Мудрость палача - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 42

• Предыдущая
• 42/83
• Следующая

– В списке нет никого из этой службы, – доложил офицер, получив данные компьютерного анализа.

– Может быть, никого не осталось в живых? – предположил Машков.

– Возможно, – согласился офицер, – но вообще-то они никогда не дают фамилии бывших сотрудников службы «А». Даже если кто-то уцелел, то и тогда мы не получим конкретных фамилий. Это абсолютно закрытые данные, и СВР их не даст никому, даже нам.

– Ясно, – кивнул Машков, понимая, что работа его группы может зайти в тупик и окончиться ничем. – Я вас нет никаких данных?

– Я нас больше ничего нет, – ответил офицер, – но, может, что-то есть у Кучинского. Вы же знаете, что он имеет собственную базу данных. Я него память лучше всякого компьютера.

– Спасибо, – кивнул Машков.

Он спустился на другой этаж, прошел по коридору и постучал в знакомую дверь. В кабинете, куда он собирался войти, сидел подполковник Владлен Кучинский, которого называли «походной ЭВМ» за его абсолютную память и умение извлекать из нее нужную информацию даже многолетней давности.

Кучинский был высоким лысеющим мужчиной лет сорока пяти. Я него был большой, немного вытянутый нос, мягкий подбородок, пухлые губы, большие карие глаза. Увидев Машкова, он приветливо замахал рукой, приглашая гостя садиться.

– Добрый день, Владлен Георгиевич, – поздоровался Машков, усаживаясь за стол.

– Здравствуйте, – улыбнулся Кучинский, – догадываюсь, что опять пришли по мою душу. Нужна какая-нибудь информация?

– Нужна, – кивнул Машков, протягивая список подполковнику.

Тот взял лист бумаги, надел очки и внимательно прочел все фамилии. Затем улыбнулся и вернул лист Машкову.

– Получили из СВР? – спросил Владлен Георгиевич.

– Да, сегодня утром. Мы запросили данные на всех бывших «ликвидаторов» или людей сходных с ними профессий, уже вышедших на пенсию. Мы ищем одного человека и подозреваем, что им может оказаться бывший «ликвидатор» из ПГУ. Но у меня появились сомнения, что Служба разведки представила нам полный список бывших агентов.

– Конечно, неполный, – сразу ответил Кучинский, – здесь нет сотрудников из службы «А».

– Мы ввели данные в наш компьютер и получили тот же ответ, – признался Машков.

– Ну, конечно, – рассмеялся Кучинский, – они верны своим принципам. Разведка и контрразведка никогда не ладили друг с другом. Так было во все времена и во всех странах. Именно поэтому они нам не доверяют, а мы платим им тем же.

– Вы считаете, что они намеренно скрыли от нас несколько фамилий?

– Не думаю, что здесь есть конкретный умысел, – сразу ответил подполковник, – скорее, они сохраняют верность собственным принципам. Я ведь работал много лет в ПГУ. Данные на «ликвидаторов» из службы «А» абсолютно секретны, и их не выдают никому, даже сотрудникам СВР. Поэтому в списке нет нескольких профессионалов, о которых должны быть данные в нашем управлении по борьбе с организованной преступностью.

– Проверка в нашем компьютерном центре, – возразил Машков, – ничего не дала.

– И не даст, – согласился Кучинский. – В девяносто первом мы получили полные данные на всех возможных специалистов, которые могли переквалифицироваться в киллеров. Тогда проходило размежевание КГБ, и напуганные августовским кризисом разведчики готовы были с нами сотрудничать. Потом они, наверное, об этом жалели. Но тогда была «романтическая эпоха», длившаяся несколько месяцев. Никто не знал, чем все кончится. А кончилось одним большим общим бардаком, – неожиданно подытожил подполковник.

– Значит, если проверить в нашем управлении, там еще могут остаться фамилии «ликвидаторов», которые не указаны в списке СВР?

– Думаю, что да. В любом случае нужно попытаться сравнить два списка. Тогда у вас будут полные данные. Кстати, сравнительно недавно подобную сверку проводил кто-то из наших. Кажется, майор Собников. Но он искал конкретного человека и, кажется, не нашел. Вы должны учитывать, что за столько лет могли произойти изменения. Сделайте поправку и на их возраст.

– Спасибо, – поднялся Машков, – вы нам очень помогли, Владлен Георгиевич.

