Джагала - Браст Стивен - Страница 44

Через несколько минут Михей проговорил:

– Вы хотите, чтобы я попросил Саабо прийти к вам?

– Да, пожалуйста.

– Не знаю, захочет ли он.

– Нет так нет. Интересно, которым из слухов обо мне он верит.

Михей пожал плечами.

Через несколько часов вернулся Лойош, Терезу он так и не нашел.

С каждым днем я становился все сильнее. С каждым днем новый убийца был все ближе. Наверное, мне следует возблагодарить кого-нибудь, что Кинжал Джарегов более не при делах; она подошла бы для этой «работы» лучше всего. Если вам эта мысль кажется ироничной, порадуйтесь вместе со мной. Если нет – извините, объяснять не стану note 10.

Утром Лойош возобновил поиски, а я стал ждать новостей о том, будет ли у меня сегодня гость. К полудню заглянули лекарь и колдун, которые снова сменили на мне повязки и подвергли тщательному осмотру, ощупыванию и обсуждению.

– Заметных шрамов остаться не должно, – решил лекарь.

Сквозь стиснутые зубы я сообщил, сколь мало меня интересуют шрамы. Эбрамиса, похоже, не интересовало, насколько они интересуют меня; наверное, для него это был вопрос профессиональной гордости. Его профессиональная гордость заботила меня примерно в той же мере, в какой моя собственная заботила моих «пациентов».

Завершив осмотр, оба они еще чуток посуетились надо мной, потом пошептались, а потом удалились поговорить с Михеем о том, как надлежит выхаживать немощных бродяг-убийц.

– Полагаю, кризис позади, – заявил Эбрамис.

Я едва не расхохотался, а потом до меня дошло.

– Погодите, вы что, думали, что я мог умереть?

– Вы изрядно пострадали.

– Ну, от меня не так-то легко избавиться.

Он хмыкнул, мол, хвастать несложно. Ну в общем да, не самые умные слова. Но в конце концов, он лекарь и слышал немало глупостей. Вот в чем преимущество моей профессии… вернее, бывшей профессии: сделай все правильно, и никаких глупостей от «пациента» больше не услышишь.

Лойош не нашел Терезу и убедил не посылать Ротсу ему на подмогу, так что она осталась со мной, свернувшись на подушке у моего уха. Так, в общем, и прошел весь день – не случилось ничего, о чем бы стоило вспомнить. А вот вечером, когда из зала внизу начали слышаться отголоски разговоров и смешков, в дверь осторожно постучали.

Ротса насторожилась, как почуявший волка куваш note 11. От того, кто придет убить меня, не стоило ожидать стука в дверь, опять же, повелением «прочь отсюда» от него все одно не отделаться; поэтому я предложил стоящему за дверью войти.

Это оказался невысокий человечек в коричневой рубахе и свободных панталонах, которые когда-то были черными. У него была угловатая челюсть и бородка, которой он явно гордился: подстриженная ровным уголком, она продолжала линию челюсти дюйма на полтора ниже подбородка. Взгляд был направлен частью в мою сторону, частью куда-то вниз, а в руке посетитель сжимал старую голубую шапчонку.

– Входите, – повторил я, и так он и сделал. Почтительно. Крестьянин никогда бы не стал фигурно выстригать бороду, но вот манеры самые что ни на есть крестьянские.

– Доброго вам здоровия, сударь, – промолвил он, источая почтительность. Отвратительно.

– Садитесь, будьте любезны, – сказал я. – Я встал бы и поклонился, но пока не совсем в состоянии сделать это.

На это у него ответа не нашлось, и он сел и уставился на свою шапку.

– Я Мерс Владимир, – представился я.

– Да, господин.

– Полагаю, мы в некотором смысле родня?

Саабо кивнул, с некоторым опасением. Он боялся меня или того, что оказался моим родичем? Вряд ли последнего, похоже, не многие верили, что я на самом деле Мерс. Ну а поскольку я не Мерс, все в порядке.

– Вы, конечно, знаете, что произошло? С семьей?

Он вяло кивнул, все еще созерцая шапку. Если б я мог двигаться – закатил бы ему оплеуху.

– Когда-то это была и ваша семья. Вы в родстве с ними.

Он кивнул; направление беседы ему определенно не нравилось.

– И вас не беспокоит то, что с ними произошло? – спросил я.

