Смерть зверя с тонкой кожей - Александер Патрик - Страница 36

• Предыдущая
• 36/43
• Следующая

– Нам, разумеется, не хотелось бы каким-либо образом торопить или беспокоить вас…

– Я не беспокоюсь, министр, совсем не беспокоюсь.

Нджала подарил их широкой белозубой улыбкой.

– Но мы были бы чрезвычайно признательны, если бы переговоры могли быть завершены как можно быстрее.

– Ввиду опасности сложившейся ситуации, – добавил Смит.

– Знаете, – ещё одна белозубая улыбка, – Я начинаю думать, что на самом деле всё это подстроено с целью получить концессию по низкой цене.

– Ваше Превосходительство, – начал министр, – заверяю вас…

– Мой дорогой министр, я не намерен уступать англичанам. Особенно в бизнесе. Вспомните Биафру. Существуй в мире хоть какое-то подобие социальной справедливости, о которой так любит говорить ваше правительство, – Британия непременно пришла бы на помощь бедной маленькой Биафре. Этого не произошло. Слишком большие затраты.

– Ваше Превосходительство, я вынужден протестовать…

– Или взять Южную Африку. Протестовать против апартеида легко, приятно и не стоит ни цента. Но попытайся кто-то помешать торговле – а ЮАР, кажется, ваш третий по величине покупатель – и у этого кого-то начнутся проблемы.

Резко вмешался Смит:

– Сэр, я не занимаюсь ни финансами, ни политикой. Только вопросами безопасности. А ситуация, как мы пытаемся довести до вашего сведения, складывается угрожающая. И она будет ухудшаться, без преувеличения, с каждым часом вашего пребывания здесь.

Опять широкая улыбка.

– Мой дорогой мистер Смит. Я привык к опасности. Я живу так всю жизнь. Вы не поверите, если я расскажу, сколько раз меня собирались убивать. И здесь я чувствую себя в большей безопасности, чем где бы то ни было за пределами своего укреплённого дворца. Все эти вооружённые люди, и этот, как его, снайпер из летнего домика.

– Сержант Клиффорд.

– Необыкновенный стрелок, я уже слышал. Молниеносная реакция, исключительная меткость.

Он подошёл к западному окну и посмотрел вниз, в сторону летнего домика. Сержант Клиффорд неподвижно сидел у открытого окна. На коленях у него покоился Армалайт, созданный специально для уничтожения Нджалы, а теперь, по иронии судьбы, используемый для его защиты.

– Вот, его милость Большая Шишка, – сказал Клиффорд.

Шеппард, находившийся в том же домике, спросил:

– Обзор как?

– Неплохой.

– Что думаешь об остальных приготовлениях?

– Вполне удовлетворительно. Слабые места прикрыты. Покажется – будет трупом.

Он продолжал поглаживать ружьё, неосознанно, как мужчина, гладит женщину, с которой только что занимался любовью – просто потому что приятно ощущать округлость и мягкость её форм и бархат кожи.

Обед проходил под бормотание радио, включённого на новостях LBC.

– Прошу прощения, – сказал Нджала, – но события мне нужно знать точно, особенно теперь. О заговорах желательно узнавать если не первым, то одним из первых.

Эбботт вёл древний и не слишком хорошо чувствующий себя «Флоренс» (небольшой ремонт, смена цилиндров и распределителей зажигания ему весьма не помешала бы) к местечку неподалёку от Бокс-Хилл. Местечко, как правило пустовало даже в самые тёплые воскресные дни.

– Как она тебе? – счастливо спросила Элис.

– Пардон?

– «Флоренс».

– А, «Флоренс». Неплохо, неплохо. Очень даже.

По правде говоря, он находил машину шумной, тесной и тряской, как впрочем и любые малолитражки.

– И приятно так, с откинутой крышей, скажи ведь? Особенно в жаркие дни.

А ещё уносит выхлопные газы, пробивающиеся сквозь пол.

К двум часам они нашли укромное местечко вдалеке от дороги и припарковали «Флоренс» в тени старых деревьев.

– Разве не замечательно? А как тихо и спокойно! Как будто на необитаемом острове!

Элис сияла от счастья.

Они разбили пикник, пообедали яйцами вкрутую, паштетом и сервеладом, выпили красного вина.

Потом они шли лесом, крепко взявшись за руки.

