Ночь Сварога - Suncharion - Страница 57

Сейчас можно услышать и прочесть о том, что "русское православие" является сплавом христианства и язычества и что оно очень сильно. Но это не так. "Русское православие" уже не сильно. Оно выдохлось и никогда уже не поднимется. Оно обречено на вырождение, как христианство в других странах. Оно застыло на месте, как застыли последние 500 тысяч лет последние термиты. Понимая свою безысходность, так называемая православная церковь даже не хочет говорить с русскими людьми на народном языке. Церковно-славянский язык – мёртвый язык. Мёртвый язык для мёртвой религии. Когда патриарху Алексию II (в миру – Ридигер) задали вопрос, почему богослужения в церквях проводятся на языке, который никто не понимает, то он ответил, что этот язык "богоугоден". Занятно. Следовательно, мы говорим не на "богоугодном" языке. Не думается, что лично еврейский бог сказал своему ставленнику Алексию-Ридигеру, что для него угодно, а что – нет. Ну, давайте тогда греческий учить, а то и еврейский. Их можно выучить. В иврите, например, 22 буквы. Это Вам не 33 буквы в русском языке. Вот еврейский как раз весьма "богоугоден". Как и все евреи, включая самого Ридигера, – тайного гражданина Израиля и бывшего ставленника КПСС и агента КГБ.

Если вернуться к язычеству, то христианство ни огнем, ни мечом не смогло его задушить. И никогда не задушит. Во многом христианство выжило, благодаря язычеству, смешавшись с ним и изуродовав его под себя. По церковной доктрине во имя служения богу с человеком можно было делать всё, что только вздумается: наказывать, сажать в тюрьму, избивать, травить, убивать (обычно изуверски жгли на огне). И всё это во имя веры в бога. Главным средством был кнут и страх. Кнут на Земле, страх перед тем, что ждет "неверного" после смерти. Этот страх внушался на каждом шагу. На протяжении столетий попы сумели деформировать представления о загробной жизни именно в сторону страха. Без страха христианство долго не протянуло бы. Представления попов об аде были кровожадными и отдавали тяжелым садизмом. Сейчас этим описанием заниматься нет необходимости, так как нас интересует сама идея.

Ада у язычников не было. Ад появился вместе с христианством. У язычников не было того слащавого рая, который выдумали попы. Просто был другой Мир с нормальными условиями существования в этой неведомой стране. Там, как и на Земле, бывало не только хорошо, но и плохо. Там был свет и тьма, холод и жар, зной и прохлада, облака и Солнце. Но язычество призывало жить ЗДЕСЬ, на Земле. Получать радости ЗДЕСЬ, на Земле. Бороться за свое счастье ЗДЕСЬ, на Земле. Нам всем дана возможность жить ЗДЕСЬ, на Земле. Разве не надо ей воспользоваться? Разве надо насиловать настоящую жизнь? Не глупо ли ущемлять дарованную нам возможность жить ЗДЕСЬ в угоду какой-то призрачной следующей жизни ТАМ? Здоровому человеку это действительно покажется глупостью. Неудачнику и уроду – нет.

А христианство? Оно рассматривает текущую жизнь как подготовку к загробной жизни. Что оно нам может предложить? Глянем на саму идею ада и рая. После смерти, как говорят попы, человек попадает либо в рай, либо в ад. Такая идея прихода в рай или в ад конца во времени не имеет. Это навечно, что равносильно смерти после смерти. Что такое жизнь? Это динамика, смена состояний. Постоянно что-то меняется, что-то происходит. Случаются разные события, случаи, меняются ситуации, каждый день человек принимает сотни решений. Все это имеет начало и конец. Жизнь – это движение и развитие. Ну а в раю человек занимается? Получает удовольствие от чего-то. Скажем, удовольствие от близости с богом, с ангелами от их любви и все такое. И никогда не надоест! Но ведь это происходит не день, не год, не столетие, а ВЕЧНО. Ни год, ни сто лет, не тысячу, а именно вечно. Одно и то же без конца. До отупения. Постоянно от чего-то получаешь удовольствие. Никаких переживаний, смены состояний, переходов в другие Миры. Никакой динамики. Одно и тоже из века в век. Постоянно светло, радостно, никаких потрясений, никаких новостей. Одно и то же ВСЕГДА И ВЕЧНО. Застой. Болото. Ну и какая цель жизни человека в раю? Нет никакого смысла и цели.

