Лесной прадедушка (Рассказы о родной природе) - Скребицкий Георгий Алексеевич - Страница 45

• Предыдущая
• 45/51
• Следующая

— Да где ж она? Выгоняй скорее!

От возбуждения Каро совсем припал к земле.

Гляжу: прямо перед его мордой среди листвы какой-то пёстрый комочек. Вальдшнеп. Сидит и не шелохнётся. Собачий нос от него на четверть, не дальше.

Бедный старый Каро! Какие муки переживает он в эти секунды! Ведь прямо в нос ему ударяет крепчайший запах дичи. Каро не только чует, он видит дичь. Глаза его широко раскрыты и устремлены в одну точку. Из открытого рта вырывается порывистое дыхание.

А вальдшнеп сидит всё так же неподвижно, будто неживой.

Я наклоняюсь, протягиваю к птице руку.

Пёстрый комочек вмиг оживает. Птица вскакивает и неуклюже бежит в кусты. Тут Каро не выдерживает. Прыжок — и носатый беглец уже схвачен.

Но ведь это же преступление, преступление против собачьей науки: схватить дичь без разрешения хозяина!

Каро и сам чувствует всю тяжесть такого проступка.

Он виновато глядит на меня, виляет хвостом, но вальдшнепа не выпускает. Каро держит его во рту так осторожно, что не придавит, не сомнёт ни одного пёрышка.

— Что же ты наделал? — с напускной суровостью говорю я. — Ай-яй-яй! Давай-ка его сюда!

Пёс сразу чувствует, что я не очень сержусь, — значит, всё хорошо. Он подбегает ко мне, суёт в руки свою добычу.

Я беру вальдшнепа и внимательно осматриваю: «Почему же он не взлетел? Может, повреждены крылья? Нет, всё в порядке. И не больной. Ишь какой толстый, прямо весь налитой. В чём же тут дело?»

На груди у птицы перья взъерошены. Осторожно раздвигаю их. На теле синий кровоподтёк, как от ушиба. Скорее всего, на лету вальдшнеп обо что-то сильно ударился.

Я оглядываюсь по сторонам. Вдоль просеки тянутся телеграфные провода. Вот и разгадка. О такие провода в тёмные ночи нередко разбиваются перелётные птицы. Я ещё раз осматриваю своего пленника. Кости целы, значит, только ушибся. Это скоро пройдёт.

Я решил на день-другой взять носатого путешественника к себе на дачу. Пусть посидит, пока оправится, а то здесь, в лесу, его мигом разыщет лисица.

Принёс я вальдшнепа и посадил в просторный фанерный ящик; сверху закрыл мягким платком, чтобы он головку себе не разбил, если начнёт взлетать и биться. Но вальдшнеп оказался на редкость спокойным. То ли он от ушиба ещё не оправился, то ли уж такой непугливый попался.

В ящик я поставил поилку с водой, настелил моху и побольше сырой опавшей листвы — целую кучу из леса принёс. В листве всякие червячки, жучки, личинки водятся. Вальдшнепы их всегда оттуда добывают, этим питаются. Я постарался создать своему носатику привычную для него обстановку.

В первый день он ничего не ел, не пил, всё в уголке сидел нахохлившись. А на второй день начал по ящику расхаживать. Заглянул я в щёлочку: вижу — бродит мой вальдшнеп по листьям, степенно так расхаживает. Потом запустил в них клюв и ну давай в листве копаться. Что-то нашёл, съел и вновь за своё принялся. Комично так у него получается. Нос длинный, прямой, он им, как палочкой, листву ворошит. Вот опять схватил что-то. Гляжу — вытащил червяка, хотел проглотить, приподнял голову, а на носу лист нанизан. Как тут быть?! И червяка упустить не хочется, и лист с носа не сбросишь. Потряс головой — ничего не выходит. Потом опустил клюв, наступил лапой на лист, сразу стащил, а червяка всё же не отпустил — съел его. Видно, дело на поправку пошло.

Ещё денёк продержал я в ящике крылатого пациента, а потом посадил в кошёлку и в лес отнёс.

Несу, а сам думаю: «Полетит или нет? Может быть, у него что-нибудь в мускулах повреждено? Ну что же, если не полетит, пусть тогда живёт у меня в ящике. Только какая же это жизнь для лесной вольной птицы?»

Принёс своего носатика на поляну, открыл кошёлку: «Лети куда хочешь!»

Вальдшнеп долго мешкать не стал — взмахнул крыльями и полетел. Так и замелькал среди тонких голых берёзок.

