Фрир. На задворках миров - "Sandi-Mandi" - Страница 28

– Сейчас все пойдут спать! – приказал Степанидиус. – Вы-то вампиры, а я – наоборот. Я по ночам сплю. Поэтому и вы марш по кроватям. Постелю всем прибывшим на втором этаже, а Вурделло – на раскладушке в кухне. И попробуйте только шуметь, выгоню! Поскольку народу прибавилось, очень кстати, что Сашенька из Шкафрума прихватила с собой одеяла и подушки.

Ночевали беспокойно. Подушки, вывалившиеся из Шкафрума, оказались непростыми. Это были подушки-шепталки, которые не давали спать, постоянно нашептывая что-то на ухо, и ладно бы если сказки. Но они несли полную галиматью вроде: «Не кури мои тапки, гу-гу, му-му, бу-бу, моли-моли, съешь-ка соли» – и прочую дребедень. Подушки, как непригодные для использования по назначению, пришлось запихать на чердак. Одеяла, добытые в Шкафруме, все время стремились улепетнуть и ползли, изгибаясь, как гусеницы, строго на север, пока не упирались в стенку. В конце концов, одеяла привязали к кроватям, после чего они начали грустно подвывать, к счастью, очень тихо.

– Когда вы прекратите эту возню, эй, там, на втором этаже! – ругался Степанидиус из своей спальни. – Мало того что этот Вурделло храпит как стадо слонов, вы еще воете, хихикаете и стучите в стены!

Как только все угомонились, и дом антивампира под монотонный храп Вурделло погрузился наконец-то в долгожданный сон, с первого этажа раздались треск, вой и отдаленный грохот.

Мигом скатившись вниз по лестнице, все, кроме мирно спящего Вурделло, выстроились на пороге гостиной.

Сонный Степанидиус, поругиваясь вполголоса, переступал босыми ногами на холодном полу, потом подошел к шкафу, тому самому, из которого вывалилась Саша, и приложил к нему ухо.

– Тесс… – прислушался он. – Слышите? Это опять из шкафа.

– Может быть, это Френда?

– Непохоже…

Антивампир и Молли переглянулись, поймав одну и ту же мысль.

Молли подошла к шкафу, постучала в дверцу и произнесла: «Обормот тебя дери».

Шкаф, подумав секунду, икнул и, будто с отвращением, выплюнул что-то серо-черное, перемешанное с тряпьем, нитками и пылью. Серое-черное, прокатившись по гостиной кубарем, оказалось котомонстром Фуркисом, которому в хвост вцепился зубами обормотец Фирфир. Фуркис вопил, как оглашенный, охрипшим мявом, носился кругами, сбивая горшки и мебель, и понял, что оказался в безопасном месте, только тогда, когда Молли огрела его сковородкой. Из последних сил он грохнулся на кровать антивампира.

Фирфир, расцепив зубы, отвалился от кошачьего хвоста, увидал подушки, одеяла, одежду и залился слезами.

У котомонстра на заднице виднелась татуировка в виде цветочков, вышитых крестиком, в хвосте блестел бисер. Фирфира украшали бусины, уши – в клипсах, а хвост был спутан в стиле макраме.

Котомонстр развалился на кровати, приложив лапу к голове, и принялся стонать.

– Ой как плохо бедному котууу…

– Уааауууууу… – поддакивал Фирфир, сморкаясь в наволочку.

– Ох, помрет сейчас бедный коооот… – завывал Фуркис.

– Ооооооо… – вторил ему Фирфир, раскачиваясь и заливаясь слезами.

– Прекратите сейчас же это безобразие! Оба! А то в шкаф обратно отправлю! – прикрикнула на них Молли.

– В шкаф??? Там говорящие кофточки-маньячки меня пытали бисером, по мне вышивали! – Фуркис сорвался на визг. – Моля?! Что ты развела в Шкафруме??!

– А ну отвечай, что стряслось? – тряс за шкирку Фуркиса Степанидиус. – Эй, ты слышишь меня! Что случилось, я спрашиваю!

– Ф-френда за шкирку нас, да, Френди-душенька, она тогда… она там… а мы… Хрррр… Хрррр… Хрр… – и Фуркис захрапел, раскинув лапы и хвост на огромной кровати Степанидиуса. Видимо, он слишком многое пережил за последнее время. Рядом на подушке, вздрагивая и подергивая хвостиком, тоненько сопел Фирфир.

– Не возьму в толк, почему этим двум дуракам понадобилось бежать через Шкафрум, – сказал Степанидиус. – Тем более не пойму, почему они оба столько времени просидели в темнице, когда спокойно могли выйти оттуда. Или забыли, что они монстры и любые стены им не преграда?

