Прорыв осады - Огай Игорь - Страница 72

– Анна… – позвал тот.

– Да, воин, – сказала та ровным голосом, не меняя позы.

– Анна, может быть, ты наконец объяснишься со мной?

Она медленно подняла на него глаза.

– Может быть, воин. Если ты счел, что время настало.

Что-то еще было в ее взгляде, кроме интереса. Что-то живое, трепещущее и пугливое – отчаянно не похожее на нее саму: не признающую отказов взбалмошную высокорожденную. Надежда? Если так – на что?

– Настало, настало. – Павел зачем-то откашлялся. – Давно уже пора. Что за игру ты ведешь? Откуда в доме взялся действующий артефакт? Да еще с инструкцией по применению.

– Что? – переспросила она, вдруг теряясь. – Артефакт? При чем тут артефакт?..

– При том! Атланты скорей удавились бы, чем продали такую штуку Евгений Санычу. Мы осматривали его коллекцию – ничего подобного там не было. Шарик появился здесь вместе с тобой, и теперь я жду объяснений!

– Объяснений… – она все еще смотрела прямо ему в глаза, но взгляд уже потух. Стал цепким, немного дерзким, чуть снисходительным… Обычным стал ее взгляд. – Не того ты ждешь, воин. Ну что ж, если так… Я не знаю, откуда взялся артефакт в этом доме.

– Послушай, ты!.. – Павел едва сдержался, чтобы не добавить подходящий к его настроению эпитет. – Укатэ! Если тебе еще нужна моя помощь, советую говорить только правду!

– Это правда, – уроки дворцового этикета не прошли даром, индеанка осталась спокойной, по крайней мере внешне. – Анна Федоровна просила Тамару объяснить, что ты мог иметь в виду, когда говорил про технику атлантов. Этот ваш Евгений Саныч был уже пьян, и мы устроили обыск без его участия. Шар и свиток лежали в ящике письменного стола.

Павел сглотнул. Вот так все просто – устроили обыск и… Вот только откуда тогда зловещие мурашки вдоль позвоночника?

– Анна, – произнес он. – Подумай еще. У него не могло быть такого артефакта. Если ты говоришь правду, кто-то совсем недавно положил его в ящик этого стола. А это могла сделать либо ты, либо…

Он осекся, не закончив фразу. Ящеры на Земле – не в этом ли несколько часов назад он убеждал Потапова с Прониным?

Крики и металлический грохот, донесшиеся из коридора, оказались очень в тему – лучший аккомпанемент для догадок о шпионах смарров. Павел схватил со стола лучемет и ринулся из кухни, в дверях едва не сбив с ног индеанку.

– Вон пшла! – снова закричала Тома. – Шавка блохастая!.. Кто в дом пустил?

Она сидела на полу, нянча разбитую коленку. Рядом валялась сложенная явно нештатным образом металлическая стремянка, несколько оторванных ступенек валялись тут же, но уже отдельно. Переломленная пополам раскладушка, извлеченная все-таки с чердака, отлетела аж к входной двери. Бросивший ее профессор неуклюже спешил к Тамаре, загораживая дорогу рвущейся в том же направлении Федоровне.

Из другой комнаты заинтересованно таращился Роман.

Из-за приоткрытой туалетной двери робко выглядывал бледный и взмокший от желудочных потуг Евгений Саныч.

Из-под раскладушки повизгивала и виляла хвостом его дворняга.

– Че пялишься, дура?! – во все горло сообщила ей Тома. – Это же надо, прямо под ноги!.. Отдавила бы хвост к черту!.. Ну, в самом деле, Евгений Саныч, вы б хоть овчарку завели, что ли! Эту шавку же, пока не наступишь, не заметишь…

– Она… – директор икнул. – Она не моя. Животных не держу.

Тома осеклась на полуслове.

Профессор с докторшей замерли, перестав толкаться на лестнице.

Собака под раскладушкой тоже утихла – лишь сверкнули из полутьмы два глаза. Два умных, все понимающих глаза. Смышленых совсем не по-собачьи…

– Ё-пэ-рэ-сэ-тэ… – ошеломленно выдавил Роман.

А Павел лишь пожал плечами. Все правильно, разве кто-то говорил, что пес директорский? Никто – сам так решил. С первого взгляда, не без внушенной подсказки, надо полагать…

Он сдвинул предохранитель и поднял оружие.

– Не надо, – пискнул директор «Стройтреста». – Паркет…

– Ну же, воин! – шепнула над ухом индеанка.

