Духовные основы русской революции - Бердяев Николай Александрович - Страница 22

Наступил конец всем основным линиям интеллигентской мысли и настроенности, как линии, идущей от Киреевского, так и линии, идущей от Герцена. Славянофильство, народничество, толстовство, русское религиозное самомнение и русское революционное самомнение – кончены, трагически изжиты. Дальше нет движения на этих путях, дальше разверзается бездна небытия. Русские иллюзии кончились безобразной оргией. Но гипноз скоро пройдет. После очищения от грехов, от старой лжи нужно начать новую жизнь на новых путях. Исстрадавшиеся русские люди должны будут обратиться к долгому труду цивилизации. В душах их родятся иные мысли, иное, лучшее сознание. Душа русского народа закалится в более суровой морали. Россия имеет свою миссию, отличную от миссии Германии, Франции или Англии. Но выполнение этой миссии лежит через культуру, через долг послушания бремени цивилизации. Мы приняли свою отсталость за свое преимущество, за знак нашего высшего призвания и нашего величия. Но тот страшный факт, что личность человеческая тонет у нас в первобытном коллективизме, не есть ни наше преимущество, ни знак нашего величия. Совершенно безразлично, будет ли этот всепоглощающий коллективизм «черносотенным» или «большевистским». Русская земля живет под властью языческой хлыстовской стихии. В стихии этой тонет всякое лицо, она несовместима с личным достоинством и личной ответственностью. Эта бесовская стихия одинаково может из недр своих выдвинуть не лица, а личины Распутина и Ленина. Русская «большевистская революция» есть грозное всемирно-реакционное явление, столь же реакционное по своему духу, как «распутинство», как черносотенное хлыстовство. Русский народ, как и всякий народ, должен пройти через религиозную и культурную дисциплину личности. Для этого необходимо отказаться от русских иллюзий. Гибель этих иллюзий не есть еще гибель мира. Нам не дано знать времен и сроков конца мира. И не есть ли эсхатологическое и апокалиптическое истолкование религиозными народниками всех русских несчастий и русских грехов – одна из русских иллюзий и соблазнов, порожденных русским самомнением?

«Русская мысль», январь-февраль 1918 г.

Давно уже разложившаяся идея интернационала, давно потерявшая всякую силу в жизни, вновь в несколько дней извлечена на свет Божий, вновь владеет сердцами и господствует в массах. Вряд ли длительным может быть это господство, но очень интересно понять, как и почему столь выветрившаяся идея могла стать действенной. Идеология социалистического интернационализма была на скорую руку приспособлена к инстинктам и настроениям сегодняшнего дня. И как это часто бывает, за лозунгом интернационала может скрываться совсем не то, что он реально должен означать. Социалистическое движение на Западе давно уже вошло в национальное русло, и никакого социализма, кроме социализма национального, французского, немецкого или английского, не существует. Идея интернационала родилась в революционной атмосфере зеленых социалистических надежд, первых детских грез социализма, и соответствовала она детски-незрелому состоянию рабочего движения. Это была утопия, не соответствующая духовному возрасту человечества, но утопия эта вечно способна возрождаться в известной стихийной революционной атмосфере. В человеческой душе есть место для самой разгоряченной социальной мечтательности, и самые безумные мечты вспыхивают в состоянии духовной и социальной незрелости. По мере того как рабочие начинают чувствовать себя гражданами своего отечества и своего государства и рабочее движение делается более зрелым, социализм становится национальным, реформаторским и эволюционным, реализм побеждает в нем утопизм. В. Зомбарт верно назвал революционный социализм доисторическим фазисом социального движения. И нужно сказать, что немецкая социал-демократия сделалась наиболее национальной и эволюционно-реформаторской. Именно она наиболее изменила идее интернационала, и, когда грянула война, немецкие социал-демократы переродились в социал-империалистов. Это – не упрек, а констатирование непреложного факта. И необходимо считаться с этим фактом – мечтательное отрицание его может нам слишком дорого стоить. Давно уже идея интернационала омертвела и продолжала влачить жалкое существование в идеологии социал-демократии лишь за неимением в ее распоряжении каких-либо других конечных идей. Ревизионизм бернштейновского типа фактически победил, победил даже у таких людей, как Г. В. Плеханов, хотя он и не хочет этого признать. Идея интернационала, международного социалистического царства продолжает исполнять роль великой идеи, конечной идеи у тех, которые не вступили на путь духовного углубления и возрождения, которые не порвали с ограниченным позитивизмом. Утопическая мечта о социалистическом царстве Божьем на земле противоположна тому здоровому пессимизму религиозного сознания, для которого торжество высшей и окончательной правды всегда переносится в мир иной.

Русская социал-демократия хотя и сложилась теоретически под влиянием германской и находится у нее в рабстве, но носит на себе специфически русские, совершенно восточные черты. В ней очень сильны элементы восточно-русского утопического народничества и анархического бунтарства. И это особенно ярко отразилось у так называемых «большевиков», которые никак не могут быть названы марксистами и которые в сущности типичные восточники. Русский большевизм и максимализм есть порождение азиатской души, отвращающейся от западных путей культурного развития и культурного творчества. Основная марксистская истина, которую провозглашали первые русские марксисты в своих боях с народниками, та истина, что России предстоит еще пройти через эпоху капиталистического промышленного развития, что буржуазии предстоит еще у нас политически и экономически прогрессивная роль, что не может быть скачка в социалистическое царство из во всех отношениях отсталого старого русского царства, была основательно забыта социал-демократами еще в 1905 году. Ныне же в русской социал-демократии возрождается старый народнический утопизм, буржуазия объявляется классом контрреволюционным, торжество социальной революции считается возможным в стране, прошедшей лишь первые стадии промышленного развития и культурно отсталой, еще не прошедшей элементарной школы свободной гражданственности. Русский революционный социализм легко переходит в извращенный русский мессианизм, основанный на смешении разных планов и разных миров. В русской революционной стихии вечно рождается разгоряченная мечта о царстве Божьем на земле, царстве всечеловеческом, которое раскроется всему миру из пожара, загоревшегося в России. В этом чувствуется исконная хлыстовская русская стихия, и в ней тонет сознание личности. У Бакунина была идея русского революционного мессианизма, революционного света с Востока. Она по-своему конкурировала с консервативным мессианизмом славянофилов. Основана эта идея на преклонении перед народом и народной стихийностью, и переходит она в идолопоклонство перед количественной массой. Эта старая идея вновь вспыхивает в стихии русской революции.