Год тысяча шестьсот… - Михеев Михаил Петрович - Страница 8

• Предыдущая
• 8/38
• Следующая

Эскадренный миноносец «Инвейзн» возвращался на свою базу после ночных стрельб на море. Он шел в стороне от пассажирских магистралей, и штурман, невыспавшийся за прошедшие суматошные сутки, сейчас подремывал около локатора. Войдя в полосу тумана, он передал в машинное отделение: «сбавить ход!», но все равно многотонная стальная громадина проходила пятнадцать, а то и больше, метров в секунду, и острый, как нож, форштевень разрезал деревянную скорлупу яхты почти беззвучно. Правда, рулевой заметил что-то мелькнувшее за бортом, он даже испуганно взглянул на штурмана, сонно клевавшего носом над экраном локатора… и ничего ему не сказал…

Клима сильно толкнуло в бок, закрутило волчком и потащило вниз, в глубину. Он не сопротивлялся, только старался не открывать рот, и, главное, не выпустить Нику из рук. Его перевернуло несколько раз, он уже не понимал, где поверхность воды, куда надо выбираться, в голове начало звенеть… и тут он вдруг почувствовал, что лицо его уже над водой. Клим успел вздохнуть, его опять тут же накрыло волной, но он сильно оттолкнулся ногами и вынырнул на поверхность окончательно.

Он держал Нику в охапке, как сноп, и голова ее бессильно лежала на его плече.

Захлебнуться так быстро она не могла — это он понимал. Он приподнял ее голову над водой, хотя сам от этого погрузился до самых глаз. Сильно потряс ее — Ника не шевельнулась.

— Ника… Ника!.. — прошептал он, отплевывая воду, подступавшую к его губам. Он повернулся в воде, отыскивая какой-либо плавающий обломок яхты, куда бы он мог положить Нику, но не увидел ничего, кроме взбаламученной воды возле самого лица и густой пелены тумана.

В это время что-то толкнуло его в спину.

Он обернулся резко… и увидел ящик. Деревянный ящик, из которого он какие-то полтора-два часа тому назад вытаскивал раненого дона Мигеля. Ящик покачивался рядом, крышка его была закрыта, и он на целых полметра возвышался над водой.

Клим уложил Нику на крышку, лицом вниз, чтобы голова ее повисла над краем ящика, сильно надавил ей на спину. Изо рта девушки потекла вода. Она дернулась под его руками, раскашлялась. Кашляла она трудно и мучительно, а он только обрадованно поглаживал ее по спине и говорил: «ничего, ничего… хорошо, сейчас все будет хорошо!»

Наконец Ника перестала кашлять, вздохнула. Сказала! «Ф-уу!» — и приподняла голову.

Клим радостно потрепал ее по щеке.

— Ох и напугала ты меня. Надо же!

Ника еще раз откашлялась, неуверенным движением вытерла ладонью лицо, повернулась на бок, тоже огляделась вокруг и тоже не увидела ничего, кроме близкой воды и тумана, да еще головы Клима: он держался за ящик и поглядывал на нее с радостным участием.

— Ты полежи еще, отдохни.

— Нет, уже не хочу.

Она села на крышке ящика, опустив ноги в воду. Чисто по-женски, машинально одернула на груди рубашку, откинула волосы с лица.

— Что это было, Клим?

— Похоже — эсминец.

— Американский?

— Вероятно. Я же тебе говорил, что у них здесь база.

— Капиталисты проклятые… Что же он так шел в тумане?

— На радар, видимо, надеялся. Яхта маленькая, да еще туман, наверное, сигнал смазывал — вахтенный и проглядел.

— А яхта где?

— Где? Утонула, конечно. Он ее просто разрезал пополам.

— Подожди, а я на чем сижу?

— Ящик с креслом дона Мигеля. Выбросило ударом.

— Значит, тех…

— Видимо так. Ударил прямо по каюте.

— И трех человек нет… Бедный дон Мигель. Ты вовремя прыгнул, Клим. Почему же эсминец не остановился нас подобрать.

— А на нем могли и не услышать ничего. Ведь он как шел, наверное, под пятьдесят. Может, толкнуло чуть. Если вахтенный сигнал просмотрел, то и на толчок внимания не обратил. Много нужно, чтобы расколоть такую скорлупку? Да он разрезал яхту, как пирожное.

— Пирожное?.. Пирожное — это бы хорошо, а то я наглоталась морской воды. Фу! Противно слышать, как она там булькает. Когда же нас подберут?

— Днем, надеюсь. Мы не так далеко от берега.

— Клим, а тебе не холодно в воде. Садись рядом. Думаю, ящик выдержит двоих.