И Павел утопил кнопку.

Ткань раскладушки разлетелась по прихожей горящими клочьями. Алюминий каркаса брызнул кипящими каплями. И только псина осталась невредимой. Мучительно изогнувшись под пылающей защитной пленкой, она поднялась на задние лапы, сгорбилась, поднатужилась…

Шкура пошла клочьями. Лапы проросли когтями. Пасть удлинилась и наполнилась игольчато-острыми клыками рептилии… Плюс рост, объем и вес – лишь в этом смарр отошел от канонов фильмов ужасов – в отличие от него постановщиков спецэффектов сильно ограничивал закон сохранения массы.

– Выключ-чи… – просипел ящер, без особого труда удерживая перед собой защитную пелену.

Павел отпустил кнопку и опустил ствол. Ручной лучемет не то оружие, с которым можно выходить против готового к бою смарра. Большее, на что можно было рассчитывать, – заставить ящера выдать себя.

– Чщахт, – произнес Павел утвердительно.

Пусть говорят, что все ящеры для людей на одно лицо, землянин слишком хорошо помнил, как появилась вот эта пара шрамов на груди рептилии.

– Давно ты вернулся?

– …С-сразу… – этот оскал пасти можно было принять за улыбку, лишь имея большой опыт общения с расой дино-сапиенс. – Как обещ-щал…

Стриптиз смарра – зрелище не для слабонервных. Со стороны лестницы вновь раздался шум. Ослабший в коленях профессор не смог удержать не такую уж массивную докторшу. Оба тела опустились на ступеньки – одно полностью в обмороке, другое наполовину. И без того сидевшая на полу Тома только сжала кулаки – ее немногочисленные встречи с ящерами до сих пор заканчивались плохо. И Чщахт, без сомнения, хорошо помнил, для кого именно.

– Как же так… – выдохнула Анна, отступая в глубь кухни. – Не может же быть…

Проще всех отделался директор. Восприняв происходящее как продолжение собственного пьяного бреда, он просто захлопнул за собой туалетную дверь.

– …Может быть вс-се… – откликнулся смарр. Он шагнул к вешалке, сорвал директорский брезентовый дождевик, накинул себе на плечи. Человеческая одежда скрывала его облик лишь отчасти, но все же этот образ был уже почти привычным.

– Будем говорить? – произнес Павел, не сомневаясь в ответе.

– …Конеш-шно…

– Выходи и садись в машину, поедем на фабрику. Тома, раскладушка больше не нужна, положи Федоровну на вторую кровать. И… выпейте чего-нибудь от нервов, у Евгений Саныча наверняка осталось. Рома, задача прежняя. Постарайся справиться, прежде чем мы доберемся до города. Анна… дай-ка сюда, – он перехватил ладонь укатэ с зажатым в ней детонатором, прихваченным со стола. – Ящер здесь не для войны, как и ты. Пока… Кажется, нам всем настала пора поговорить.

– …Нас-стала… – подтвердил ящер, безуспешно пытаясь натянуть на голову капюшон.

Анна смерила взглядом его, потом Павла. И наконец кивнула:

– Согласна. Почему на фабрику? Не стоит передвигаться по Москве в одной машине с этим, нас могут остановить. Потапова нужно вызвать сюда.

– …Кто ос-становит… пожалеет, – выдохнул Чщахт уже с порога. – …Двигайтес-сь…

– На фабрике Градобор, – сообщил Павел.

– Гиперборей?

Удивление индеанки было совершенно искренним. Однако и смарр оказался поражен вовсе не притворно:

– …Здес-сь?..

– Гиперборей здесь, – подтвердил Павел. – У него есть одна забавная навязчивая идея насчет Хаоса… И теперь мне, кажется, есть что ему ответить.

Приоткрытая броневая створка, темный коридор, лишенный даже призрачного света далеких звезд Гипербореи, вторая дверь налево… В этой комнате для переговоров Павел слышал много неприятных слов. Порой страшных, порой оскорбительных и почти никогда – обнадеживающих. Достаточный повод для того, чтобы, пропустив нелюдей вперед, секунду помедлить на пороге, еще разок оглядеть собравшихся.

Потапов – полон сдержанного делового энтузиазма. Еще бы! Как ни крути, именно этот разговор вполне может стать долгожданным пропуском в большую межвероятностную политику. На короткий звонок Павла, сделанный по дороге, Шеф сказал только: «Спасибо, ждем…» Сказал, впрочем, с облегчением, видать, не слишком-то хотелось ему снова ложиться под Ассамблею.