А я ему вслед:

— Прощай, носатик! Вперёд осторожней будь, на проволоку не налетай. Да ещё вот что запомни: не попадайся мне под ружьё. Лежачего я не бью, а уж коли взлетел, тогда держись!

На дворе была уже осень, но погода стояла тихая, тёплая. Ребята только мечтали, чтобы она дотянула до воскресенья. И вот в субботу, вернувшись из школы, пообедав и быстро собрав всё, что нужно для рыбной ловли, трое друзей отправились с ночёвкой на озеро. На место пришли ещё засветло.

Коля и Вася так и рвались сразу же приняться за ловлю. Они в этом деле были ещё новички.

Зато Петя, старший, из них, был опытный, «старый» рыбак. Он уже не раз вместе с отцом совершал такие походы и за свою рыбацкую жизнь самостоятельно поймал двух щук и одного судака.

Петя был за главного. Товарищи слушались его беспрекословно. Вот и теперь он решил, прежде чем начать ловлю, устроить всё хорошенько с ночлегом. Ну-ка ночью пойдёт дождь, поднимется ветер — куда тогда в темноте деваться? А ведь осенняя ночь длинная, не то что летом, когда заря с зарёй сходятся.

Пете самому до смерти хотелось поскорее закинуть удочку в воду и вытащить полосатого окуня или серебристую плотвицу. Хотелось, да ничего не поделаешь: настоящий рыбак должен быть предусмотрителен.

Ребята пошли искать подходящее место для ночлега. К счастью, им повезло: среди дубовых кустов на самом берегу озера они отыскали старый шалаш. В нём, наверное, летом жили покосники. Шалаш был крепкий — ни дождь не промочит, ни ветер не пробьёт, а внутри настлано сено. В общем, приют для ночлега нашёлся. Перед шалашом темнело выжженное место от прежних костров. Там даже ещё сохранились воткнутые в землю рогатинки. Оставалось только срезать палку для перекладины, чтобы вешать над огнём котелок да заготовить сушняку. С этим делом ребята справились очень быстро. Вот ночлег и готов, теперь можно со спокойной душой приняться за ловлю.

Петя уселся неподалёку от шалаша, под ольховым кустом, и закинул удочки.

Как хорошо было кругом! Озеро, где они собирались рыбачить, было неширокое. По краям оно всё поросло тростником, а с берега в воду свешивались ветви ольховых кустов.

На противоположном берегу к самому озеру подходил невысокий холм, весь поросший молодым осинником. Теперь, поздней осенью, осинки уже облетели. Тростник тоже поблёк. Зато само озеро казалось ярко-синим и так красиво выделялось среди увядшей растительности!

Солнце садилось. Его лучи мягко освещали голый лесок, рыжеватый поредевший тростник и спокойную воду озера.

Рыба на закате бралась хорошо. Петя наловил полное ведёрко окуней и плотвы. У Коли тоже дело шло на лад. Он терпеливо сидел возле другого куста и частенько потаскивал из воды то окунька, то плотвичку. Зато Вася никак не мог усесться. Он поминутно перебегал с одного места на другое, нигде ему не нравилось. И чем больше он бегал, тем меньше были результаты его трудов: за всю зорю он поймал только двух окуньков.

Но Вася не унывал:

— Ничего! Вот найду подходящее местечко, сразу щуку килограмма на два, а то и на три выхвачу! Не чета вашим малявкам. Одной моей рыбины и на уху и на жаркое хватит.

Петя неодобрительно хмурился: «Нет, из него настоящий рыбак не выйдет. Секунду на месте не усидит. Вот Колька иное дело. У этого парня терпение, выдержка. Только закидывать удочку плохо ещё умеет. Как кнутом по воде стегает. А нужно бросать потихоньку, чтобы рыбу не распугать. Придётся, видно, с ним подзаняться».

Половили ещё с полчасика. Начало быстро темнеть, уже трудно было разглядеть на воде поплавки. Петя решил, что пора кончать. Он смотал удочки и пошёл к шалашу разводить костёр, кипятить чай. Скоро на огонёк подошли Коля и Вася.

— Вон сколько я наловил! — торжествующе сказал Коля, показывая целую связку рыбы.

— Молодец! — похвалил Петя. — Ну, а где же твоя щука? Где твой улов? — спросил он у Васи.

Тот весело мотнул головой в сторону озера:

— Там, плавает! Я завтра её поймаю, а то за ночь ну-ка испортится.

— Лови, лови, — насмешливо ответил Петя, подбрасывая сушняк в костёр.

• Предыдущая
• 45/51
• Следующая