Белая мгла - Фоллетт Кен - Страница 26

• Предыдущая
• 26/83
• Следующая

Из-за всего этого с ней трудно было ладить. Водя ее по Стипфоллу, Крейг обнаружил, что ей ничто не нравится. Казалось, ценила она только молчание. Во всех других случаях она коротко бросала: «Нелепо», или «Тупо», или «Вот страсть». Но она не уходила от него, поэтому Крейг знал, что ей с ним не скучно.

Крейг повел ее в сарай. Это было самое старое строение, сооруженное в восемнадцатом веке. Дедушка провел туда отопление, освещение и водопровод, но постройка осталась в первоначальном виде. На первом этаже были сооружены бильярдная, настольный футбол и стоял большой телевизор.

– Тут можно славно провести время, – сказал Крейг.

– Клёво, – сказала она. Это была, пожалуй, самая высокая оценка, какую она за все время дала. – А это что такое? – спросила она, указывая на помост.

– Сцена.

– Зачем вам нужна сцена?

– Моя мама и тетя Миранда разыгрывали здесь пьесы, когда были совсем молодыми. Однажды они даже поставили «Антония и Клеопатру» с четырьмя действующими лицами.

– Странно.

Крейг указал на две раскладушки.

– Мы с Томом тут спим, – сказал он. – Полезли наверх, я покажу тебе твою спальню.

Лестница вела на сеновал. Стены рядом не было, поэтому лестница была снабжена перилами. Две кровати были аккуратно застелены. Единственными предметами обстановки были вешалка для одежды и туалетик с зеркалом. На полу стоял открытый чемодан Каролины.

– Не очень-то уединенно, – сказала Софи.

Крейг это и сам отметил. То, как их устроили на ночь, показалось ему многообещающим. Рядом, конечно, будут его старшая сестра Каролина и младший двоюродный брат Том, тем не менее у него было смутное волнующее чувство, что многое может произойти.

– А вот тут, – и он раскрыл старую ширму гармошкой, – можешь раздеться, если ты стеснительная.

Черные глаза вспыхнули от возмущения.

– Никакая я не стеснительная, – сказала она таким тоном, словно ее оскорбили.

Эта вспышка странно возбудила его.

– Я ведь только предложил, – сказал он. И сел на одну из кроватей. – А они удобные – лучше наших раскладушек.

Софи передернула плечами.

А Крейг представил себе, как она села бы на кровать рядом с ним. И по одной версии – толкнула бы его к стенке, делая вид, будто хочет с ним побороться, и эта борьба окончилась бы поцелуем. По другой версии – взяла бы его за руку и сказала, как много для нее значит их дружба, а потом поцеловала бы. Но сейчас, в реальной жизни, она не хотела ни поиграть с ним, ни проявить какие-либо чувства. Она отвернулась и с явным неудовольствием оглядела сеновал, и он понял, что ни о каких поцелуях она не думает. Она тихонько запела: «Я мечтаю о снежном Рождестве».

– Ванная внизу, за сценой. Ванны там нет, но душ работает.

– Какая роскошь. – Она поднялась с кровати и стала спускаться по лестнице, продолжая напевать непристойный вариант классической рождественской песни Бинга Кросби.

«Ну мы ведь пробыли вместе всего пару часов, – подумал Крейг, – а у меня впереди целых пять дней, чтобы завоевать ее».

Он спустился следом за ней. Можно показать Софи еще кое-что, что могло бы заинтересовать ее.

– Я хочу еще кое-что тебе показать. – И он повел ее на улицу. Они вышли на большой квадратный двор, со всех сторон окруженный строениями. Тут были: главный дом, гостевой коттедж, сарай, из которого они только что вышли, и гараж на три машины. Крейг повел Софи вокруг дома к главному входу, избегая заходить на кухню, где им могли дать какие-нибудь задания. Когда они вошли в дом, он заметил, что в черных волосах Софи блестят снежинки. Он остановился и уставился на нее как зачарованный.

– В чем дело? – спросила она.

– У тебя в волосах снег, – сказал он. – Это так красиво.

Она нетерпеливо затрясла головой, и снежинки исчезли.

– Чудной ты, – сказала она.

«О'кей, – подумал он, – значит, ты не любишь комплименты».

