Змеиный зуб - Келлерман Фэй - Страница 14

• Предыдущая
• 14/114
• Следующая

Войдя в спальню, он за какие-то секунды разделся и прямиком направился в душ. Открыв кран на полную мощность, он долго стоял под острыми, словно бритва, обжигающими струйками воды, стекавшими по его заросшему щетиной лицу, по усталой, налитой болью спине. Веснушчатая кожа Декера покраснела, но он продолжал подставлять тело под горячие струи, пока вода, наконец, не стала прохладной. К тому времени, когда он вышел из ванной, Рина уже успела перебраться в кровать.

— Все в порядке? — спросила она, не открывая глаз.

— В полном, — ответил Декер, обтираясь полотенцем. — Спи.

— Мальчики передают тебе привет.

— Взаимно. — Лейтенант несколько раз провел пальцами по своим мокрым рыжим волосам, затем подошел к кровати и поцеловал жену — сначала едва коснувшись, потом жарко и страстно.

— Это было здорово, — мурлыкнула она.

— Это потому, что ты полусонная, — ответил Декер, ныряя под одеяло.

— Правда, как ты? — спросила Рина, открыв глаза.

— Бывали времена, когда я чувствовал себя лучше, но ничего, выживу, — ответил Декер и тут же сменил тему разговора: — Интересно, что ты делала в гостиной со всеми этими бумагами? Вила из них гнездо?

Рина на мгновение задумалась.

— А, вот ты о чем. Понимаешь, мне позвонил раввин Шульман...

— Что-нибудь случилось?

— Ничего. Просто у него возникли кое-какие вопросы по ведению бухгалтерии. Вопросы оказались непростые, так что мне пришлось заглянуть в ешиву [1] и взять оттуда пару гроссбухов.

— А что, в ешиве нет бухгалтера?

— Питер, я не спрашивала Шульмана об этом. Он попросил меня сделать ему одолжение, и я согласилась.

— Ну что ж, если у тебя много свободного времени — дерзай.

Рина ничего не ответила. Не желая ссориться с женой, Декер усилием воли подавил приступ раздражения. У его недовольства были свои, весьма конкретные причины. Недавно Рина обращалась за утешением к раввину, что в прошлом Декер нередко делал и сам. Его жена страдала депрессией, вызванной смертью ее старого друга Абрама Спаркса, который был также другом бывшего мужа Рины, тоже покойного. Абрам Спаркс дружил и с раввином Шульманом. Лейтенант опасался, что в процессе общения Шульман и Рина наверняка вспоминали о Спарксе, а это плохо отражалось на душевном состоянии Рины. Повернувшись на живот, Декер зарылся головой в подушку.

— Сегодня звонил твой отец, — сказала Рина, выключая свет.

Декер привстал и, опершись на локоть, повернулся к ней.

— Да?

— Должно быть, у них там передавали об этом происшествии в ресторане. Он очень за тебя беспокоился.

— И что ты ему сказала?

— Я ему наврала. Сказала, что ты в полном порядке.

— Но это в самом деле так.

Рина промолчала.

— А о матери он что-нибудь говорил? — спросил Декер после некоторого колебания.

— Нет... А что?

— Да ничего. Давай спать.

Рина знала, что муж говорит неправду — он явно очень волновался за свою мать, и ей оставалось лишь догадываться о причинах его беспокойства. Может, у свекрови что-то не так со здоровьем? Закрыв глаза, Рина долго выжидала, но в конце концов решила, что продолжения не будет. Когда она уже начала засыпать, Декер вдруг снова заговорил:

— Мать звонила мне где-то пару недель назад. Понимаешь, она убиралась в гараже и нашла какие-то мои детские вещи. И так, вроде бы между прочим, спрашивает меня, что ей с ними делать. Я сказал, чтобы она прислала их сюда... или выбросила... в общем, как ей удобнее. А потом... — Он немного помолчал. — Потом я спросил ее, почему она именно сейчас затеяла уборку в гараже — ведь он уже бог знает сколько лет использовался нашей семьей исключительно как склад для всякого барахла. А она говорит: «Если не сейчас, то когда же?»

Рина дотронулась до руки мужа.

— А ты не спросил ее, не случилось ли чего?

— Конечно, спросил. Как я и ожидал, она сказала, что все нормально.

— А ты не мог поднажать на нее?

