Где ни был бы ты - Ларионова Наталия - Страница 11

Случай этот канул в лету, и со временем даже алхимик с Василиском перестали к нему возвращаться.

Последовали спокойные годы, жизнь текла размеренно. Но однажды на пороге появился слуга из замка.

— Вас требуют к графу, сейчас же.

— Мне необходимо захватить с собой что-либо из своих принадлежностей?

— Мне не было дано никаких указаний на этот счет, только вы и сейчас же.

Подобные приглашения, сродни приказу, не предвещали ничего хорошего, тем не менее, требовали выполнения без отлагательств и обсуждения.

Граф принял алхимика в своем кабинете и, жестом отпустив слугу, обратился к алхимику, только закрылась дверь кабинета.

— Так уж случилось, что на глаза мне попалось сие сочинение, — он указал на фолиант, лежащий на его столе.

Алхимик с ужасом увидел, что это один из томов его труда, в котором он описывал свойства девяти сфер мироздания, однако от комментариев воздержался, ожидая дальнейшего развития.

— Итак, я сумел прочесть лишь его название, весьма заинтересовавшее меня — «О свойствах девяти сфер мироздания». Надо сказать, я наслышан о данном феномене, но мне хотелось познакомиться с ним как можно ближе, в том числе и с практической стороной.

Голос графа звучал мягко, почти ласково и, если бы этот разговор происходил в лаборатории, то алхимик не удержался бы и рассказал графу обо всем. Однако сейчас в его памяти всплыли слова Василиска, что мошенника подобно хозяину замка в девяти сферах еще не знали, и, случись ему попасть в них, неведомо, к каким последствиям бы это привело.

Не дождавшись ответа, граф продолжил свой монолог, вот только в голосе его прорезались жесткие нотки.

— Вообще-то чувство элементарной благодарности должно подвигнуть тебя посвятить меня в эти таинства. Но как я вижу, ты не спешишь это делать, а, исходя из того, что сей труд тобой зашифрован, то и вывод остается один — это тайна. Тайны же лучше всего хранятся там, где они никому недоступны.

Граф громко хлопнул в ладоши и в кабинете оказалось два крепких слуги.

— Отведите нашего алхимика в подземелье, пусть он там в тишине поразмыслит, стоит ли на них менять свой дом и достойно ли отказывать в малой услуге тому, кто для тебя достаточно много сделал.

Вскоре алхимик уже находился в маленькой каморке, вырубленной в скале, на которой стоял замок графа.

Тишину подземелья лишь раз в день нарушали шаги тюремщика, приносившего ему еду. Первое время эта тишина совсем не угнетала алхимика, позволяя погрузиться в собственные мысли и выстроить и закончить в уме заключительные главы своего труда. Однако спустя некоторое время ему стало казаться, что в тишину подземелья вкрадываются какие-то звуки, а в темноте стали видеться какие-то тени.

Когда же в углу его камеры появился Василиск, то он уже не знал, действительно это он или перед ним морок, созданный его разгоряченным воображением.

— М-да, — вместо приветствия сказал Василиск, — и ты находишь сии палаты гораздо более достойными, чем прежние?

— Я-то нет, а вот хозяину замка кажется, что мне здесь будет лучше думаться.

— Нечто подобное я и ожидал. И как? Думается лучше?

— Это смотря о чем, — невесело усмехнулся алхимик, — и все бы ничего, только последнее время стало мне казаться, что я теряю рассудок.

— Теряешь рассудок? Это каким же образом ты пришел к такому занимательному заключению? — поинтересовался Василиск.

— Понимаешь, с каждым днем здесь становится все больше звуков, и потом эти непонятные тени.

— А-а-а, ты об этом… - засмеялся Василиск, — а то я чуть было не испугался. А ты как думал, заниматься столько времени экспериментами с девятью сферами мироздания и быть уверенным, что твоя собственная природа останется неизменной? Изменения накапливались, им нужен только толчок, чтобы проявиться, и твоя изоляция здесь и стала таким толчком. Да, кстати, не сменить ли нам обстановку, мне, признаться, не очень по душе это место.