Он повел ее вверх по лестнице. Здесь, в старой части дома, были три маленькие спальни и одна старинная ванная. Комнаты папы были в пристройке. Крейг постучал в дверь – на случай, если дедушка там. Никто не откликнулся, и он вошел.

Он быстро прошел сквозь спальню, мимо большой двуспальной кровати, в гардеробную. Открыл дверцу шкафа и отодвинул ряд костюмов – в тонкую полоску и в клеточку, а также твиды, по большей части серые и синие. Он опустился на колени, протянул руку и провел по задней стене шкафа. Открылась квадратная панель в два фута высотой. Крейг пролез в нее.

Софи последовала за ним.

Крейг протянул руку назад, потянул на себя дверцу и закрыл вход. Пошарив в темноте, он нашел выключатель и включил свет – единственную лампочку без абажура, свисавшую с балки на потолке.

Они очутились на чердаке. Там стоял большой старый диван, из прорех в обшивке которого торчала вата. На полу возле дивана высилась гора заплесневелых фотоальбомов. А рядом – несколько картонок и металлических коробок из-под чая, в которых Крейг обнаружил, когда бывал здесь раньше, школьные записи матери, романы Энид Блайтон, надписанные детским почерком: «Эта книга принадлежит Миранде Оксенфорд девяти с половиной лет», и целое собрание уродливых пепельниц, чаш и ваз, должно быть, нежеланных подарков или неудачных покупок. Софи пробежала пальцами по струнам запыленной гитары – гитара была расстроена.

– Здесь ты можешь курить, – сказал Крейг.

Пустые коробки от сигарет с давно забытыми названиями – «Вудбайнз», «Плеейрс», «Синьор Сервис» навели его на мысль, что это было местом, где, по всей вероятности, его мать приобщилась к курению. Были тут и обертки от шоколадных батончиков – наверное, оставленные толстушкой тетей Мирандой. А журналы с такими названиями, как «Только для мужчин», «Игры в брюках» и «На грани законного» были, как он полагал, собраны дядей Китом.

Крейг надеялся, что Софи не заметит журналов, но они тотчас привлекли ее внимание. Она взяла один из них.

– Ого, да это ж порнография! – сказала она, неожиданно оживившись: такой оживленной она не была в течение всего утра. Она села на диван и принялась листать журнал.

Крейг отвернулся. Он уже просматривал все эти журналы, хотя и готов был это отрицать. Порнография – это для мальчишек и притом не для чтения в компании. А Софи читала «Сутенер» прямо при нем, внимательно всматриваясь в страницы, точно ей предстояло держать по ним экзамен.

Желая отвлечь ее, Крейг сказал:

– Вся часть этого дома, когда тут была ферма, была отведена под молочное хозяйство. Дедушка превратил доильню в кухню, но потолок в ней оказался слишком высоким, поэтому он проложил новый потолок и образовавшееся пространство использует как склад.

Софи ни на секунду даже не подняла от журнала глаз.

– Все эти женщины обриты! – произнесла она, вгоняя его в еще большее смущение. – Страшновато.

– Отсюда можно заглянуть на кухню, – продолжал свой рассказ он. – Вот тут, где испарения от плиты проникают сквозь потолок.

Крейг лег на пол и заглянул в просвет между досками и металлическим каркасом. Ему видна была вся кухня: дверь в холл в дальнем конце, длинный сосновый стол, шкафы по обе его стороны, боковые двери, ведущие в столовую и в прачечную, в этом конце – большая плита и двери по обе ее стороны: одна вела в большой чулан, а другая – в коридорчик, где хранятся сапоги, и дальше – к боковому входу. Большинство членов семьи сидели за столом. Сестра Крейга Каролина кормила своих крыс, Миранда разливала вино, Нед читал «Гардиан», Лори отваривала целого лосося в длинной посудине для рыбы.

– По-моему, тетя Миранда решила напиться, – произнес Крейг.

Это вызвало интерес у Софи. Она отшвырнула журнал и легла рядом с Крейгом.

– А они не могут нас видеть? – тихо спросила она.

Она смотрела в щель, а Крейг изучал ее. Она заправила волосы за уши. Кожа на щеке казалась невероятно нежной.

– А ты попробуй посмотреть, когда в следующий раз будешь на кухне, – сказал он. – В потолке есть лампочка как раз за щелью, так что трудно что-либо рассмотреть, даже если знать о существовании отверстия.

• Предыдущая
• 26/83
• Следующая