Дженни - Гэллико (Галлико) Пол - Страница 8

• Предыдущая
• 8/14
• Следующая

Где-то внизу пробило шесть, но Питер не знал, утро это или еще вечер. От страха и от усталости он совсем отупел и понимал одно: надо висеть, сколько можешь.

Наконец он услышал сквозь мглу слабый голосок, который охал и мяукал чуть снизу.

– Дженни, Дженни! – закричал Питер. – Где ты? Что с тобой?

– Питер! – откликнулась она с облегчением. – Какое счастье! Я так боялась, что они тебя поймали. Ты не ранен?

– Нет, – отвечал ов. – Да где же ты? И где я сам? Как мне к тебе пролезть?

Дженни ответила не сразу.

– Не шевелись, – сказала она. – Мы на башне подвесного моста.

– На башне…– повторил Питер. – Да, я вроде летел вверх… Как интересно!

– Питер, – теперь ее голос стал жалобным. – Прости меня, если можешь!.. Ах, боже мой, боже мой, я принесла тебе столько бед…

Питер не понял толком, что она имеет в виду, а она замолчала, и он не посмел спросить. Когда туман рассеялся, он увидел светлое небо и разобрался, где он, где Дженни. Действительно, оба они были на самом верху, Дженни чуть-чуть пониже, чем он, и на соседней, параллельной башне. Под ним, словно карта, лежал город, перерезанный лентой реки, и Питер подумал, что именно так видят Глазго птицы. К востоку зеленел большой парк, а на западе река становилась шире, и в доках виднелся нелепый и милый силуэт «Графини Гринок».

– Дженни, – крикнул Питер, – собак давно нет. Лезь первая, я пойду за тобой.

Она ответила не сразу, и теперь он видел, с каким отчаянием она смотрит на него.

– Питер, – сказала она наконец. – Прости меня, я не смогу. Так бывает с кошками. Вверх мы влезем, а слезть не можем, боимся. Ты не беспокойся обо мне. Лезь один.

– Если бы я и мог, – сказал Питер, – я бы тебя не бросил. Но я не могу. Что с нами будет?

– Повисим, пока не умрем, – проговорила Дженни. – Или не упадем…

Питер понял, что теперь должен утешать он.

– Ничего, – сказал он. – Сейчас мы живы, и мы с тобой вместе, а что нам еще нужно?..

Наградой ему было слабое мурлыканье.

– Спасибо, Питер, – сказала Дженни.

– И вообще, – продолжал он, – раньше или позже нас заметят и спасут.

– Кто, люди? – горько спросила Дженни. – Если бы ты их знал, как я…

– Я их знаю, – сказал он. – Давай-ка я покричу, чтобы нас скорее заметили.

Он истошно замяукал и мяукал долго. По улицам бежали машины, по мосту шли пешеходы; шли они и по набережным и по ближним улицам, но никто не взглянул вверх, на башни, до самой ночи.

К утру, заметно ослабев, Питер погрузился в забытье. Быть может, он спал, не разжимая лап, потому что в крики, и звон, и шум каких-то машин услышал внезапно. Открыв глаза, ов увидел множество людей у самого въезда на мост. Люди эта кишели, как муравьи, и среди них сверкали медью и сталью автомобили, грузовики и пожарные машины.

– Дженни! Дженни! – закричал Питер. – Погляди вниз! Смотри, что творится!

– Наверное, машины столкнулись…– проговорила она.

Однако темную толпу усеивали белые пятна лиц: люди глядели вверх. Полицейские расчищали место и ставили лестницы. Что-то зашумело совсем рядом, прямо на кошек вылетел самолетик и покружил около них, а какой-то человек, высунувшись из окошка, чуть не тыкал в них странной коробочкой. Джении слабо вскрикнула:

– Ой, что это?

– Фотографируют для газет, – ответил Питер.

– Боже мой, – сказала Дженни, – а я так плохо выгляжу!.. – И, с трудом удерживаясь на весу, она попыталась умыться.

Тем временем оказалось, что башни аварийных машин до Питера и Джении не достанут. Пожарные машины выдвинули самую высокую лестницу, и на нее полезли два пожарника. Медные каски и пряжки красиво сверкали на солнце; красив был и карабкавшийся с ними красномордый полисмен в синей форме. Питер вообще себя не помнил от восторга. Правда, полисмен и пожарники окончили путь ярдов ва двенадцать ниже, чем нужно, и Дженнн снова впала в отчаяние, но Питер заверил ее, что этим дело не кончится.

