Ночное ограбление - Алехин Леонид - Страница 13

• Предыдущая
• 13/14
• Следующая

— Возможно. Пусть мы на одной доске. Ведь это война. Здесь не выбирают оружие.

— Значит, выбора нет вообще?

— Почему же? — он заглянул ей в глаза, и у Джейн запульсировало в животе. — Есть линия, которая разделяет их и нас. Линия между тем, что мы есть и чем мы можем стать. Если поддадимся соблазну бросить все и служить только своим прихотям. Мы выбираем каждую секунду, по какую сторону этой линии находиться. Ты видела, на что похож выбор Люпионе. Но кто скажет, что наш выбор лучше?

— А где проходит эта линия? — пальцы Джейн скользили по лицу Рудольфа, как будто пытаясь запомнить его вслепую.

— Вот здесь, — Рудольф положил ей руку на грудь. — В твоем сердце.

Второй рукой он поднялся вверх, по ее бедру. Его большой палец лег в ложбинку между ягодиц, указательный и средний легко проникли в нее.

Долгую минуту он любил ее одними руками, не отпуская взглядом глаза Джейн. Задыхаясь, она сбросила халат, стянула через голову ночную рубашку.

Он дал ей сесть на себя сверху. Выгнулся на стуле, проникая в нее. Так глубоко и сильно, что можно было поверить — теперь и навсегда.

Если бы двигаясь в ритме их общего сердцебиения, она не видела его глаза. Не видела серую печаль по тому, что уходит, не начавшись.

Слишком близко, чтобы лгать. Даже самой себе.

В конце, обнимая его за шею, она беззвучно заплакала.

— Сколь неожиданная встреча, — развел руками Шадов.

Паровое кресло профессора Дедстоуна вкатилось в зал, сверкая металлическими поверхностями и лезвиями на осях колес. Рессоры с шорохом терлись о мраморный пол, мотор коляски гудел.

— Но не столь уж приятная, не так ли? — подхватил Дедстоун.

Правая рука профессора лежала на рукояти управления коляской. Левая поглаживала многочисленные курки блока стволов, укрепленного над подлокотником.

Шадов прищурился. После каждой их встречи боевая коляска Дедстоуна обзаводилась парой полезных новшеств. Прошлый раз это был огнемет. Сейчас он видел спонсон над правым колесом, ощерившийся жерлом короткого толстого ствола. Гонка вооружений продолжалась. Что же, у него тоже есть, чем удивить старого недруга.

— Я вижу, ваш прелестный гомункул вырос, — Дедстоун поднял голову на Арлекина. — Вы его хорошо кормили.

— Если бы сожрал твою печень, калека, у меня было бы несварение, — крикнул Арлекин, качаясь на люстре.

Дедстоун не обратил на его выходку никакого внимания.

— Вы ждете напрасно, Готфрид, — сказал он. — Ваши посланники потерпели неудачу. Зря вы думали, что Дитриха можно заменить каким-то ликантропом.

— Я смотрю, вы в курсе всех новостей, — движением брови Шадов послал Коломбину и монстра в обход профессора.

Если он не усилил с прошлого раза броню на котле… шанс есть.

— То, что Дитрих не будет мириться с вашим обращением, было ясно с самого начала. Сочувствую вам, Готфрид. Он был истинной звездой вашего бродячего цирка.

— О, — сказал Шадов, чувствуя прилив ярости, способной не оставить от Нью-Йорка камня на камне. — Вы же знаете, как я ненавижу, когда Балаган называют так.

— Знаю. Признаться, я надеялся, что вы выйдете из себя.

— Коломбина — ап! — крикнул Шадов.

Спрыгнув с монстра, Коломбина сделала тройное сальто. Она с разбегу запрыгнула на коляску Дедстоуна. Прицелилась стройной ножкой в соединительную трубку, по которой текла охлаждающая смесь.

Тренируясь, воспитанница Шадова пробивала ударом стопы двухдюймовую доску.

Дедстоун дернул за рычаг. С оглушительным свистом котел выбросил вверх струю раскаленного пара.

Жалобно вскрикнув, Коломбина упала с коляски. Дедстоун развернулся на месте, забуксовав левое колесо. Поехал прямо на девочку, целясь срезать ее лезвиями.

Сферозавр выстрелил щупальцем-языком. Обвхатив Коломбину за талию он выдернул ее из-под серпов. Подтащил к себе и спрятал в пасти. Девочка свернулась, укрывая голову между ногами. Пасть захлопнулась.

