Он отрезал полосу от полотенца, намочил ее в прохладной пресной воде и соке алоэ и осторожно обмотал Джои лоб. Часом раньше она упрямо пыталась самостоятельно обойти вокруг дома, споткнулась о мешок с собачьим кормом и чуть не сломала лодыжку.

– Я даже фамилии твоей не знаю, – сказала она.

– Странахэн.

– И чем же вы занимаетесь, мистер С, не считая того, что выуживаете девиц из глубокого синего моря?

– На самом деле там не глубоко. В том месте, где я тебя нашел, – футов двадцать.

– Ну все, хватит. Ты решил испортить мне приключение, – сказала Джои. – Достаточно и того, что я обязана жизнью какому-то растаману-контрабандисту. Теперь ты говоришь, что я в момент моего так называемого спасения была минутах в пяти от пляжа.

– Тебе полегчает, если я скажу, что на прошлой неделе видел там пятнадцатифутовую акулу-молот?

– Смеешься?

Странахэн покачал головой:

– Я серьезно. Она завтракала скатами.

– Ну дела.

– Предпочитаешь сок лайма или соус-тартар? – спросил он.

– И то и другое. – Джон слегка подскочила, когда он взял ее за руку.

– Все в порядке, – сказал он и отвел ее на улицу, на деревянный настил к столу для пикников. Внезапно хлынул свет, Джои вздрогнула, и Мик велел ей оставить повязку. Джои самостоятельно нашла еду, сожрала четыре куска люциана и две порции черной фасоли с рисом, после чего Странахэн принес ей кусок лимонного пирога и холодное пиво.

– Лучшая трапеза в моей жизни, – заявила она, нашаривая очередную салфетку.

– По-моему, ты скоро оклемаешься.

– Что это за звук? Вертолет?

– Да. Береговая охрана, – подтвердил Странахэн, наблюдая, как рыжеватое пятнышко вдали пересекает залив.

– Может, это они меня ищут, – сказала Джои.

– Вполне возможно.

Она беспокойно заерзала.

– Может, внутрь пойдем?

– Почему? – спросил Странахэн.

– Солнце садится, да? Я чувствую, что холодает. Он сегодня красивый? В смысле, закат?

– Никогда не видел некрасивого заката.

– Завтра я сниму полотенце и наконец узнаю, как ты выглядишь, – сказала Джои. – Я думаю, Клинт Иствуд средних лет.

– Тогда тебя ждет большое разочарование.

– Но ты ведь высокий? – спросила она. – Тебе под полтинник?

– За.

– Седина на висках?

– Хочешь еще пива?

– Нет пока, – сказала Джои. – Дай мне опять свои руки.

Странахэн засмеялся:

– Не стоит, они все в рыбе.

– Ты ешь руками! Мне это нравится.

– Мои застольные манеры оставляют желать лучшего, – сказал он. – Побочный эффект жизни в одиночестве.

– Сколько раз ты был женат? – спросила Джои. – Я знаю, это ужасно грубый вопрос, но я кое-что подозреваю.

– Шесть, – ответил Странахэн. – Шесть раз. – Он встал и начал убирать тарелки.

– Господи Исусе. Я-то думала, три.

– Вот видишь, я полон сюрпризов.

– Как так получилось? – спросила Джои, но в ответ услышала только грохот двери. Через несколько секунд в доме побежала вода и забрякали тарелки в раковине. Когда Странахэн вернулся, Джои извинилась.

– За что? – спросил он.

– За назойливость. Я поняла, что ты разозлился, потому что ты стукнул дверью.

– Да нет, просто петли заржавели, к чертям собачьим. – Он всунул ей в руку холодную бутылку. – Хотя, по правде сказать, шесть бывших жен – не повод хвастаться.

– По крайней мере, ни одна из них не пыталась тебя убить, – сказала Джои.

– Одной это почти удалось.

– Что, правда? Ее посадили?

– Нет. Она умерла.

У Джои сперло дыхание. Она надолго приложилась к пиву.

