Политика - Клэнси Том - Страница 13

• Предыдущая
• 13/67
• Следующая

В другой части города, в заброшенном складе, документы на собственность которого прошли через такое большое число фиктивных корпораций, что проследить их не смог бы даже самый любопытный сыщик, кадры, записанные с помощью дистанционного устройства, которые видел сейчас Ник, в цифровой форме вводились в мощный быстродействующий компьютер. Помеченная электронными знаками, указывающими" когда и где была произведена видеомагнитофонная запись, эта информация существовала тайно, незаметно, почти невидимо. Система Ника работала идеально.

В некотором отношении эта сцена, как и другие подобные, записанные на жестком диске компьютера, представляли собой взрывчатку ничуть не менее мощную, чем С-4, которую Ник только что продал Джилее.

Информация, как и пластик, способна убивать.

И скоро она выполнит это предназначение.

Нью-Йорк, 23 декабря 1999 года

Комиссар полиции Билл Гаррисон, которому подчинялись все полицейские Нью-Йорка, с нетерпением ждал, когда «Титаник» наконец потонет и можно будет вернуться домой, чтобы приняться за отчет.

Он ненавидел все эти мюзиклы, просто не понимал их. А тот, действие которого сейчас развертывалось на сцене, был самым запутанным из всех, что ему довелось видеть. Самая страшная катастрофа на море в истории, разом погибло почти полторы тысячи человек — то ли утонули, то ли их съели морские чудовища, один Бог знает, что с ними случилось, — и вот кому-то пришла в голову мысль превратить эту катастрофу в шоу на Бродвее. Гаррисон не видел ничего смешного в столь ужасной человеческой трагедии. Отчего все смеются и танцуют? Ведь они скоро потонут вместе с кораблем!

Он посмотрел на сидящую рядом жену, которая увлеченно смотрела на сцену.

По-видимому она получает удовольствие от спектакля. Нет, не по-видимому. Ей нравится это зрелище. Гаррисон понял это по наклону ее подбородка, крошечным ямочкам в углах рта. Когда двое женаты и живут вместе столь долгое время, читаешь чувства друг друга, как открытую книгу. Потом, за кофе и пирожными, она станет увлеченно говорить о декорациях, музыке, хореографии и постановке. А он будет смотреть на нее все с той же любовью, как и тридцать лет назад во время их первого свидания, восхищаясь ее оживленным лицом, ее гладкой кожей цвета кофе, манерой одеваться и грациозными движениями ее рук. Гаррисон будет восхищаться, глядя на нее, и удивляться, как ему повезло, что у него такая преданная жена, ведь она поддерживала его на протяжении всей их семейной жизни.

Это помогло ему подняться с улиц Гарлема, полных наркоманов, алкоголиков и преступников и занять самую высокую должность в Департаменте полиции Нью-Йорка.

Но все это будет потом, а пока шел первый акт чудовищно запутанного спектакля с песнями и танцами, посвященного великолепному кораблю, пассажиров которого в конце постигнет холодная страшная смерть. Гаррисон посмотрел на часы, пытаясь понять, сколько еще продлится его мучение. Сейчас девять вечера.

Еще час. Может быть и больше. Ведь он слышал, что некоторые мюзиклы кончаются в половине одиннадцатого иди даже в одиннадцать.

Внезапно он ощутил смущение. Что же он за полицейский, если не знает таких простых вещей? Может быть, начинает терять чувство реальности? Он надеялся, что это не так. Гаррисон знал, что можно украсить Таймс-сквер и превратить площадь в потрясающее зрелище, можно даже убрать секс-шопы в переулки и освободить место для удивительного мира Диснея, но ногти на руках под ослепительно белыми перчатками Микки Маусов всегда будут грязными, а Таймс-сквер останется местом, где процветает порок и преступность, где из темноты к тебе могут протянуться цепкие руки и утащить тебя, подобно тому, как это делают кривляющиеся идиоты на сцене. За последние годы столько говорили о преобразовании района, что можно забыть, что сокращение преступности вовсе не означает, что преступники собрали чемоданы и укатили в южные штаты. Более того, преступность активизировалась, и только заметное присутствие усиленных нарядов полиции в районе Таймс-сквер ограничивало деятельность хулиганов, наркоманов, проституток и других представителей преступного мира. Среди огней Великого Белого Пути[8]все еще оставались темные пятна, и люди знали это. Особенно он, комиссар полиции.

