Фомка – белый медвежонок. Рассказы - Чаплина Вера Васильевна - Страница 7

• Предыдущая
• 7/23
• Следующая

Вместе с зоотехником вынесли мы Куську из клетки, положили в машину и поехали. Жила я в то время на Новой территории Зоопарка, в маленьком отдельном домике. Недалеко от него, около большого дерева, подготовила я место для Куськи, поставила ей конуру. Надела на Куську широкий, крепкий ошейник, пристегнула к длинной цепи, потом развязала лапы, морду и отошла подальше.

Освобождённая от ремней, Куська некоторое время лежала не шевелясь, потом вдруг вскочила и бросилась в сторону. Она так рванулась, что цепью её отбросило назад. Она опять вскочила, стала рваться, визжать, но вскоре угомонилась, забилась в конуру и весь день оттуда не вылезала. В этот день она не ела. А ночью было слышно, как она опять рвалась, визжала и долго по-волчьи выла. Утром, когда я вышла, Куська спряталась в домик. Корм её остался нетронутым, а кровавая пена на земле говорила о напрасной попытке перегрызть цепь.

Долго не могла к нам привыкнуть Куська.

Целыми днями лежала она в конуре и даже не трогала при ком-нибудь из нас корм. Ела, когда уходили. Осторожно оглядывалась, приближалась к миске, съедала и опять уходила на место. По ночам выла и никогда не лаяла. Чтобы она никого не покусала, я запретила всем домашним подходить к ней. Особенно детям. Меня очень интересовало, когда в этой волчьей воспитаннице пробудится собака. Ждать пришлось долго, и всё-таки я дождалась. Началось с того, что Куська перестала относиться равнодушно к моему уходу. Заметив, что я собираюсь идти, она настораживала уши, высовывалась из конуры, потом вылезала и внимательно смотрела мне вслед. Иногда я нарочно пряталась за угол дома. Постою немного и неожиданно выйду. Куська смущённо поджимала хвост и медленно отходила в сторону. Зато на моих детей, Толю и Люду, совсем не обращала внимания и, казалось, не отличала их от чужих детей.

Но это только казалось, потому что однажды она доказала обратное.

Мимо нашего дома проходили ребята. Один из них нёс мяч, другой, балуясь, выбил его у товарища из рук. Мяч отлетел в сторону и закатился в конуру к Куське. Ребята пробовали достать его палкой, но Куська с такой яростью вырвала её у них из рук, что от этого способа пришлось отказаться. Тогда они стали просить меня достать мяч. Я могла это сделать, вытащив собаку за цепь, но мне не хотелось нарушать доверие, которое она начала питать ко мне. Я уговорила ребят прийти на другой день и уже повернулась, чтобы уйти, когда увидела Люду. По-детски просто и смело подходила она к Куське. Я хотела крикнуть, броситься к ней, но было слишком поздно. Людочка уже нагнулась к мячу, и тоненькая шейка пятилетнего ребёнка была на уровне морды собаки-зверя. Словно загипнотизированная, стояла я, боясь шелохнуться. Малейший шум или движение с моей стороны могли побудить Куську броситься на Людочку. Вот Люда тянет к мячу ручонки… вот чуть-чуть отодвинулась Куська… вот Люда берёт мяч… взяла… отходит… отошла… Я хватаю её на руки и целую, целую без конца. И ещё мне хочется сделать что-нибудь приятное Куське за то, что она не тронула ребёнка. Я бегу домой. Прямо из супа достаю мясо и хочу из рук дать Куське. Но Куська не подпускает меня ближе положенной границы, скалит зубы и предупреждающе рычит… Я положила мясо и ушла.

С этого дня я не стала запрещать детям подходить к Куське, а только просила не слишком к ней приближаться. Но Толя и Люда не послушались. Они стали широко пользоваться моим разрешением. Около Куськи – самое любимое место их игр. Люда строит там из песка куличики, домики, какие-то башенки. Куську это заметно интересует. Она вылезает из конуры, садится в сторонке и наблюдает за детьми.

Теперь Куська уже знает всю нашу семью. С каждым днём всё ближе и ближе разрешает мне подходить к ней. Иногда она даже сама делает попытку подойти ко мне, но мешает цепь. Малейший рывок или движение по-прежнему пугают её. Заметив это, я решаюсь Куську спустить. Меня все отговаривают, убеждают, что она уйдёт. Но какая-то уверенность говорит мне обратное. Я беру острый нож, привязываю его к палке и осторожно перерезаю ошейник. Тяжело вместе с цепью падает он на землю.