— Это же моя мать, Рина. Да и к чему? Она и так сказала достаточно. — Питер сделал небольшую паузу. — С отцом скорее всего на эту тему говорить бесполезно — она вполне может от него что-то скрывать. Я позвонил Рэнди, но он, похоже, ничего не знает, так что я думаю, она и его ни во что не посвящала.

— А может, и правда, все в порядке?

— Может. Либо это в самом деле так, либо мой брат чего-то не улавливает в поведении матери. Он никогда не отличался особой чуткостью.

— Питер, почему ты мне раньше об этом не рассказал?

— Не знаю. У тебя ведь есть свои родители... и свои проблемы.

Рина замолчала на некоторое время, чувствуя себя виноватой.

— Понимаешь, я никак не оправлюсь после...

— Да ладно, не важно.

—Может, тебе навестить ее, Питер? — спросила Рина.

— Ей не понравится, если я вдруг ни с того ни с сего заявлюсь к ним. Она хочет побыть одна, и я должен считаться с этим ее желанием.

— Дорогой, но ты хотя бы попробуй с ней поговорить. Если она будет скрывать от тебя свои проблемы, это не пойдет на пользу ни ей, ни тебе.

— Рина, я стараюсь не вмешиваться в твои дела. Пожалуйста, не вмешивайся и ты в мои.

Досчитав до десяти, Рина попыталась успокоить дыхание.

— А что, если я ей позвоню... — начала было она.

— Нет.

— Может, ты все-таки дашь мне договорить?

— Извини, — пробурчал Декер.

— Я хотела бы пригласить их к нам на День благодарения.

— Прекрасная мысль, дорогая, но боюсь, моей матери она не понравится. Ты ведь знаешь, что для нее значит День благодарения.

— Да, знаю. Но ты все же выслушай меня, ладно?

— Конечно.

— Питер, я вовсе не горю желанием устраивать торжества по случаю Дня благодарения. Мне отнюдь не улыбается этим заниматься всего через месяц после того, как закончились наши главные праздники. И еще: да, я знаю, что для твоей матери означает День благодарения Питер, мы дважды ездили отмечать День благодарения в Гейнсвилль. Все было замечательно, но ей такой праздник не по вкусу. Ее ужасно задевает, что мы ведем себя в этот день не так, как принято в их семье: не едим ее чудесную еду в ее доме с ее заветного сервиза из китайского фарфора.

— Почему ты так считаешь? Разве она тебе когда-нибудь что-нибудь говорила на эту тему?

— Ну конечно нет. Но я же вижу, как она даже в лице меняется, когда мы в День благодарения садимся за стол и ставим перед собой одноразовые картонные тарелки с фруктами и сырыми овощами. — Рина помедлила секунду, но поскольку Декер молчал, заговорила снова: — Да, мы ортодоксальные, кошерные евреи, а они — баптисты, и я ничего не могу с этим поделать. Такова жизнь. Я не могу скопировать ее кухню, а она — мою. Поэтому я предлагаю пригласить ее сюда на День благодарения и дать ей возможность приготовить все самой, используя мои кастрюли и сковородки. Пусть сделает все в нашем доме и на нашей кухне.

— Рина...

— Я куплю мясо и необходимые ей приправы, а она может сотворить из этого все, что ее душе угодно. Я готова даже сходить с ней в магазин и купить сервиз из китайского фарфора по ее выбору — у меня столько всякой посуды, что ничего не случится, если еще немного прибавится. Словом, она будет иметь возможность приготовить все так, как ей хочется, любые блюда, включая ее фирменный тыквенный пирог. Единственное, без чего придется обойтись — так это без сливочного масла, но его прекрасно заменит маргарин на основе растительных жиров. Ну и, конечно, никакой ветчины под медовым соусом.

— Она не согласится.

— Почему? Ведь она сама не любит ветчину.

— Я не о ветчине, Рина, я обо всей этой затее. Здесь она будет чувствовать себя не в своей тарелке.

— По крайней мере дай мне попытаться. Думаю, ей понравится моя идея. Разве не приятно приготовить хороший стол и, самое главное, — посмотреть затем, как мы будем есть приготовленную ею пищу? Да к тому же она увидит внуков — и Синди, и Ханну...

— А что делать с Рэнди?

— Ничего страшного, я приглашу Рэнди с детьми и его жену номер...

• Предыдущая
• 14/114
• Следующая