Русские боги - Казаков Дмитрий Львович - Страница 10

– Нет проблем, дружище, – Сергей заулыбался, вытащил из кармана брюк тонкий черный коммуникатор. – Сейчас я позвоню одному человеку. Он подъедет через полчасика, и мы решим вопрос.

Он набрал номер, приложил аппарат к уху и принялся разговаривать.

– А тебе документы не нужны? – спросил Игорь у Олега. – Они ведь наверняка ищут тебя тоже.

Олег сунул руку в карман джинсов и, точно кролика из шляпы, вытащил оттуда паспорт. Протянул его Игорю и сказал:

– Смотри.

От новенькой, чистой корочки пахло горьким, открываясь, она издала негромкий хруст. С третьей страницы на Игоря глянуло лицо Олега, а черные на розовом буквы за ламинатом сообщили, что документ принадлежит Вещинскому Олегу Петровичу, тысяча девятьсот семидесятого года рождения, зарегистрированному в городе Москва по адресу улица Херсонская, дом семь…

– Не веришь? Думаешь, он лежал там давно? Держи еще один.

Второй паспорт оказался таким же, изменились только номер, серия и имя владельца. Игорь подумал, что бред, в котором он очутился, теряет последние связи с реальностью.

Что дальше – из-под стола вылезут «люди в черном»? Или могучие маги Гесер и Завулон поведают миру о длящейся тысячелетиями борьбе Бобра с Ослом? Или сам Бог почтит визитом ночной клуб?

– Это настоящая магия, – сказал Игорь.

– Мне не нравится это слово, – Олег покачал головой. – Оно поверхностное, очень пустое. Да и волшебства тут никакого нет.

– Скорее это что-то вроде мимикрии, как у хамелеонов – смена окраски, – добавил оторвавшийся от телефона Сергей. – Такое может любой из нас, но только для себя.

– У меня получается не так хорошо, как у него, – сказал Олег. – Я родился в те времена, когда человек чувствовал себя уверенно с луком и мечом, а не с паспортом и деньгами.

Сергей убрал коммуникатор обратно в карман, посмотрел на Игоря вопросительно.

– Выпьешь со мной? А то надоело одному надираться. Этот бородатый, знаю, спиртного не любит. А ты?

И что-то было такое убедительное в этих голубых глазах, в хриплом пропитом голосе, что Игорь не смог отказаться. Он взял протянутую рюмку, подцепил с тарелки кусок рыбы, не засыпанный пеплом.

– Эх, будем здоровы! – провозгласил Сергей, и рюмка в его руках блеснула, точно ее наполняло жидкое серебро.

Водка провалилась в горло Игоря огненным клубком. Он торопливо закусил, потянулся к графинчику с томатным соком. Быстро осоловел, отяжелел, будто выпил больше, чем одну рюмку. Что-то случилось с восприятием, остались сменявшие друг друга картинки.

Сергей и Олег спорят о чем-то, первый каменно спокоен, второй горячится и размахивает руками…

Горящая сигарета втыкается в стол, ощущается вонь горелого…

Мельтешат на грани видимости какие-то фигуры, то ли официанты, то ли люди из службы безопасности, звучат сердитые голоса…

На соседний стул опустился худощавый человек с бородкой клинышком и острым взглядом голубых глаз.

– Привет, – сказал он. – Звали?

Тут Игорь немножко пришел в себя и смог рассмотреть, что остроглазый одет в клетчатую рубаху навыпуск, а через плечо у него висит черный кофр вроде тех, что носят фотографы.

– Да, милый, звали, – ответил Сергей.

Рука его нырнула в карман пиджака, а когда вернулась обратно, то в ней оказалась зажата тонкая пачка стодолларовых купюр. Обладатель бородки клинышком схватил ее, точно удав – кролика, и деньги исчезли. А потом перевел взгляд на Игоря и презрительно спросил:

– Этот?

– Да, – проговорил Сергей.