Гаррисон попытался сосредоточиться на представлении, стремясь запомнить, о чем идет речь чтобы потом сказать что-то разумное Розетте. Кто этот актер с бородой? Капитан «Титаника»? Или сумасшедший ученый? Боже мой, это безнадежно, он не в состоянии понять что-нибудь. Звучное мелодраматичное вступление донеслось из оркестра, и один из актеров запел. Он пел о корабле мечты.

Гаррисон с минуту слушал его, а затем снова ушел в свои размышления, словно радиоприемник с волны.

Он смотрел на сцену и не видел на ней ничего. Гаррисон думал о плане, который ему нужно просмотреть еще раз, прежде чем лечь спать. Он назвал его «Операция 2000» — хорошее звучное название, которое произведет впечатление в муниципалитете.

Последний месяц он почти ежедневно совещался со своими главными заместителями, а также с руководителями транспортной полиции, отдела чрезвычайных ситуаций и антитеррористической группы, состоящей из агентов ФБР и полиции Нью-Йорка. Он обсуждал с ними проблемы, связанные с тем, как обезопасить множество празднующих, которые соберутся на Таймс-сквер накануне Нового года. Даже в обычные годы эта работа доставляла им массу неприятностей, а предстоящий Новый год был далек от обычного. На этот раз предстояло подготовиться к 31 декабря 1999 года, последнему дню двадцатого столетия и первому в новом тысячелетии. Это — единственное событие такой важности в вашей жизни, событие с большой буквы, дамы и господа.

А пока Гаррисон со своей группой планирования трудился не покладая рук над созданием надежного плана, как обеспечить безопасность собравшихся в условиях, когда обеспечить эту безопасность просто невозможно. А чем занимался в это время мэр Нью-Йорка? Ну как же, он обратился к средствам массовой информации, стараясь привлечь в город как можно больше денег! Он выступал по всем местным программам и рассказывал, захлебываясь от восторга, о планах города по празднованию этого великого Нового года. Он участвовал в телевизионных программах Леттермана и Конана О'Брайена, даже сумел попасть в радиошоу «Исус утром» и «Говард Стерн», расхваливая треугольник, образованный пересечением Седьмой авеню, Бродвея и Сорок второй улицы, называя его «центром мира», словом делал все, разве что не открывал бутылки шампанского перед микрофоном, приглашая слушателей на великий праздник, случающийся раз в столетие.

Голову Гаррисона переполняли одновременно беспокойство и покорность. Судя по всему, люди с энтузиазмом отзывались на приглашение мэра. По массе запросов, поступающих в туристские агентства, по опросам общественного мнения и рекордному числу заказов на столики в ресторанах и номера в отелях в центре города можно было предположить, что не менее двух миллионов людей, празднующих наступление двадцать первого века, соберутся на Таймс-сквер, чтобы своими глазами увидеть, как упадет шар, символизирующий конец старого и наступление нового тысячелетия. Прибавьте к этому еще три или четыре миллиона зрителей, столпившихся в Бэттери-парке, Саут-стрит в порте и вдоль береговой линии Бруклина, чтобы наблюдать за фейерверком над гаванью Нью-Йорка, и вам станет ясно, что полиции города будет явно недостаточно, чтобы поддерживать что-то хоть отдаленно напоминающее порядок. И ради чего? Одни считают, что наступает век чудесных преобразований, тогда как другие смотрят на это событие, как на конец света. Сам же он пришел к выводу, что с наступлением первого января 2000 года мир останется все тем же гигантским сумасшедшим домом, обращающимся вокруг солнца, каким был раньше, разве что число пострадавших во время праздника будет больше обычного.

• Предыдущая
• 13/67
• Следующая