Дети стеклодува - Грипе Мария - Страница 5

• Предыдущая
• 5/21
• Следующая

А ворон Разумник, проснувшись, закричал ему вслед хриплым голосом:

— Пусть этому верит тот, кому хочется! Меня это не колышет!

— Что случилось, Альберт? — испуганно спросила София.

— Идём! — сказал он, потянув её за собой. Он почти бежал вместе с ней.

— Она гадала тебе?

Он не ответил.

— Альберт?

Он только тянул её за собой — всё быстрее и быстрее. В конце концов София замолчала. Она молчала и послушно бежала рядом с ним.

Когда они примчались на постоялый двор, Альберт рванул дверь маленькой каморки, которую они сняли. Не произнеся ни слова, кинулся он к дивану, где спали дети. С обезумевшим видом склонился над ними и бесчисленное множество раз прошептал:

— Слава богу… Слава богу…

Дети так славно спали. София обеспокоенно посмотрела на него.

— Что с тобой? Ты думал, дети исчезли?

Но Альберт отвечал как-то уклончиво. Он, мол, устал и хочет сейчас же лечь спать. Что-то на него нашло, — сказал он.

— Верно, виноват во всём этот ворон, и этот лунный свет, и ковры…

— Уф-ф, да, — согласилась София, — ковры какие-то противные…

Они положили куколку Кларе, а деревянную лошадку — Класу и легли спать. Но Альберт долго не засыпал и всё ворочался.

В каморке не было окна, а только маленькая отдушина, куда непрерывно сочился лунный свет; холодный, голубой, беспощадный, он прорезал ночной мрак, пока София не встала и не завесила отдушину своей юбкой.

На следующее утро Альберт, поднявшись на рассвете, перенёс всю их поклажу в повозку.

Они покинули Блекерюд до восхода солнца, прежде чем занялся новый день.

Альберт сильно изменился. Дома он бывал гораздо чаще, чем раньше, а лишь только смеркалось, никогда в мастерскую не ходил.

Похоже, он чего-то боялся. Он всегда тревожился, тщательно ли заперта дверь и заперто ли окно. При малейшем необычном звуке он вздрагивал, а если дети оказывались вне поля зрения, беспокоился так, что почти терял рассудок.

Порой он средь бела дня прибегал из стеклодувной, только чтобы взглянуть, всё ли в порядке.

Но если София спрашивала, чего он страшится, он туманно отвечал, что малышей всегда подстерегает множество неведомых опасностей. И осторожность, и внимательный присмотр никогда не помешают.

София знала, что беспокойство это появилось после осенней ярмарки. Что, собственно говоря, там произошло? Да, ведь ему гадала Крылатая. Неужто ведунья сказала ему о чём-то страшном? Он-то уверял, что она лишь поболтала немного, как обычно делают гадалки. Он даже и не помнит, что она говорила. Но, как бы там ни было, он не из тех, кто обращает внимание на слова старух-гадалок.

Вот что отвечал Альберт — так почему же он вёл себя так чудно? На многие вопросы София так и не получила ответа, и в конце концов ей надоело спрашивать.

Заразило ли её беспокойство Альберта или, может, что-то иное, но сама она тоже не испытывала никакой настоящей радости. И всё же, что ни говори, она получила в дар это чудесное кольцо. Как можно быть такой неблагодарной? Но иногда ей хотелось, чтоб этого подарка у неё не было. Зачем он ей? Им надо было купить что-нибудь разумное на эти деньги.

Всякий раз, когда она надевала на палец кольцо, душа её переполнялась страхом. Видно оттого, что не привыкла она к красивым вещам. Такие безделушки не для бедных людей. Тяжким грузом ложилась на её совесть мысль о том, что вместо кольца можно было купить детишкам на зиму что-нибудь тёплое.

В один прекрасный день она не выдержала. Стянув с пальца кольцо, она спрятала его, чтобы никогда больше не надевать. Ей стало легче, а Альберт ничего не заметил.

В эту пору София ходила, как обычно, по усадьбам и трепала лён. Этот приработок был кстати, потому что Альберт немного наработал той осенью.

Зима выдалась длинная, холодная и серая, но всё-таки в конце концов пришла весна. И тогда словно сразу полегчало.