Чего же хотят христиане в раю? Называют это по-разному, но суть этого одна – самоуничтожение. Например, говорят, там будет "слияние с богом". Видимо, они понимают под богом не Вселенную, а весьма неприятного типажа под именем "Иегова". Иначе что значит "слиться" с тем, частью чего и так всегда являешься. Оказывается, что "слиться с богом" – это, значит, лишиться индивидуальной души, растворив её в Мировой Душе. И звучно, и научно, но суть этого – смерть.

Как нам с детства преподносят рай? Это такое приятное место, где бесконечно длятся наслаждения, развлечения. Короче, будем заниматься всякой ерундой. Не нужно напрягаться, всё само валится в руки. Все желания исполняются с пол-оборота. Это – вечная смерть.

Христиане всё еще желают попасть в свой христианский рай? Помочь?

В аду всё то же самое. Попы говорят нам, что человек будет мучиться там без конца во времени. Какой смысл в ВЕЧНОМ наказании? Зачем это надо? Никакого смысла. Идея христианского ада поражает своей нелогичностью и глупостью. С одной стороны христиане чётко разделяют душу и тело человека. Душа человека, – говорят попы, – нематериальна. И тут же начинают рассказывать всякие басни про то, как черти в аду жарят души грешников на сковородках, подвешивают за языки, заставляют выгребать угли голыми руками и тому подобное. Ведь человек, расставаясь со своим физическом телом, становится нематериальным и его душа никак не может испытывать боль от пыток типа поджаривания на сковородке или варки в котле. Пугают, а мне почему-то не страшно.

"Изобретатели догмы о вечности адских мук сделали бога, которого они называют столь благостным, самым отвратительным из всех существ. Жестокость в людях – это крайнее проявление злобы. Чувствительная душа бывает всегда взволнована и возмущена даже рассказом о муках, хотя бы их испытывал величайший злодей. Но жестокость заставляет негодовать еще больше, когда её считают безпричинной, либо лишенной мотивов. Самые кровожадные тираны – Калигулы, Нероны, Домицианы – имели по крайней мере какие-то мотивы, чтобы мучить свои жертвы и оскорблять их во время мучений, – этими мотивами могли быть либо стремление к собственной безопасности тиранов, либо жажда мести, либо намерение привести в ужас путем жутких примеров, либо, может быть, тщеславное желание показать свое могущество и потрафить вкусам варваров. Может ли бог иметь любой из этих мотивов? Муча жертвы своего гнева, он наказывает существа, реально не могущие ни подвергнуть опасности его непоколебимое существование, ни поколебать его блаженство, которого ничто не в состоянии пошатнуть. С другой стороны, муки ада бесполезны для живых, которые не могут быть свидетелями этих мук. Эти муки безполезны для осужденных, так как в аду уже больше не каются, а время милосердия прошло. Отсюда следует, что, упражняясь в вечной мести, бог не имеет иной цели кроме развлечения и издевательства над слабостью своих созданий.

Найдется ли в природе такой жестокий человек, который хладнокровно захотел бы мучить, – я не скажу – ему подобного, нет, – просто какое-нибудь одушевленное существо, и притом мучить без пользы, без выгоды для себя, без любопытства, без боязни? Итак, сделайте вывод, богословы! Даже согласно вашим принципам ваш бог безконечно более зол, чем люди. Вы мне скажете, может быть, что бесконечные оскорбления заслуживают бесконечных мук. Я же отвечу вам, что никто не может оскорбить бога, благость которого безконечна. Я прибавлю при этом, что оскорбления конечных существ не могут быть безконечными. Я скажу еще, что бог, который не хотел бы оскорблений, не разрешил бы своим созданиям вечно оскорблять себя. Я скажу при этом, что безконечно благой бог не может быть безконечно жестоким и даровать своим созданиям безконечное бытие единственно с той целью, чтобы получить удовольствие от их безконечных мучений.

Лишь самое дикое варварство, лишь отменное мошенничество, лишь слепое властолюбие могли вообразить себе догму о вечности мучений. Если бы существовал бог, которого можно было бы оскорблять либо проклинать, не было бы большего проклинателя, чем тот, кто посмел бы сказать, что этот бог – извращенный тиран, наслаждающийся в течение вечности безполезными для него муками своих слабых созданий" (Поль Гольбах, "Здравый смысл").