Последовал темный провал, а потом Игорь обнаружил, что они спускаются вниз по амфитеатру. Со сцены над барной стойкой исчезли танцовщицы, зато появились девицы в блестящих платьях. Они дефилировали, покачивая задницами, унылые неподвижные лица говорили, что девчонки всего лишь работают ходячими вешалками.

Еще провал, и Игорь понял, что они в какой-то комнате, небольшой и очень ярко освещенной. Вспышка ударила ему в лицо, и он покачнулся, следующая ослепила, потом все слилось в яркую карусель.

Успел еще подумать, что что-то не так, и отключился.

Его знали все постовые милиционеры, охранявшие Кремль, особенно хорошо те, что дежурили около Спасской башни. Его лицо было хорошо знакомо офицерам роты почетного караула и тем из ее солдат, кто стоял около Вечного огня не первый год. Многие ловили себя на мысли, что он им кого-то напоминает, то ли политика, то ли полководца, то ли писателя.

Но кого точно – вспомнить не мог никто.

Выглядел он как обычный московский бомж – грязный и вонючий, в длинном неопрятном пальто и стоптанных сапогах. Странно было только то, что у него не росла борода, да еще чудной казалась привычка носить на шее веревочку с болтавшимися на ней блестящими цацками – крышками от консервных банок, чайными ложками, медалями с собачьих выставок.

Он приходил на Красную площадь каждый день, за исключением тех случаев, когда она была закрыта. Но и тогда он маячил где-то у внешнего кордона оцепления и иногда делал попытки проникнуть внутрь.

Пару раз это получалось.

Иногда у него выходило пробраться внутрь Кремля. Его видели около колокольни Ивана Великого, рядом со зданием бывшего Арсенала и даже у Благовещенской башни. Пару раз выводили силой, а однажды, когда во время приема иностранного гостя чуть не случился небольшой скандал, собрались поколотить, но почему-то ни у кого не поднялась рука.

Чаще всего он просто стоял около Спасской башни, смотрел на нее и морщился, точно пытался что-то вспомнить. Или шагал к Мавзолею и дальше, к Сенатской башне, и бродил по некрополю, подолгу останавливаясь у каждой могилы. Вглядывался в надписи и шевелил губами.

Голос его слышали немногие, звучал он неприятно, слова произносились с трудом и с причмокиванием. Это наводило на мысли о вставной челюсти, но откуда она у нищего бродяги?

Особенно часто он останавливался у той могилы, что располагалась между Дзержинским и Свердловым.

И еще имелась у него чудная особенность – теряться из виду, пропадать из поля зрения. Вроде бы только что он был, стоял рядом, хмурился и вонял помойкой, а вдруг пропадал, точно сквозь брусчатку проваливался.

Порой так же внезапно, как и исчезал, он появлялся, и увидевший его прямо перед собой невольно вздрагивал.

По слухам этот плотный, среднего роста мужчина впервые появился на Красной площади в начале девяностых. После того как великая страна превратилась в кучку независимых осколков, а те погрузились в пучину экономического кризиса. Тогда бомжи сделались привычным элементом городского пейзажа, а милиции стало не до того, чтобы их гонять.

Позже на Красной площади навели порядок. Бомжи там появляться перестали, а многие из тех, кто начал бродяжничать в начале девяностых, умерли от холода, пьянства или болезней.

Но любитель разглядывать Спасскую башню выжил и даже вроде бы не постарел. Черные глаза его не выцвели, темные с проседью волосы не вылезли, и столь же густыми остались брови.

А коллекция металлических побрякушек на веревочке стала больше.

Открыв глаза, Игорь обнаружил над собой потолок. Перевел взгляд, увидел темно-бордовый ковер с развешанными на нем кинжалами. Повернувшись, понял, что лежит на мягком диване в полутемной комнате и что через щель в шторах прорывается яркий луч солнца.

В нем танцевали пылинки, похожие на очень маленьких фей.

Послышался шорох, точно по воздуху ударили большие крылья, и прямо посреди комнаты из пустоты возник громадный серый кот. Посмотрел на Игоря неодобрительно и произнес: