Белый Лотос - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо" - Страница 8

Какое ты имеешь основание бояться смерти, Амитабх? Ты еще не встречался с ней. Ты не видал ее лица и не знаешь, прекрасное оно или безобразное. Ты не можешь сказать о ней ничего — будет ли она проклятием или благословением. Ты не имеешь никакого понятия о смерти, как же ты можешь бояться ее?

Нет, человек боится не смерти. Люди в действительности боятся потерять свою привязанность к жизни, к своему стилю жизни. Одно несомненно — то, что смерть совершенно изменит вас, что смерть возьмет вас в измерение, о котором вы абсолютно ничего не знаете. Одно несомненно — то, что смерть не оставит вас такими, каковы вы есть. Она заберет ваше тело, она заберет ваш ум, она заберет все, что вы считали самим собой. Она оставит в вас только чистейшее сознание. Отсюда страх смерти, и отсюда же страх глубокого вхождения в медитацию — они представляют собой одно и то же.

Медитация совершает ту же работу, что и смерть. Медитация это добровольная смерть: вы начинаете умирать, исчезать, испаряться по своему собственному согласию. И нахождение вблизи меня имеет то же назначение. Быть рядом со мной — значит быть рядом с вашей смертью.

Древние восточные сутры говорят, что мастер — не что иное, как смерть, а его ученик — это тот, кто готов умереть. Но смерть — необходимое предварительное условие возрождения. Иисус не смог бы воскреснуть, если бы его не распяли на кресте.

Однажды некий христианский миссионер спросил меня: «Как вы объясните тот факт, что Бог позволил, чтобы Иисуса распяли на кресте??»

Христиане пришли в замешательство, пытаясь объяснить это. С одной стороны, они говорят, что Иисус — единородный сын Бога… И Отец должен был проявить абсолютную жестокость, позволив распять Иисуса. Все ожидали, что должно что-то случиться, что-то произойти. Тысячи людей собрались, чтобы увидеть чудо. Они знали Иисуса, они смотрели в его глаза, они ощущали его вибрацию. Он был редким человеком, его окружала атмосфера чего-то сверхъестественного. Он имел нечто необычное: глубину, высоту. Он имел корни, уходящие глубоко в землю, и крылья, способные унести к беспредельному. Люди ощущали все это — благодать, красоту, величие его существа. Они ощущали мир и безмолвие, окружавшие его. Они ощущали питательную любовь, которая непрерывно истекала из его существа к другим. Что-то должно было случиться — Бог не мог оставить Иисуса, Бог должен был сделать что-то. Они ожидали последнего момента.

По-видимому, даже сам Иисус ожидал, что случится что-то, потому что в последние минуты он сказал: «Почему ты оставил меня? Что я сделал?» Это показывает, что где-то глубоко внутри он тоже надеялся на то, что нечто должно произойти, что, возможно, в последний момент он будет спасен. Однако, по-видимому, ничего не произошло. Казалось, Бог остался совершенно холодным, безучастным, незаинтересованным.

Разумеется, это беспокоило христианских богословов и священников. Они не в состоянии ответить, почему в тот день Бог ничего не сделал.

Итак, этот миссионер задал мне вопрос. Я сказал: «Вы не понимаете суть этого явления. Если бы Бог сотворил какое-нибудь чудо и Иисус спасся, то вся эта история была бы очень заурядной. Бог ничего не сделал; он позволил Иисусу умереть. Фактически он всеми возможными способами помог ему умереть, потому что это единственный способ воскреснуть».

Действительным чудом является воскрешение — не спасать вас, а помочь вам умереть таким, каковы вы есть, чтобы вы могли стать таким, каковы вы должны быть. Бог позволил Иисусу умереть на кресте. И тогда эта история приняла прекрасный оборот: на третий день Иисус вернулся — воскресший, новый, молодой; больше не сын человеческий, а только Сын Божий. Он явился таким новым, таким преображенным, что даже его ученики не смогли узнать его.

Он встречает двоих своих учеников, которые скрылись из Иерусалима и направляются в деревню, так как они боятся, что теперь выловят учеников и казнят их. Слухи тревожны: мастер казнен, теперь казнят учеников. Уничтожают все следы деятельности этого человека и его работы. Поэтому они скрываются.

