Стрекоза в янтаре. Книга 1. Разделенные веками - Гэблдон Диана - Страница 12

• Предыдущая
• 12/128
• Следующая

Интересно, сколько же в Инвернессе маленьких уютных лавок и магазинчиков? По обе стороны Хай-стрит, насколько хватал глаз, тянулись бесчисленные кафе и лавочки, торгующие сувенирами для туристов. С тех пор как королева Виктория сделала Шотландию безопасной для туристов, они потоком хлынули на север и количество их с каждым годом возрастало. Шотландцы, не ожидавшие со стороны юга ничего, кроме военного или политического вмешательства, достойно встретили это нашествие.

Буквально на каждом шагу на главной улице любого шотландского городка попадались магазины и киоски, торгующие песочным печеньем, эдинбургской карамелью, платочками с вышитыми на них трилистниками, игрушечными волынками, клановыми кокардами из алюминия, открывалками в виде палашей, кошельками для мелочи в форме шотландских сумок — отделанных мехом, а иногда еще и украшенных брелоками в виде миниатюрной фигурки шотландца, а также разнообразнейшими клетчатыми тканями и изготовленными из них предметами — от кепи, галстуков и салфеток до мужских панталон «бьюкэнен» совершенно чудовищного желтого цвета.

Разглядывая горы чайных полотенец с примитивным изображением лохнесского чудовища, распевающего «Auld Lang Syne»[5], я подумала, что Виктория за многое должна ответить.

Брианна медленно шла по узкому проходу в лавке и, запрокинув голову, с изумлением разглядывала висящие перед глазами сувениры.

— Как думаешь, они настоящие? — спросила она, указывая на рога горного оленя, торчащие среди целого леса басовых трубок волынок.

— Рога? О да, разумеется. Не думаю, что местная технология изготовления пластиковых, изделий достигла таких высот, — ответила я. — И потом, взгляни на цену! Все, что стоит свыше сотни фунтов, имеет право претендовать на подлинность.

Глаза Брианны расширились, она опустила голову:

— Господи… Слушай, может, тогда купить Джейн вместо них отрез шотландки на юбку?

— Настоящая шерстяная шотландка стоит не меньше, — суховато заметила я. — Правда, удобнее будет везти домой в самолете. Давай заглянем в магазин готовых юбок, там всегда продавались вещи лучшего качества.

Начался дождь, как же в Шотландии без него… Мы сунули свои пакеты в оберточной бумаге под дождевики. Как хорошо, что я настояла захватить их. Неожиданно Брианна прыснула:

— Мы так привыкли называть эти штуки «мак»[6], что уже забыли, как они называются на самом деле! Нисколько не удивляюсь, что это шотландское изобретение, — добавила она, глядя, как с края капюшона стекает вода. — Здесь что, все время идет дождь?

— Ну, не все время, но очень часто, — ответила я, всматриваясь, не видно ли приближающихся машин. — Хотя всегда подозревала, что этот мистер Макинтош был изрядным неженкой. Большинство шотландцев — это я точно знаю — вполне терпимы к дождю… — Тут я прикусила губу, но Брианна, похоже, не заметила обмолвки. Она смотрела на бурный поток воды, бегущий вдоль обочины и с грохотом исчезающий в сточной канаве.

— Слушай, мам, давай лучше пойдем к переходу. Здесь нам не перебраться…

Кивнув в знак согласия, я последовала за ней по улице. Сердце тревожно билось. «Боже, доколе же это будет продолжаться? — спрашивала я себя. — Сколько можно следить за своей речью, спохватываясь, замолкать на полуслове? Почему бы не сказать ей прямо сейчас?»

Еще не время, твердила я себе. Я не трусиха. А если даже и трусиха — плевать! Но еще не время. Пусть сперва посмотрит Шотландию. И не эту ерунду — мы как раз проходили мимо витрины, где были выставлены детские туфельки из клетчатой ткани, — на окрестности, природу… Больше всего на свете мне хотелось бы поведать ей, чем закончилась история. Но для этого мне необходим Роджер Уэйкфилд…

Тут мысли мои словно материализовались, внимание привлек старенький «моррис», с оранжевым верхом, на стоянке, слева от нас, яркий, словно цветок мака на сером туманном фоне.