– Запах цветущей таволги в летнем лесу, – пробормотал он.

– Что?

– Я всегда буду помнить его.

– На что он похож?

– Она очень ароматная, с маленькими белыми цветочками.

– Я не чувствую. Даже не вижу.

Он показал:

– Вот, смотри. Но сейчас ещё рано для цветов. И для ароматов. Это всё в июне.

– Почему ты всегда будешь помнить его?

– Запах детства. Тогда всё было ярче.

Он прошли ещё немного. Солнце стало припекать с неожиданной силой и обоих потянуло в сон. Они улеглись в тени деревьев, обнялись и некоторое время целовались – не из страсти, а просто, чтобы найти поддержку друг у друга. Потом заснули, точнее задремали – просыпались, теснее прижимались друг к другу и засыпали дальше.

К четырём они проснулись окончательно, улыбнулись друг другу, поцеловались и побрели обратно к машине, всё так же держась за руки. Пили горячий кофе из термоса, любовались зеленью весенней листвы, и тем, как ветер колышет травы и не думали ни о чём. Им просто было хорошо друг с другом.

Грелись на солнце, смотрели на природу вокруг, не видя её. И ловили каждый миг этого общения – им не нужно было ни слов, ни прикосновений.

Это был миг спокойствия, последний миг уходящего дня.

В Лондоне происходило нечто ужасное, но они узнают об этом только после.

Переговоры в Лейфилд-холле шли хорошо – хорошо для Нджалы: согласно инструкциям, полученным президентом торговой палаты и его советниками, скорость значила больше выгоды.

Нджала был всё так же ловок и внимателен, но вполуха продолжал слушать радио.

Вскоре после четырёх сообщили: взрыв на Трафальгарской площади, во время встречи ветеранов еврейского происхождения. Погибло шесть человек, имеются раненые. Точное число жертв неизвестно и продолжает расти.

Бомба, небольшой чёрный чемоданчик, была брошена в толпу из автомобиля, на большой скорости появившегося со стороны Стренда, пересекшего площадь и скрывшегося по Пэлл-Мэлл. Автомобиль нашли на Сент-Джеймс. Там преступники, двое мужчин, вероятно пересели на другую машину и исчезли.

Нджала выключил радио и заявил:

– Как вам известно, я – противник сионизма. Однако я категорически осуждаю терроризм и убийства невиновных. Предлагаю почтить память погибших минутой молчания и отложить переговоры до завтра.

Все встали. Печальнее всех выглядел сам Нджала, время от времени невзначай касавшийся своего браслета.

Эбботт привёз Элис в маленький паб у Окли, где им подали простую и вкусную деревенскую пищу – мясной пирог с почками и бутылку бургунского.

– Чем ты думаешь заняться сегодня вечером?

– Вернуться домой. Валяться на диване, смотреть телек. Потом меня потянет ко сну. И я лягу в постель с моим мужчиной, самым красивым в мире. Знаешь, какой ты красивый?

На обратном пути они включили радио и узнали про взрыв. Ответственность за взрыв взял «Чёрный сентябрь».

Оставшуюся дорогу ехали молча. Элис стала мёрзнуть и надела кардиган.

Собранные фрагменты чемоданчика и бомбы были аккуратно разложены на столе у Контролера.

Кроме Контролера присутствовали Смит, два эксперта из сапёрного отдела Скотленд-Ярда, Шеппард и министр.

– Это новый тип бомбы, – объяснял один из экспертов, – либо улучшенная модификация старого. Разлёт осколков происходит на высоте двух-четырёх футов. Что крайне усиливает поражающее действие.

Он погрузился в подробности устройства бомбы, действия механизма, детонатора и прочих подробностей, объясняя ислючительно доступно и понятно – для второго эксперта. Остальные присутствующие понимали слабо.

Контролер тепло поблагодарил обоих экспертов и они удалились.

– Что бы мне хотелось знать, – сказал он, – так как им удалось провезти чёртову бомбу через границу, при всех этих штуковинах в аэропорту.

– Может, им помогла ИРА? – предположил Смит.

– Думал об этом. У ИРА достаточно своих проблем с провозом оружия, чтобы ещё помогать кому-то со стороны.

– Как бы то ни было, – вмешался министр, – о контактах между ИРА и «Чёрным сентябрём» нам неизвестно, не так ли?

• Предыдущая
• 36/43
• Следующая