Смерть раненого зверя с тонкой кожей - Александер Патрик - Страница 43

• Предыдущая
• 43/50
• Следующая

– Конечно, сэр. Так я себе и сказал. Но было еще кое-что: у него с собой был один из этих дешевых деловых кейсов. Ну, вы знаете, вроде тех, что по десять центов за дюжину, как говорится.

Начальник Департамента указал на остатки кейса на столе.

– Вроде этого? Или того, что от него осталось.

– Трудно сказать, но... Я бы сказал, что да. Еще одна вещь мне показалась странной: почему он нес его сам? То есть, почему не поручил это своему секретарю? Конечно, я не думал об этом тогда, это просто вроде тех дурацких праздных мыслей, которые заполняют голову, когда нечем больше заняться.

– Мне ваши мысли не кажутся ни дурацкими, ни праздными, – сказал начальник Департамента. – Наоборот, они свидетельствуют о вашей своего рода инстинктивной проницательности, благодаря которой вы можете очень далеко пойти в вашей профессии.

– Затем вошли эти студенты, ну, то есть, я так решил, что это студенты. Они были достаточно вольно одеты, и все такое, в руках книги. А у одного еще был кейс, точно такой же, как у Нжала. Я проверил книги. Как известно, нет ничего проще, чем вырезать серединку страниц и спрятать в книге пистолет.

Он остановился.

– Затем я проверил кейс. В нем не было ничего, кроме конверта, надписанного по-арабски. Внутри был немалых размеров золотой браслет, состоящий из сцепленных рук. Должно быть, стоил бомбы. В любом случае, молодой человек – кстати, довольно симпатичный парень – улыбнулся и сказал, что это подарок брату на день рождения. Так или иначе, но у него с собой даже был чек на него – из какого-то ювелирного магазина в Париже. После этого парень вместе с остальными направился к столику, но Нжала, очевидно, узнал их, окликнул, и они все уселись рядом, вместе пили чай, смеялись и шутили. А потом они ушли. Взяв книги и кейс.

Робертс снова остановился. В его голосе появилась горечь.

– Конечно, если бы я был еще чуточку посообразительнее, я бы снова попросил открыть кейс.

– Сержант Робертс, – сказал начальник Департамента, – у вас не было ни малейшего повода снова проверять кейс. И ваша сообразительность ни у кого не вызывает сомнений. Как раз наоборот. И мы, можете не сомневаться, об этом не забудем. И не только я, не так ли, суперинтендант Шеппард?

– Совершенно верно, сэр, – ответил Шеппард.

– Спасибо, сержант Робертс, – сказал начальник Департамента. – На самом деле, большое вам спасибо.

Робертс коротко кивнул и вышел. Шеппард сказал:

– Я могу добавить только одно. Когда в субботу вечером Нжала приехал, на нем был тяжелый золотой браслет из сцепленных рук. Я заметил его, потому что он все время его теребил.

– Итак, – сказал начальник Департамента, – похоже, что наш друг и союзник, которого мы так отчаянно охраняем, возможно, помог "Черному Сентябрю" убить полдюжины человек на Трафальгарской площади.

– Так, погодите минуту, – вмешался министр, – таких браслетов в мире наверняка не один.

– И тысячи деловых кейсов, – добавил Смит.

– Конечно, это все подозрительно, – сказал министр, – но, возможно, – это могло быть просто совпадением.

– Согласен, – сказал начальник Департамента, – по случайному стечению обстоятельств, совпадению судьбы и генетики, я мог бы быть Элизабет Тейлор.

– В любом случае, у нас нет доказательств. Совершенно нет никаких доказательств.

– И весьма кстати, не так ли? – заметил Смит. – Иначе мы бы оказались в крайне щекотливой ситуации.

– Я просто не могу думать об этом, – сказал министр.

– Знаете, – сказал Смит, – мне снова начинает казаться, что идея замочить Нжала, возникшая у нас пару лет назад, не была такой уж плохой.

– Смит, – сказал начальник Департамента, впервые за многие годы называя его по фамилии, – довольно эпатажа. Особенно в присутствии министра Короны.

Министр посмотрел на них взглядом, выражавшим, как он надеялся, скрытую неприязнь. Эти ублюдки посылали его вежливо и лицемерно, как это делают все секретные службы.