Он впервые поднял на меня взгляд, и в глазах промелькнуло нечто такое, чего я там увидеть не ожидал. Но потом он снова поник и проговорил:

– Беспокоит, господин.

– Что ж, я намерен кое-что по этому поводу предпринять.

– Господин?.. – Я словно сообшил ему, что намерен отрастить вторую голову.

– Я не намерен позволять кому-либо считать, что можно перебить мою семью и остаться безнаказанным. Вы полагаете, подобное позволительно?

Саабо открыл и закрыл рот несколько раз, потом сказал:

– Нет, сударь, но…

– Что – но?

– Я-то что могу?..

– Если хотите, можете мне помочь.

Он явно хотел спросить «А что, если я откажусь?», но не посмел. Ничего не имею против трусости, уважаю таковую и, когда только возможно, сам праздную труса. Но вот слизняков – терпеть не могу. То есть терплю, конечно, польза-то от них нередко случается…

– Что я могу сделать? – наконец спросил он, явно подразумевая скорее «на что я-то гожусь», чем «предлагаю помощь».

А я ответил:

– Ну, я не собираюсь просить вас кого-то убивать.

Он поднял голову. Снова этот взгляд. Впрочем, ненадолго.

– Чего вы от меня хотите?

– Я сообщил вам, что собираюсь сделать. Вы хотите мне помочь или нет?

Он стиснул зубы, по-прежнему глядя на шапку, и наконец процедил:

– Только если точно буду знать, что вы от меня хотите.

Вот так так. Я даже не ожидал от него подобного.

– Вполне честно, – согласился я. – Мне нужны ответы на некоторые вопросы.

– На это согласен, – кивнул он.

– Посмотрим. Вы хорошо знакомы с семейной историей?

– Но, господин, я уже сказал, что мы в родстве…

– Да. Но почему вы сменили имя?

– Но мы не меняли.

– Как?

– Да, сударь. Имя сменил старик Матьяш. А мой прапрадед, брат Матьяша, остался с тем именем, которое носил при рождении.

– Так, хорошо. – По крайней мере это совпадало с рассказом отца Нойжа. Люблю, когда сведения подтверждаются, мне даже теплее становится. – А вы верите тому, что о них рассказывали?

– В смысле?

– Зло, вызывание демонов…

– А, это. Я же не крестьянин, господин Мерс. Я получил образование. В школе. Могу читать и писать, знаю цифирь и умею думать. Нет, в такое я не верю.

– В какой школе?

– В Бурзе уже много лет есть школа, там учат грамоте, цифири и гражданственности.

– Гражданственности?

– Что обязан делать всякий для страны и графства.

– Хм. А что обязан делать всякий для страны и графства?

Саабо сморщился, а потом чуть заметно улыбнулся.

– С этим предметом я был не в ладах. В их войнах я стану сражаться, только если меня притащат силой.

– Понятно. Значит, здешние крестьяне грамотны?

– Крестьяне? Нет. Крестьян в школу не допускают, она для детей рабочих с мельницы.

– Хм. А дети торговцев?

Он фыркнул.

– Этих учит отец Нойж.

– Понятно. Итак, вы не верите в демонов и в злых колдунов. Тогда почему же большая часть Мерсов ушла отсюда?

– Потому что в это верят крестьяне.

– Вы не слишком высокого о них мнения, верно?

– Они невежественны, но это не их вина, – величественно проговорил он.

Многим нравится чувствовать свое превосходство над кем-либо. О, я не таков, и это наполняет меня чувством глубочайшего превосходства.

– А зачем?

– То есть?

– Граф Саэкереш, зачем он открыл школу?

– Это не он, а его дед. Понимаете, для работы на мельнице нужно уметь читать. Одной силы мало, нужно думать, чтобы делать бумагу – в смысле, чтобы делать ее хорошо. Процесс…

– Ясно, я понял. – О да, звучало это гордо. Он не крестьянин. Он превосходит их.

И это еще один кусочек картины.

Не отвлекайся на тени, Владимир. Сосредоточься на цели.

Тени здесь повсюду.

Тени, покрывающие поступки людей, желающих скрыть сотворенное ими; тени, покрывающие лица людей, не желающих видеть; тени, покрывающие разум людей, которым легче жить, веря, будто они бессильны. Тени, повсюду тени. Не давай им отвлечь себя, Влад.