Русские боги - Казаков Дмитрий Львович - Страница 33
- Предыдущая
- 33/83
- Следующая
– Ярослав Жадный? – спросил Игорь.
Словосочетание казалось диким, неприятным на вкус.
– Именно так. Ярослав еще при жизни Владимира воевал с ним, а после смерти отца захватил Киев. Затем последовала война, в результате которой погибли Святослав и Борис, и пали они от руки воинов Ярослава.
– А как же э, Глеб… и Святополк?
– Глеба убили его собственные подданные. – Олег помолчал. – Святополка же, главного врага Ярослава, оклеветали и привесили ему прозвище «Окаянный». Вот смотри, если мы поверим Нестору, то Святополк был жутким злодеем и грешником. Так?
– Так, – кивнул Игорь.
– Тогда почему это имя продолжает использоваться Рюриковичами до двенадцатого века? И исчезает лишь после того, как широкую известность получает состряпанная Нестором версия прошлого?
Игорь задумчиво вздохнул – как-то никогда не думал о таких вещах, да и на детали внимания не обращал. Из той истории, что им преподавали в школе и институте, помнил только отрывки. Но всегда был уверен, что Ярослава прозвали Мудрым заслуженно и что именно Святополк Окаянный убил собственных братьев.
Вернулся Иван, принес два стакана с горячим чаем и несколько упаковок кускового сахара.
– Угощайтесь, – сказал он, поставив один из стаканов на стол. – Вы чего тут прошлое ворошите?
– Твоих предков вспоминаем, – отозвался Олег. – Они славно поработали, искажая историю. Не хуже тебя самого.
Игорь ожидал вспышки гнева, но Иван только поморщился.
– Ну и я постарался для предков, – сказал он. – И они для меня. Тот же Мономах был хоть и сволочью, но очень умной. Минск с землей сровнял, всех там перебил, пару половецких князей уморил, но зато такую версию истории создал, в которую до сих пор верят. Это ли не доказательство того, что им руководил Божий Промысел? Как сказано в Книге Царств: Господь даст крепость царю Своему и вознесет род помазанника Своего.
Олег хмыкнул и, отвернувшись, стал глядеть в окно.
Игорь подтянул к себе стакан с чаем, развернул упаковку и вытащил из нее два кусочка сахара. Осторожно размешал, глядя, как растворяются песчинки в коричневой жидкости.
– Вот так и истинная память о прошлом, – сказал Олег, – рассасывается, точно сахар в горячей воде. Тонет во лжи, обрастает мифами, задыхается и исчезает. И ничего с этим поделать нельзя.
– А нужно ли? – спросил Сергей. – Люди во все времена больше любили ложь, чем правду. Потому и ценили поэтов, что поэзия – высшая форма лжи, божественной лжи. Искусной и красивой…
Поезд вновь стал замедлять ход, за окном замелькали деревья, домики с горевшими около них фонарями.
– Козачья Лопань, – объявила, заглянув в купе, проводница. – Украинская таможня. Документы приготовили.
– Таможня, – проворчал Иван. – Кто бы мог подумать еще лет двадцать назад, что такое возможно?
– Кто-то наверняка мог, – откликнулся Олег.
Поезд остановился. Таможенники появились, когда Игорь только допил чай – два увальня с цепкими взглядами и обманчиво мягкими движениями. Первый проверил у всех четверых паспорта, поставил штампы в иммиграционные карточки и зашагал дальше.
– Так, что везем? Никто ничего не просил передать? – начал спрашивать второй. – Так, полочки поднимем…
Игорь с Иваном встали, но две сумки, спрятанные под ними, таможенника не заинтересовали. Зато черно-красный рюкзачок Сергея, лежавший под той полкой, на которой спал Олег, заставил его нахмуриться.
– Так, чей рюкзак? – спросил таможенник.
– Мой, – ответил Сергей напряженно.
– Откройте, пожалуйста.
Бурча себе под нос, голый по пояс Сергей слез с верхней полки, поставил рюкзак на нижнюю и расстегнул молнию.
– Так, – сказал таможенник, заглядывая внутрь. – Что тут у нас? Ого… ничего себе… это же надо…
Глаза таможенника стали напоминать советские рубли, а челюсть отвисла.
Похоже было, что автомат, который Игорь видел еще в тот день, когда они собирались в Нижний Новгород, так и остался в рюкзаке. Сердце вздрогнуло, Игорь представил, что сейчас их арестуют и…
– Ладно. Поиграли, и будет, – сказал Олег. – Ты ничего не видел, и тебе от нас ничего не нужно.