Довольно долго Элис и Эббот сидели на диване и смотрели телевизор, потом Элис его выключила.

– Почему положительные герои всегда попадают в злодеев, а злодеи всегда промахиваются? Я имею в виду в перестрелках.

– Потому что положительные герои лучше стреляют, дорогая. И потом, что стало бы с сериалом, если бы кто-нибудь всадил пулю в голову главного героя во второй серии?

– Но ведь это не имеет ничего общего с реальной жизнью.

– А кому нужна реальная жизнь, отвратительная, жестокая и короткая, после утомительного рабочего дня в офисе, на заводе или где бы то ни было еще? Все, что им нужно, – это вымысел. Да и почему нет?

– Все, что нужно мне, – это кофе. Ты как?

– Отлично.

– Давай попьем кофе на кухне. Mне нравится кофейничать на кухне.

Они выпили по чашке кофе в крошечной кухне, сидя друг напротив друга за крошечным столом.

Она повернула голову к клетке с канарейкой.

– Ты знаком с Соломоном?

Эббот кивнул:

– Мы встречались.

– Раньше он пел как сумасшедший. Все время. А теперь не поет вообще.

– Может быть, он охрип.

– Я раньше думала, что это как-то связано с тобой. Он перестал петь примерно тогда, когда ты уехал в Африку. Я надеялась, что теперь, когда ты вернулся, он снова запоет.

– Не уверен, что вижу в этом логику. Разве что он безумно в меня влюбился.

– Логика тут ни при чем. У меня просто было чувство, что, если бы он снова запел, это было бы добрым знаком. А теперь ты вернулся, и это хороший знак, вот я и думала, что он снова запоет. Разве ты не понимаешь?

– Да. Да, конечно, – сказал Эббот, ничего не понимая.

Она посмотрела на птичку.

– Пой, Соломон. Спой хоть что-нибудь.

Но канарейка только расправила крылышки, почистила перышки клювом и продолжала молчать.

– И не нужно, пожалуйста, шутить насчет Песни Соломоновой.

– Ты сегодня какая-то очень чувствительная.

Она глотнула кофе и пригладила волосы.

– Ты не любишь меня, не так ли? То есть ты не влюблен в меня. Это другое.

Он помедлил с ответом:

– Я знаю, что ты мне нравишься. Ты очень много для меня значишь. Но я не думаю о тебе постоянно и не буду воспевать в сонетах твои брови. Но какого черта, слова все равно ничего не значат!

– Они значат много для женщины.

– И всегда фальшиво звучат из уст мужчины. Послушай, мне нравится быть с тобой, нравится, когда ты рядом, и, – почти с неохотой, – я не хочу тебя потерять.

Она по привычке смотрела вниз. Ее сердцу неожиданно стало тесно в груди. Впервые в жизни она почувствовала, что почти любима мужчиной, и не могла произнести ни слова.

Спустя некоторое время он сказал:

– Завтра мне нужно сделать несколько звонков, а потом кое-куда сходить.

Он допил свой кофе:

– Возможно, меня не будет день-два. Но после этого все будет кончено.

– Может быть, я съезжу завтра навестить маму, – сказала она.

– Это неплохая идея.

Ее волосы снова упали на лицо, и она в который раз убрала их за уши.

– Завтра, – сказала она. – Завтра, завтра.

Она помотала головой, и ее волосы снова выбились из-за ушей.

– А есть ли у нас с тобой это завтра?

Эббот уже собирался сказать что-то вроде "я надеюсь", или "может быть", или "если повезет", но вдруг заметил, что она чуть не плачет.

– Конечно, оно у нас есть, – сказал он, стараясь успокоить ее теплотой и уверенностью в голосе. – Но не здесь.

– Ты ведь не имеешь в виду Южную Америку со всеми этими военными преступниками?

– Нет, – улыбаясь, ответил он, – не Южная Америка. Другая страна.

– И мы там будем в безопасности?

– Жить долго и счастливо до конца своих дней.

– Пожалуйста, не шути об этом.

Элис снова чуть не плакала. Ричард наклонился вперед и взял ее лицо в свои руки.

– Когда я проведу тебя по пальмовой аллее Шаар Хаголана, – сказал он, – тогда спроси меня, не шучу ли я.

• Предыдущая
• 43/50
• Следующая