Иисус встречает их на пути, считая, что, по крайней мере, его ученики узнают его. Но они не узнали его — они разговаривают с ним, как с незнакомцем. Иисус сильно удивлен.

Потом они зашли в харчевню чего-нибудь перекусить — они устали, — и Иисус преломил хлеб. Тогда они внезапно узнали его, потому что именно таким способом обычно преломлял хлеб Иисус; повторяется что-то из старого и после этого происходит узнавание. После этого у них внезапно открываются глаза, словно они очнулись ото сна или от грез, и они говорят: «Не ты ли это? Мы не сумели узнать тебя на дороге». А они шли, по крайней мере, три часа, беседовали — и они беседовали о своем распятом мастере, с самим мастером! Иисус, должно быть, внутренне смеялся над тем, что они говорят о мастере, но не могут узнать его.

Людей узнают только по их старым привычкам. Когда Иисус преломил хлеб, ученики немедленно узнали его, потому что «так делал Иисус! Только он преломлял хлеб таким способом!» Внезапно словно уходят облака, мрак рассеивается и они видят, что Иисус вернулся. Его облик такой новый… ничего общего со старым.

Мне кажется, что Иисус, должно быть, специально преломил хлеб старым способом, чтобы дать им намек.

Бог позволил Иисусу умереть, чтобы он мог воскреснуть.

Амитабх, я собираюсь помочь тебе умереть. В этом состоит функция мастера: он должен принести смерть. И действительно, умирать трудно, тяжело. Эти поносы — не что иное, как умственная вещь: ты так сильно боишься, что страх приводит к поносам. Однако это хорошо — это очистит тело. Твои тело и ум нуждаются в основательном очищении.

Вот почему, когда облака уходят, тобою «овладевают радость и благодарность». Всякий раз, когда ты будешь готов умереть, тобою овладеют радость и благодарность. Всякий раз, когда ты принимаешь… Если ты сопротивляешься, возникает проблема. Если ты сопротивляешься, тогда ты будешь восклицать, само твое существо будет восклицать: «Остановитесь, Бхагаван! Не так быстро! Я не поспеваю за вами!» Никто не спешит в таких делах! Кто хочет умереть.

А отбрасывание всех своих старых шаблонов — это большая смерть, большая, чем обычная физическая смерть, потому что при обычной смерти вы меняете только тело, вы меняете одежду. Ваши старые привычки, старые шаблоны мышления и ощущения сохраняются и в новой жизни, в новом теле. Это просто поверхностное изменение и ничего больше.

Обычная смерть — действительно обычная; это вряд ли даже и смерть. Она только соскабливает поверхность; она меняет вашу кожу, вот и все. Во всех других отношениях вы остаетесь тем же человеком: смерть за смертью вы остаетесь одним и тем же человеком.

Но смерть, которая происходит вследствие любви к мастеру, является абсолютной, бесповоротной. Это точка, за которой нет возврата. Вы не можете пойти назад, не можете впасть обратно в старые шаблоны снова; это становится невозможным. Вы вынуждены продолжать двигаться вперед. А ум, разумеется, вопит: «Остановитесь, Бхагаван!» Но поскольку я люблю вас, я не могу остановиться. Поскольку я люблю вас, я должен вас убить.

«Дорогая, — воскликнул пылкий обожатель, — позволь мне поглядеть на твое восхитительное лицо, и я куплю тебе соболиную муфту. Позволь мне подержать твою руку, и я дам тебе шарф из краснобурой лисы. Позволь мне поцеловать тебя, и я дам тебе норковую накидку. Позволь мне…»

«Остановись, — воскликнула девушка, — этого вполне достаточно!»

Да, Амитабх, много раз ты будешь восклицать: «Этого вполне достаточно!» Но я не могу остановиться. Я совершенно бессилен в этом отношении; не в моих силах остановиться. Я вынужден продолжать. Чем больше ты восклицаешь, тем быстрее я вынужден идти, так что скоро работа будет окончена.

Твое восклицание исходит из твоего ума. И твой вопрос значителен, потому что твое сердце ощущает радость и благодарность. Твой ум говорит: «Нет, остановитесь!» Твое сердце говорит: «Все, что происходит, является даром — тем самым даром, в котором я нуждаюсь, чтобы расти. Появляется ощущение, что все возможно. Благодарю вас, возлюбленный».