И впрямь – на башни полезли два верхолаза. Толпа ободряла их криками: «Давай, Чарли!», «Том, впереди!», «Эй, Томас, не сдавайся!», «Сейчас ее Чарли схватит!», «Браво, Том!», «Ура, Чарльз!», «Молодцы!».

– Ах, господи, господи! – причитала Дженни. – Ничего не могу поделать, буду царапаться!.. Нервы, понимаешь… Тут еще этот самолет… Ф-ф-ф-фффф!

Томас, держась на ремне, протянул к ней руки, оторвал ее от насеста, ловко кинул в мешок. Питер крикнул ей: «Держись!», но Чарли уже кидал в мешок его самого.

В мешке было плохо, спускаться страшно, но Питер беспокоился за Дженни и перевел дух лишь тогда, когда услышал радостные крики. Том и Чарли вытащили кошек за шкирку. Полисмены и пожарники окружили их, мужчины широко улыбались, женщины умилялись вовсю. Налетели фотографы, но Дженни была по-прежнему печальна. Том отвечал репортерам: «Да ничего, только когти выпустила…», а Чарли: «Ну, чего там, ерунда!» Приключение подходило к концу. Пожарники убрали лестницу, и все машины, громыхая, отправились по своим делам. Том и Чарли кончили позировать, выпустили кошек и уехали куда-то на своей машине. Толпа таяла. Кое-кто гладил на ходу Питера или Дженни, бросая: «Ну как, полегче стало?», но никто не догадывался покормить их.

Когда мимо них уже проходили те, кто ничего не знал о случившемся, Дженни тяжело вздохнула.

– Что с тобой? – спросил Питер. – Разве ты не рада?

– Мне очень плохо, – ответила она. – Господи, что я натворила!

Питер подсел к ней так, чтобы касаться ее боком.

– Почему ты так грустишь последнее время? – спросил он.

Дженни нервно лизнула себя раза два.

– Питер, – сказала она, – я хочу вернуться к мистеру Гримзу, – и горько заплакала, уткнувшись в его меховой бок.

Дженни! – воскликнул Питер. – Мы поедем к мистеру Гримзу? Ох, как хорошо!

Дженни перестала плакать и еще глубже зарылась мордочкой в мех.

– Неужели ты не сердишься?.. – проговорила она.

– Конечно, нет!.. – ответил он. – Мне очень нравится мистер Гримз, а главное – ему без нас плохо.

– Не надо…– перебила его Дженни. – Не говори, мне стыдно. Никогда не забуду, как он стоял в дверях и звал нас, и просил…

– Чего ж ты злилась на него? – удивился Питер.

– Я знала, что ты прав, – ответила Дженни. – Я поступила тогда жестоко, не по-кошачьи. А ты был добрый, и ты был прав… вот я и злилась. Потому я и в Глазго сбежала… Я думала, ты отвлечешься, забудешь… Да что там, я сама надеялась забыть! И не могла!

Дженни вынырнула из меха Питера, перевела дыхание и лизнула себе бок.

– Когда я упала в воду, – продолжала она, – я решила, что это мне за грехи. Я страшно испугалась за тебя, и больше я ничего не помню… Но когда я очнулась, и ты меня лизал, и я все узнала, я решила вернуться к мистеру Гримзу, только не решалась тебе сказать. А когда мы застряли наверху, я дала себе слово: останемся живы – скажу. Люди говорят, у нас, у кошек, девять жизней. Какая чепуха! Спасешься раз, спасешься два, а когда-нибудь и не спасешься. Если бы мы могли добраться до Лондона…

– Да мы можем! – вскричал Питер. – Бежим!

– Куда? – спросила Дженни.

– На корабль! Я его видел сверху. Сегодня утром из трубы валил дым. Он вот-вот отчалит.

Дженни глубоко вздохнула от радости.

– Как хорошо, когда с тобой мужчина! – сказала она. – Бежим.

И они побежали, не по-кошачьи, не перебежками, – а впрямую, понеслись вскачь и подоспели к самому отплытию. Корабль, собственно, уже отчалил, но они взбежали по сходням, меховыми птицами перелетели с разгона несколько ярдов и опустились прямо на грудь судовому плотнику.

– Вот это да! – закричал он, падая навзничь. – Вернулись! – Питер и Дженни кинулись в камбуз. Кок тут же налил им молока, приговаривая: «Успели? Заголодали? А где билеты, крыски-мышки?» – и кормил их и кормил, а потом бросил им кость, в которую они вгрызлись с двух сторон.

• Предыдущая
• 8/14
• Следующая