Куська свободна. Она может уйти. Уйти куда хочет, убежать совсем – теперь её ничто не держит. Но Куська не уходит. Она не уходит ни в этот, ни в следующие дни. Что-то её удерживает, и это «что-то» крепче цепи.

Каждое утро, когда я ухожу на работу, она провожает меня до выхода с территории. Каждый вечер выбегает навстречу. Она больше не спит у себя в конуре. Вырыла под крыльцом глубокую нору и ночует там. Воет реже, и вскоре мы услышали её лай. Случилось это ночью. Ночами Куське нравилось рыскать по заброшенной территории парка, и как-то раз она наткнулась на сторожа. С поджатым хвостом, острой мордой и стоячими ушами, она всеми повадками напоминала волка. Так же как и волк, увидев человека, бесшумной походкой ушла в темноту. Приняв её за убежавшего из клетки зверя, сторож пошёл за ней.

Куська трусливо уходила от него до тех пор, пока не поравнялась с нашим домом. Заметив свет, сторож подошёл к окну, и тогда… тогда Куська поступила совсем не по-волчьи. Внезапно повернувшись, бросилась она на человека. Вот тут-то мы и услышали её первый лай – отрывистый, прерываемый щёлканьем зубов. Сначала я не поверила своим ушам, но когда к лаю присоединились крики о помощи, поспешила выскочить.

Бедный сторож! Он с трудом отбивался от Куськи, А она, словно вьюн, вертелась вокруг него, стараясь схватить за ноги.

Я думала, что отогнать её будет трудно. Но оказалось совсем не так. Стоило мне окликнуть Куську, как она тут же перестала кидаться. Послушно отошла от сторожа и спокойно дала ему уйти.

Заметно интересовала Куську и наша жизнь. Если мы оставляли открытой дверь, она подходила, садилась у порога и подолгу внимательно следила за тем, что мы делали. Вечером, когда дверь была закрыта, она часто становилась передними лапами на подоконник и заглядывала в освещенную комнату.

Зато гладить себя разрешила Куська много позже. Случилось это после того, как меня несколько дней не было дома. Я нарочно не приходила домой, чтобы узнать, как отнесётся к моему отсутствию Куська. О том, что она делала и как себя вела, мне докладывал Толя. Он говорил, что Куська ко времени моего прихода бегает встречать меня к воротам территории, подолгу смотрит на улицу, выискивая меня среди прохожих, грустит и плохо ест. Пришла я днём, когда Куська не ждала. Она лежала около дома, но, увидев меня, бросилась навстречу. Я протянула руку, и Куська не отскочила, как раньше; она ткнулась в мою ладонь носом и остановилась, неумело помахивая хвостом. Воспользовавшись доверием, я осторожно положила ей на голову руку и стала гладить. Сначала тихо, потом всё смелей, смелей гладила её чёрную атласную голову, до которой так долго мечтала дотронуться. Куська стояла не шевелясь. Как будто замерла она под моей рукой, потом вдруг вывернулась и, уже совсем как собака, стала ласкаться. Прыгала мне на грудь, виляла хвостом, лизала руки, лицо. Так из злого, недоверчивого зверя она стала собакой, – верным другом человека.

Трудно представить собаку преданней Куськи. Я не могу назвать её особенно храброй. В ней оставалось ещё много дикости и звериной осторожности. Но когда ей казалось, что мне или детям грозит опасность, она смело бросалась на защиту.

Как-то раз я пришла на склад. Склад находился на Новой территории, близко от нашего домика, но Куська туда никогда не ходила. Пять огромных псов, охраняющих склад, были её постоянными врагами. Она проводила меня до калитки, осталась ждать, а я вошла внутрь. Но не успела я ступить во двор, как на меня бросились собаки. Увидев, что я в опасности, Куська смело ринулась в неравный бой. В одно мгновение пять огромных свирепых псов подмяли её под себя. В рычащей массе было трудно что-нибудь разобрать. С большим трудом удалось вместе с подоспевшим кладовщиком оттащить одну собаку. С другими справиться не могли. Каждый раз, когда их оттаскивали, они вырывались и снова бросались на Куську. Я думала, что они её задушат, но Куська дралась, как настоящий зверь.

• Предыдущая
• 7/23
• Следующая