Но ящик сразу же угрожающе закачался, и Клим оставил свою попытку.

— Центр тяжести высоко, — сказал он. — Забраться бы внутрь.

— Крышка на замке.

— Попробуем открыть.

— У тебя есть ключ?

— Ну, ключ не ключ… — Клим сунул руку в воду, достал из кармана нож. Послушно выскочило лезвие, он потрогал его пальцем. — Отличный нож оказался у твоего парня.

— Вот я и говорила тебе, и сам парень не плох.

Клим нащупал место, где был врезан внутренний замок-защелка. Нож в притвор крышки не проходил. Клим вырезал полукругом кромку крышки возле замка, острием ножа поднял защелку — крышка открылась.

— Ура! — сказала Ника, спустившись в воду. — Кресло нельзя оттуда выкинуть.

— Пусть стоит, удобнее сидеть.

— Тогда забирайся, ты потяжелее — ящик будет устойчивее.

Клим осторожно перевалился через край ящика в кресло. Но как он там ни теснился, свободного места для Ники не оставалось.

— Вот что, — сказал он решительно. — Садись ко мне на колени.

Ника замешкалась.

— Ника…

— Да, да! Я уже лезу, Клим.

Девушка неловко пристроилась у него на коленях.

— Пятьдесят килограмм, — сказала она. — Полцентнера.

— Ладно, как-нибудь вытерплю.

Ящик осел в воду. Клим сунул руку через край, — до воды оставалось сантиметров двадцать пять — тридцать. «Если волны не будет, ничего, а то захлестнет… И крышку закрыть нельзя, голову некуда убрать».

— Хорошо бы крышку приподнять из воды и наклонить над головой. Она от случайной волны прикроет. Если ее, крышку, чем-то подпереть.

— Вот — шпага.

— Откуда?

— Тут, в ящике, за спинкой лежала.

Клим подпер крышку шпагой.

— Теперь дощечку какую, вместо весла. Чтобы ящик разворачивать крышкой на волну.

— И мотор подвесной.

— Тоже бы неплохо… Вон, плавает что-то. Давай, подгребем.

Они стали подгребать ладонями.

— Смотри, скрипка!

Клим поднял скрипку, вылил из нее воду. Дека была разбита, но задняя сторона оставалась целой, скрипка вполне могла заменить собой весло.

— Бедный дон Мигель! — сказала Ника. — Его уже нет, а его вещи все еще приходят нам на помощь. Что там наши ребята думают? Петрович, поди, решил, что нас утопили.

— Почему обязательно — утопили? Скажет, похитили.

— А зачем нас похищать?

— Похищать, вроде бы, тоже было незачем, — Клим перешел на шутку. Можно потребовать за нас выкуп.

— У тебя папа — миллионер?

— Мой папа — счетовод. Но бандиты могут шантажировать нашего тренера. Все же я перспективный боксер — лишнее очко команде. Тренер запросит спорткомитет…

— А я? Тоже лишнее очко?

— Тебя бандитам проще продать в гарем.

— А гаремы сейчас есть?

— Кое-где, думаю, имеются.

— Как интересно! А сколько за меня можно взять?

Клим перестал следить за ящиком, и случайная волна плеснула через край.

— Заговорился с тобой!

Он взялся за скрипку и развернул ящик крышкой на волну. Но крутые волны были редки, пологая зыбь мягко обтекала их «корабль», он только плавно покачивался.

— Почти колыбель, — сказала Ника.

— Может, нам вздремнуть до утра.

— Что ты, я не усну.

— Попробуем. По системе йогов, с самовнушением.

Клим завозился, устраиваясь, чтобы ему и Нике было поудобнее. Она приподнялась.

— Задавила?

— Будет тебе. Прислони голову к моему плечу — оно все же помягче, чем стенки ящика.

Ника потыкала пальцем в мускулистое предплечье Клима.

— Ну разве только чуть-чуть.

Она пристроилась удобнее, послушно закрыла глаза и неожиданно для себя — да и для Клима — уснула. Он прислушался к ее спокойному дыханию: «крепкие нервы у девушки, что там ни говори!» — и тоже попытался отключиться: «я спокоен… спокоен… хочу спать… глаза мои…», — и тоже если не уснул, то на какое-то время забылся в зыбком полусне. То и дело просыпался, осторожно работая «веслом», выправлял ящик и опять погружался в дремоту. Наконец у него затекла спина, хотелось пошевелиться, но он терпел, не желая тревожить Нику, хотя и подумал невольно, что, пожалуй, сам он тревожится больше, нежели она. Проснулись они разом.

• Предыдущая
• 8/38
• Следующая