Брианна тоже заметила его — в Инвернессе не так много автомобилей столь специфического цвета и в таком плачевном состоянии — и, указав на него, воскликнула:

— Гляди, мам, а это машина не Роджера Уэйкфилда?

— Да, кажется, — ответила я. Справа находилось кафе, откуда доносился аромат свежеиспеченных ячменных лепешек, горячих тостов и кофе, растворявшийся в пропитанном влагой воздухе. Я схватила Брианну за руку и направилась к кафе.

— Знаешь, я что-то проголодалась, — заметила я. — Давай выпьем какао с бисквитами.

Любого ребенка можно соблазнить сладким, к тому же они голодны почти все время. Бри спорить не стала и, войдя в кафе, села и взяла со стола закапанный чаем листок бумаги, служивший меню.

Не то чтобы мне так хотелось какао. Просто нужно было время немного подумать, сосредоточиться. На бетонной стене автостоянки красовалась надпись: «Парковка машин только для отъезжающих с вокзала», ниже перечислялось, что грозит владельцам транспортных средств, осмелившихся оставить здесь свою машину и не имевших при этом билета на поезд. Или Роджер больше знал о порядках и законах в Инвернессе, чем я, или же действительно сел на поезд. Да, похоже, он всерьез вознамерился заняться этим исследованием, бедный мальчик…

Сами мы прибыли поездом из Эдинбурга. Я пыталась вспомнить расписание, но безрезультатно.

— Интересно, вернется ли Роджер вечерним поездом? — сказала Брианна, словно прочитав мои мысли, отчего я едва не подавилась какао. Тот факт, что ее заботит приезд Роджера, заставляет подозревать мою девочку в некотором неравнодушии к молодому человеку.

А может, даже больше, чем просто неравнодушии?..

— Я тут подумала, — небрежно продолжила она, — наверное, надо купить Роджеру какой-нибудь подарок, раз уж мы все равно ходим по магазинам? В благодарность за помощь.

— Неплохая идея, — ответила я. — А как думаешь, что бы ему понравилось?

Она, задумчиво хмуря брови, уставилась в чашку, словно хотела отыскать там ответ.

— Не знаю. Что-нибудь хорошее… Ведь похоже на то, что ему придется изрядно повозиться с этими исследованиями. — Вдруг она подняла на меня глаза. — Почему ты попросила об этом именно его? Есть специальные службы, которые занимаются поиском людей, генеалогией и прочим. Папа обращался в компанию «Скот — Серч», когда ему надо было установить чью-то генеалогию, а времени заняться этим самому не было.

— Не знаю, — ответила я и глубоко вздохнула. Мы ступили на скользкую почву. — Это исследование… отец придавал ему большое значение. Это он хотел, чтоб Роджер Уэйкфилд занялся им.

— О-о… — Она помолчала немного, следя за жемчужными каплями дождя, сползающими по оконному стеклу. — Ты скучаешь по папе? — спросила она вдруг и снова наклонилась к чашке: ресницы опущены, глаза избегают моего взгляда.

— Да, — ответила я. Провела пальцем по ободку своей чашки, вытирая следы какао. — Мы не всегда с ним ладили, знаешь ли, но в целом… Да, мы уважали друг друга, а это уже очень много. И любили друг друга, несмотря ни на что. Да, я по нему скучаю.

Она, не произнося ни слова, кивнула, накрыла мою руку ладонью и легонько стиснула. Я обхватила ее длинные теплые пальцы, и с минуту мы сидели вот так, в молчании, попивая какао.

— Знаешь, — сказала я наконец и отодвинула скрипнувший по линолеуму металлический стул. — Я совсем забыла. Хотела отправить письмо в клинику. Собиралась, когда мы выходили, а потом просто вылетело из головы. Думаю, если побегу прямо сейчас, то успею до закрытия. А ты тем временем сходила бы в магазин юбок, это недалеко отсюда, на той стороне улицы. Я же только загляну на почту — и тут же к тебе.

Похоже, Бри была немного удивлена, однако с готовностью кивнула:

— О'кей. А почта далеко отсюда? Ты ведь промокнешь!

— Не волнуйся. Возьму такси. — Я оставила на столе фунтовую бумажку, расплатиться за еду, и влезла в макинтош.

• Предыдущая
• 12/128
• Следующая