— Мне тоже, но я еще не придумал способа, как его покинуть.

— Ну это же проще простого, однако, прежде чем покинуть такой тихий, хотя и печальный, уголок, мне хотелось бы обсудить с тобой вот что. Как ты и сам прекрасно понимаешь, в лице своего бывшего покровителя ты отныне приобрел врага, причем врага могущественного и, к сожалению, умного. Укрыться от него в этой действительности можно лишь на какое-то время. И потому я хочу спросить тебя — заинтересует ли тебя возможность сменить форму своего существования, сделав местом своего обитания пространство между девятью сферами. Не спеши с ответом, здесь, как и везде, есть свои положительные и отрицательные стороны, но мне кажется, что тебя, как истинного ученого, подобная метаморфоза должна заинтересовать.

— Войти в пространство между девятью сферами, но возможно ли это?

— И чему я учил тебя столько времени! — Василиск схватился за голову, — Конечно, возможно, а для тебя, пожалуй, легче, чем удерживаться в этой действительности. Насколько я понимаю, ты согласен. В таком случае постарайся, следуя за мной, не отходить далеко, а то, как молодой монах, окажешься неизвестно где.

На глазах алхимика одна из стен камеры пошла рябью, словно скала, в которой было вырублено это помещение, потеряла свои свойства и стала жидкой. Алхимик отважно шагнул в эту рябь, следуя за Василиском.

— А Роза-то, Роза, никто из вас ни разу не упомянул о ней, о ее истории, — воскликнул я.

— Знаете, молодой человек, ее история произошла задолго до моей, — сказал Алхимик, — честно говоря, я кое-что знаю, но рассказывать не решусь. Да к тому же поведать историю Розы лучше, чем сама Роза, вряд ли кто-то сможет.

— Но ведь она куда-то исчезла, — сказал я.

— Ну, почему же исчезла, — за моей спиной прозвучал голос девушки, — всему свое время. Если же вам действительно интересно, то я согласна рассказать свою историю.

— Это было бы просто чудесно, — ответил я, — тем более, что я так заинтригован остальными рассказчиками.

— Что ж, пусть будет так, только боюсь, что это будет не самая занимательная из историй, услышанных вами сегодня.

Все это случилась в давние времена, когда на месте замка стояла лишь одна башня, служившая пристанищем королевскому воеводе, а по окрестностям разъезжали странствующие рыцари, закованные в латы. Только вот город со своими девятью воротами стоял практически такой же, как и сегодня.

Роза жила одна в огромном каменном доме. Мать она не знала совсем. Смутно помнила только отца. С малых лет все заботы о ней взяла древняя Старуха, жившая в соседнем доме.

Старуху эту в городе не любили и боялись. Однако, когда кто-нибудь заболевал, к ней шли за целебными травами и настоями. И хотя Роза не принимала участия ни в сборе трав, ни в приготовлении настоев, не общалась с клиентами старухи, все же настороженное отношение горожан распространялось на нее. Она росла и хорошела, а они все больше сторонились ее, и все чаще она слышала, что ее за глаза называют цыганкой.

Однажды девушка не вытерпела и спросила у старухи:

— Скажи, почему в городе все называют меня цыганкой, ведь цыгане — это странники, не имеющие постоянного пристанища, а я родилась и выросла здесь и никогда не путешествовала?

— По праву крови, деточка, — ответила Старуха, — видишь ли, твои отец и мать не принадлежали к этому народу. Еще до твоего рождения твои родители пришли в этот город и поселились в доме, подаренном им Тем, кто имел право сделать им такой подарок за оказанную услугу, но при этом они оставались людьми своего народа.

— Но это значит… - начала Роза.

— Ничего это не значит, — неожиданно оборвала ее Старуха, — а если кому-то хочется почесать язык, то пусть, прежде чем это делать, хорошо подумает.

Хотя они и разговаривали с глазу на глаз, но только в городе после этого разговора ее никто больше не называл открыто цыганкой, но шепоток «цыганка пошла», она слышала достаточно часто, да и отношение к ней стало еще настороженней.