– Расслабься, ягодка. Я ее не убивал, – сказал Странахэн.

– Кем она была?

– Когда я ее встретил? Официанткой, как и все остальные.

Джои не удержалась и захихикала:

– Ты был женат на шести официантках?

– Вообще-то на пяти. Последняя была телепродюсером.

– Ох, Мик…

– И поначалу они были просто восхитительны. Обычно все шло вкривь и вкось по моей вине.

– Но о чем ты думал? То есть, когда добираешься до цифры шесть…

– Да ни о чем я не думал, – сказал Странахэн. – Какие раздумья, когда любовь? Сама знаешь.

Джои Перроне откинулась назад и повернула забинтованное лицо к закату.

– Наверняка все небо розовое и золотое. Господи, я, наверное, ужасно выгляжу с этой повязкой.

– Чаз – это твой первый муж?

– Второй. Первый умер. – И быстро прибавила: – Несчастный случай.

– Фигово.

– Он был биржевым маклером. А Чаз – биолог.

– Мокрецы тебя скоро сожрут с потрохами, – сказал Странахэн. – Давай вернемся в дом.

– Забавно, глаза по-настоящему болят, только когда я плачу, – сказала она. – Жаль, не могу остановиться.

– Пойдем, возьми меня за руку.

– Нет, мне и здесь хорошо. Мошки меня не колышут. – Джои вызывающе хлюпнула носом. – И, знаешь, я рыдаю совсем не из-за этого сукина сына Чаза Перроне. Я на девяносто девять процентов уверена, что я его больше не люблю.

Странахэн промолчал. Он был специалистом по умиранию отношений, по мучительной пустоте, что висит, пока кто-нибудь не сделает шаг.

– Но то, что Чаз сделал там, – она показала на море, – зверски меня бесит. Ты даже не представляешь как.

«Отчего же, представляю», – подумал Странахэн. Вопрос витал в воздухе, и он спросил:

– Тогда почему ты плачешь?

– Видимо, я поняла, что вся моя жизнь свелась к этому мигу в этом месте в этом, – она гневно взмахнула рукой, – кошмарном, мерзком положении. Без обид, Мик, но сидеть полуослепшей на острове с каким-то незнакомцем – это не совсем то, что я в это самое время собиралась делать. Я совсем не так воображала себя в тридцать с чем-то там.

– Слушай, у тебя все наладится.

– Ну да, конечно. После того как мой ебаный муженек, прошу прощения за свой французский, сбросил меня за борт этого ебаного корабля в нашем ебаном круизе в честь годовщины свадьбы! Как, скажи, пожалуйста, женщине такое забыть, а? Как «пережить» такую личную катастрофу?

– Поможет, например, если увидишь, как его волокут в наручниках, – сказал Странахэн. – Почему ты не даешь мне позвонить в полицию?

Джои неистово замотала головой – как бы полотенце не слетело, подумал Странахэн.

– Мик, на суде будет настоящий кошмар – мое слово против его. Он наверняка заявит, что я наклюкалась и свалилась через перила. Я уверена, он береговой охране так и сказал. Четыре года назад я в Дейтоне сдуру села за руль под градусом, адвокаты Чаза это в два счета раскопают. «Будьте любезны, миссис Перроне, встаньте на свидетельскую трибуну и расскажите суду, как ваш дружок-теннисист бросил вас ради манекенщицы, как вы с горя выпили целую бутылку каберне, припарковали автомобиль прямо посреди бульвара Норд-Оушен и уснули…»

– Ладно, остынь.

– Но ведь так и есть? Мое слово против его.

Странахэн согласился, что в суде все может обернуться скверно.

– Это не мое дело, Джои, но как насчет денег? Если ты умрешь, Чаз разбогатеет?

– Нет.

– Даже страховки никакой нет?

– Насколько я знаю, нет, – сказала Джои. – Теперь ты понимаешь, почему я так… ну, не знаю, ошеломлена. Ему не было смысла меня убивать. Если он хотел развестись, достаточно было попросить.

• Предыдущая
• 8/86
• Следующая