– Как… – начал таможенник.
Иван шумно выдохнул, Сергей тряхнул головой.
Игорю показалось, что от окна начал струиться светящийся туман. Очертания полок, сидевших на них людей поплыли и размазались. Звуки забил тончайший, неприятный звон. Захотелось вскинуть руки, зажать уши, чтобы только не слышать его…
А потом Игорь моргнул и обнаружил, что находится внутри большого шатра.
Свет давала масляная лампа. Ее дрожащий огонек вырывал из тьмы пятачок площадью в несколько квадратных метров, за его пределами угадывались уходившие наклонно вверх стенки.
На потертом ковре сидел широкоплечий изможденный человек, на шее и руках которого висела тяжелая деревянная колодка. Виднелся запиравший ее замок, кровавые полосы на запястьях. Одет широкоплечий был в рванье, не прикрывавшее тело, спутанные волосы падали на лицо, борода торчала клоком, но глаза казались спокойными.
Перед широкоплечим стоял юноша, почти мальчик, одетый в кожаный кафтан и холщовые штаны. Он держал распахнутой большую книгу так, чтобы свет падал на ее станицы и чтобы те были видны узнику.
– Переворачивай, – сказал широкоплечий. Он пошевелился, пытаясь сесть удобнее, и за его спиной что-то брякнуло.
Приглядевшись, Игорь различил уходившую от пояса узника цепь.
Зашуршала страница. Юноша шмыгнул носом и сказал ломким баском:
– Дядька Михаил, а говорят, что сегодня вас убивать придут. Может, вам убежать попробовать?
Широкоплечий нахмурился, глаза его блеснули гневом.
– Не искушай меня, отрок! – сказал он. – Сколько я томлюсь в плену у магометан, терплю мучения? Сколько раз предлагали мне бежать? Много! Но кто тогда ответит за беглеца, а? Земля родная! Нет, я останусь здесь и приму то, что Господь соблаговолит мне послать…
Из-за пределов шатра донесся шум, приближавшийся топот, крики.
– Это они? – на лице юноши появился страх. – Дядька Михаил, что-то надо делать… что делать?
– Уходи, отрок, – сказал широкоплечий. – Ты им не нужен. Я никогда, видит архангел Михаил, не отступал в битвах и сейчас не отступлю.
Юноша положил книгу на ковер и бросился в сторону. Открылся и упал на место полог. Но через мгновение поднялся вновь, и в шатер полезли люди, засверкали кольчуги и шлемы.
– Вот он, изменник! – крикнул один из людей, узкоглазый, с тонкими усиками, в круглой шапке, отороченной мехом. – Убить его!
В этот момент Игорь осознал, что слышит не совсем привычные для уха слова, но понимает все.
– Погоди, Кавгадый, – сказал второй, в расшитом золотом длинном кафтане, с редкой, точно выщипанной бородой. – Он погубил мою жену, переманил моих братьев к себе. Негоже будет убить его так просто.
Михаил смотрел на них с презрительной улыбкой, и ни тени страха не было на его лице.
– Будь по твоему слову, – кивнул узкоглазый.
– Бейте его! – рявкнул обладатель роскошного кафтана. – Втопчите его в грязь, слуги мои верные!
Несколько воинов в кольчугах и остроконечных шлемах шагнули вперед. Один ударил узника по лицу, другой пнул в бок. Под тяжестью колодки и обрушившимися на него ударами Михаил упал набок, вновь лязгнула цепь. Его начали пинать, обладатель роскошного кафтана не выдержал и сам ринулся в свалку. Лицо его исказилось от злой радости.
Узкоглазый Кавгадый снисходительно наблюдал за происходившим.
– Ладно, хватит вам, Юрий, – сказал он, поднимая руку. – Останови своих нукеров. Солнцеликий хан, да продлится его правление вечно, велел убить преступника, а не мучить.
– Убить? – воскликнул обладатель роскошного кафтана. – Мы убьем его! Романец, а ну вырежи ему сердце!
Один из воинов, лицо которого украшало множество шрамов, кивнул. В руке его блеснул нож. Романец наклонился, что-то негромко хрустнуло, прозвучал и затих еле слышный стон. А затем воин распрямился, в ладони его оказалось окровавленное, еще бившееся сердце.
- Предыдущая
- 33/83
- Следующая