Антивампир недоуменно пожал плечами.

Из шкафа раздавались злобное бульканье и скрип, что-то гудело и мумукало, то ухая как сова, то стеная, то отзываясь эхом далеких голосов. Степанидиус попытался открыть дверки, но они не поддавались, минуту-другую он прислушивался, потом многозначительно погрозил Молли кулаком и зачем-то подпер шкаф столом.

– Стоило мне уехать из Бигрина сюда, в спокойное и тихое место на отшибе, как ваша теплая компания перебралась вслед за мной. Теперь все комнаты заняты, мой дом разгромлен, на моей кровати спят обормоты и коты, а из моего шкафа слышны вопли разъяренных наволочек. И куда мне самому теперь деваться, скажите на милость?

Во дворе хрипло, будто тоже не выспавшись, кукарекнул петух. Светало, в окна сквозь ставни пробивался первый утренний свет. Прихватив раскладушку, Степанидиус отправился спать в курятник.

С утра Вурделло навестил его местный приятель, Свинелло. Постояльцы дома номер тринадцать проснулись от криков, запаха гари и воя пожарной сирены: горел курятник. Пожарные-свинохамы, сонные и неповоротливые, приехали, окатили курятник булькающей вонючей жижей, после чего огонь мгновенно потух, и уехали, своротив по дороге калитку. К счастью, курятник начинал гореть с угла (там, где Вурделло и Свинелло задумали приготовить утреннее барбекю), и курицы вместе со Степанидиусом отделались лишь легким испугом.

Вурделло, размахивая спасенным петухом, усиленно объяснял всем, что они со Свинелло ни в чем не виноваты, а курятник загорелся сам.

Разъяренный, мокрый и перемазанный сажей антивампир, судя по всему, уже был полностью согласен с отбытием в Бигрин всей компании в ее полном составе.

Собирались в дорогу в спешке. Пока второпях завтракали и пили кофе в столовой, антивампир успел надавать кучу ценных указаний. Самое ценное указание заключалось в том, чтобы, выйдя из дома, сразу «пойти куда подальше» и там «как следует спрятаться».

Попытка открыть шкаф, чтобы попасть в Бигрин через Шкафрум, сорвалась. Молли долго прислушивалась к шкафу, а затем покачала головой.

– Неделя еще пройдет, пока все успокоится, – мрачно сказала она. – Сейчас туда лучше не соваться, придется идти тропками Вурделло.

– Ну, Вурделло пусть идет куда хочет и, чем дальше, тем лучше. Фуркиса тоже назад не приводите. А шкаф свой я сам открою, без вас. Это он на тебя, Молли, наверное, так реагирует. Вам уже пора, опоздаете… – волновался антивампир.

Фуркис, к счастью, был занят: сидя во дворе, он с шипением выдирал из хвоста бисер. Фирфир был оставлен у Степанидиуса для прохождения курса реабилитации от «шкафрумского синдрома», а Куридан решил пожить пару деньков в Монстриловке, а как надоест – уехать к родственникам в Обормотские угодья.

Свинелло, приятель Вурделло, толстый свинохам сомнительной чистоты, стоял у крыльца и удрученно хрюкал, косо поглядывая на суматоху и сборы. Он чувствовал себя виноватым, поэтому предложил не только проводить компанию до леса, но даже нести в заплечном мешке Фуркиса, поскольку тот был не в состоянии куда-либо идти.

Во дворе невесть откуда появились какие-то существа, которых приняли за вьючных толстых нелепоней и даже собрались их седлать и грузить мешками, но у Степанидиуса зародились нехорошие подозрения. При ближайшем рассмотрении нелепони оказались дальними родственниками Свинелло, пришедшими посмотреть на пожар. По причине вчерашнего бурного праздника в Хрюколужье родственнички не могли двух слов связать и передвигались на четвереньках.

Антивампир носился вокруг и заботливо кудахтал:

– Ну куда вас несет, ну куда??? В Бигрине уже, возможно, туманцы, а вас несет прямо на рожон! Сашенька так вообще только что оттуда и опять обратно, в лапы зюкам! Куда ты кладешь котлеты, негодяй, ты же помял бутерброды! Саша, у тебя есть карманы?

Оказалось, что плащ Френды был потерян еще в Шкафруме, и Степаниваныч отдал Саше свою куртку – на десять размеров больше, но зато с огромными карманам по бокам. Не обращая внимания на Сашины протесты, он принялся распихивать по карманам ее новой куртки котлеты в пакетиках и салфетках.