Коломбина была в безопасности. Но монстр утратил способность пользоваться щупальцами.

Закричав от ярости, Шадов телепортировался к нему. Магическая трость превратилась в хлыст, которым он огрел непослушную тварь.

— Выплюнь ее! — кричал Великий Укротитель. — Плюнь! Фас! А-а! Арлекин, сальто-мортале!

Выращенный им из собственных кошмаров гомункул был послушен и понятлив. Метким броском ножа он перерезал один из канатов люстры, раскачался на ней. Сейчас он подхватит монстра и обрушит его массу на Дедстоуна.

Черная живая молния перечеркнула полет Арлекина. Перевернувшись в воздухе, гомункул ударился о стену, прилип к ней, как муха, расставив лапы с напряженными пальцами. Повернул голову вокруг оси, скрипнув позвонками. Его морда выражала искреннее недоумение.

Чернокожая охотница в бикини из леопардовой шкуры погрозила Арлекину ассегаем.

Арлекин выругался и оттолкнулся от стены, переворачиваясь в воздухе. Ножи, брошенные всеми четырьмя лапами, полетели в Шаки.

Глаза щита-маски выстрелили лучами желтого света. Они поглотили ножи, втянулись обратно в щит. По удерживающей щит руке Шаки пополза зыбкая волна мерцания. Она перепрыгнула на ассегай.

Одержимое духом убитого оунгана копье полетело в Шадова, издавая низкий вой. Воздух вокруг него разбегался волной, опрокинувшей Арлекина навзничь.

Отразить удар стоило Шадову доброй трети накопленных сил. Ассегай прыгнул обратно в руку охотницы.

— Сдавайтесь, Готфрид, — предложил Дедстоун, надвигаясь на Маэстро. — Не превращайте все в балаган.

Подходящий момент настал. Шадов шагнул вперед и провалился в собственную тень.

Чтобы тут же объявиться за спинкой кресла Дедстоуна. Теперь последний штрих магической комбинации — Шадов указал тростью на исполинскую фигуру своего шофера.

Они обменялись местами. Гигант, оказавшись позади Дедстоуна, вцепился руками в колеса кресла. Оторвал их от пола. Даже для него боевой агрегат профессора был очень тяжел.

Но ничего, сейчас он с ним справится.

— Да, проблема с задней полусферой меня немало заботила, Готфрид, — крикнул Дедстоун. — Оцените мое решение!

Правый спонсон развернулся в вертикальной оси. Его толстый ствол теперь указывал назад, прямо в бок гиганта.

Бах!

Завыв от боли, шофер осел на пол. Ладонями он зажимал дымящуюся дыру в боку. Человеку бы таким попаданием оторвало верхнюю половину тела.

— Готфрид, даю вам последний шанс.

Что же — надо уметь красиво уходить. Из складок плаща Маэстро достал виниловую пластинку, исцарапанную каббалистическими символами. Надпись на этикетке была на итальянском.

— Мадам Бадаламенте! — Шадов переломил пластинку пополам и швырнул себе под ноги. — Ваш выход!

Встречайте звезду миланской и парижской оперы. Увы, ей довелось недолго сиять. По обвинению в шпионаже и сглазе она была арестована прямо во время выступления. Осуждена и признана виновной.

Спустя неделю ее обезглавили на гильотине.

Голову мадам Бадаламенте выкрали посланники Шадова. Великий Маэстро был всегда неравнодушен к столь разносторонне одаренным натурам.

В некотором роде он дал мадам Бадаламенте вторую жизнь.

Из разломанной пластинки поднялся столб призрачного света. Он принял форму женщины в старинном пышном платье. Ее голова с высокой прической парила над гладким обрубком шеи.

Коляска Дедстоуна застрекотала пулеметом. Пули колебали тело мадам, как дождевые капли поверхность воды. Без всякого вреда для нее.

Дедстоун надел монокль.

— Бэньши, если не ошибаюсь, — задумчиво сказал он. — Это неожиданность, признаю. Шаки!

Рот мадам Бадаламенте распахнулся во всю невероятную ширину. Шаки подбежала к профессору, стала перед ним, выставив демонический лик щита.

Мадам Бадаламенте запела.

От первого же звука призрачного голоса бэньши на несколько сотен метров вокруг разлетелись все стекла.

Незримая волна выломала глубокую канаву в полу — мрамор раскалывался в мелкую крошку.

Щит Шаки окутал ее и профессора куполом желтого свечения. В его пределах разрушительная ария Бадаламенте не действовала.

• Предыдущая
• 13/14
• Следующая