Когда дни стали светлее, Альберт снова стал похож на самого себя. Весне он сопротивляться не мог. В стеклодувной началась спешка, ведь всю зиму он промешкал, а теперь надо было готовить товар к весенней ярмарке.

На этот раз он хотел ехать один. И его никак нельзя было уговорить. Он считал: дети слишком малы, чтобы брать их с собой, да и в последний раз было так тревожно. София была разочарована, но ничего не поделаешь. Ей пришлось смириться.

Альберта подвёз на ярмарку крестьянин, ехавший продавать деревянные башмаки и многое другое, что он успел настолярничать за зиму. У Альберта на этот раз стекла было не больше, чем могло уместиться на возу крестьянина.

Он собирался переночевать в Блекерюде и на следующее утро вернуться вместе с этим же крестьянином. Обещано было вернуться домой рано.

Но они не приехали, как обещали, и этот день стал днём тревоги и ожидания для Софии. София раз сто выбегала, высматривая их внизу, у развилки дороги.

В конце концов она и встревожилась, и рассердилась, и забыла караулить детей, хотя это она обещала Альберту твердо.

Но никакой беды с Класом и Кларой не случилось. Клас выучился зимой ходить и был теперь настоящим молодцом. Да и Клара была шустрой не по летам.

Взяв Класа за руку, она вышла на дорогу, посмотреть, куда это беспрестанно бегает матушка. София велела им сидеть в лачуге, но это ещё почему? Так красиво было на дворе. Солнце сияло, птицы пели. Трава уже зеленела. И глядь, ведь там вдали, по дороге шла матушка. Они поплелись за ней, пока она не исчезла за поворотом.

Тут им встретились две девочки, которые сказали, что нынче, когда народ поедет с ярмарки, можно заработать много денег.

Надо только пойти в лес и собрать много цветов, а потом встать внизу у большой дороги, где едут разные повозки. Нужно махать цветами и тогда люди купят их, потому что у всех сегодня много-много денег.

Вот это да!

Ведь у отца и матери всегда туго с деньгами! Но где найти цветы?

Да, девочки как раз знают где. Они покажут им. В лесу цветов полным-полно. Там растут какие хочешь цветы!

— А подснежники и фиалки?

— Да, тоже, видимо-невидимо!

И девочки пошли вперед. А Клас и Клара последовали за ними. Всё было точь-в-точь, как они говорили. Лес просто светился от белых подснежников и синих фиалок. Дети набрали большие букеты.

Им даже не пришлось далеко идти, так что никакой опасности заблудиться, чего так боялись отец с матерью, не было. Девочки, в случае чего, выведут отовсюду. Потом они пошли лесом, наикратчайшим путём вниз, к большой дороге. И какое чудо им представилось! Там, вдоль всей дороги, уже тянулись целые ватаги ребятишек, все с цветами в руках; они махали букетами навстречу подъезжающим повозкам.

Крестьяне, возвращавшиеся домой, были весёлые, да к тому же и щедрые. То один, то другой покупали букеты, не скупясь, но Клас и Клара были, вероятно, слишком малы или же не умели размахивать цветами, как другие, потому что никто у них так ничего и не купил. А девочки уже продали свои цветы, опять помчались в лес и нарвали новые букеты — так хорошо у них шли дела.

Клас и Клара прошли чуть вдоль дороги, вниз, попытать счастья там. У Класа устали руки и цветы стали падать на дорогу, да они немного уж и привяли.

Но Клас и Клара всё же упорно стояли в ожидании. Одеты они были не очень-то красиво и скорее походили на маленькие охапки тряпья, откуда торчали метёлочки волос да выглядывали синие глазки, теплившиеся надеждой, и круглые разинутые ротики. К тому же и вид у них был не больно весёлый, когда они стояли там в ожидании чуда.

И чудо наконец свершилось.

По дороге ехал роскошный экипаж. Не какая-нибудь там обычная крестьянская повозка, запряжённая неуклюжими медлительными лошадьми. А красивый экипаж, который тянули два белых жеребца с развевающимися гривами; на облучке же сидел кучер. Белое облако пыли вздымалось из-под копыт коней — так быстро они мчались. В экипаже было окошко со шторками, и как раз, когда экипаж проносился мимо Класа и Клары, кто-то помахал им оттуда рукой.

• Предыдущая
• 5/21
• Следующая