Через два часа он уже знал, что в списке, представленном СВР, отсутствует несколько фамилий. И среди них была фамилия Рашникова.

В этот день он должен был навсегда исчезнуть из города. Все было заранее подготовлено. Самые нужные и ценные вещи он вынес сегодня утром из дому. Он доехал до Лихославля и в придорожном туалете изменил свою внешность, загримировавшись и приняв вид согбенного старичка с небольшой седой бородкой и дрожащими руками. Заброшенный дом, в котором он должен был спрятать пока вещи, был достаточно далеко от вокзала, но он не стал рисковать и брать машину, отправившись через весь городок пешком. В этот ранний час в Лихославле еще спали.

Спрятав чемодан и сумку, он вернулся на вокзал. Еще два чемодана придется спрятать в Твери, чтобы вернуться за ними через какое-то время, когда все уляжется. Он вернулся домой к одиннадцати часам утра. Вчера, уходя с работы, он предупредил, что пойдет к врачу и поэтому придет позднее обычного.

Оба чемодана он спрятал на другом конце города, в однокомнатной квартире, которую купил несколько лет назад, предвидя, что в подобной ситуации она ему понадобится. Он не хотел самому себе признаваться, но на душе у него было тоскливо. Он и не предполагал, что прощание с той жизнью, которой он жил здесь много лет, будет для него столь тягостным. Когда он вошел в дом, один из котов бросился к нему и потерся об его ноги. Рашников наклонился, погладил кота, усмехаясь.

– Чувствуешь, – сказал он с нежностью, – чувствуешь, стервец, что скоро останешься без меня. И молока будет меньше, и еды.

Из своей комнаты вышла хозяйка. Она удивленно смотрела на своего жильца.

– Как вы себя чувствуете, Игорь Викторович? – спросила она. – Сердце болит?

– И голова кружится, – кивнул он, поднимаясь, – непонятно почему. Я так плохо давно себя не чувствовал, Тина Михайловна. Утром к вокзалу пошел, думал, пройдусь немного, может, лучше будет. Но голова все равно кружится.

– Вам нужно к врачу сходить, – посоветовала она, – а я вам меда с молоком дам. И настой у меня есть для сердца.

– Спасибо, – кивнул Рашников, – я вчера у врача был, бюллетень открыл. Первый раз за всю жизнь. Он мне посоветовал больше бывать на воздухе.

– Ну и правильно. А то работаете все время, себя не жалеете. Вам на пенсию давно пора, – посочувствовала старушка.

– Пора, – улыбнулся Рашников, – конечно, пора. Я сегодня вечером на рыбалку поеду. Договорился с Григорием Денисовичем.

– Только смотрите, чтобы он не пил, – напомнила Тина Михайловна, – а то сами знаете, как его благоверная осерчает. Он в последний раз так наклюкался...

– Нет, нет, не беспокойтесь, я за ним послежу.

– Ну, дай бог, – кивнула она и отправилась на кухню. Он посмотрел ей вслед. В душе боролись два чувства.

С одной стороны, она слишком много знала и могла сказать лишнее. С другой стороны, он привык к этой старушке, немного рассеянной, но на редкость добродушной и всегда сохранявшей удивительное спокойствие. Конечно, если бы Рашников решил, что этот вариант наилучший, он бы не колебался. Он бы уничтожил и хозяйку, и котов, имитировав пожар в доме. Но он справедливо опасался, что таким образом можно привлечь ненужное внимание следственных органов. По факту смерти должны будут проводить расследование. Он, в общем-то, не сомневался, что сумеет сделать все как нужно, не подставив старуху и найдя подходящий труп вместо себя. Зубы он лечил только в Москве, каждый раз меняя платных стоматологов. Для его возраста у него были удивительно хорошо сохранившиеся зубы. По зубным протезам труп не смогли бы опознать никогда, а найти на железной дороге какого-нибудь пожилого бомжа, похожего на себя, вообще не было проблемой.

Но пожар уничтожил бы все следы, в том числе и в его комнате. А ему важно было оставить все вещи на месте. Показать всем, кто захочет его вычислить или сможет найти место его пребывания в Твери, что Рашников давно изменился. Что он отказался от прежней жизни и был теперь обычным пожилым человеком, неспешно доживающим свой век.

• Предыдущая
• 42/83
• Следующая