Охотник за смертью: Честь - Грин Саймон - Страница 8

• Предыдущая
• 8/160
• Следующая

Снисходительно улыбаясь, Валентин смотрел на беснующихся аристократов как на распущенных детей, не вмешиваясь в их веселье. Пребывая в замке довольно долго, они успели разрушить почти все, что можно. Наблюдая за тем, как глумятся над ценностями Дезсталкеров, Валентин испытывал несказанное наслаждение. С таким же удовольствием он воображал себе, как в один прекрасный день подобным образом разделается и с самим владельцем.

Валентин Вольф сидел в кресле, закинув одну ногу на подлокотник, а вторую на стол. Одет он был, как всегда, в черное. Бледное, как смерть, лицо окаймляли темные, пропитанные масляно-ароматическим составом локоны. Коварный изгиб рта подчеркивали огненно-красные губы, брови с ресницами были густо накрашены. Словом, Валентин во всей красе являл собой образ отъявленного злодея, которым всегда мечтал стать. И, конечно, наркотики, знаменитые наркотики… Не зря говорили, что Валентин потребляет все, что можно вколоть, вдохнуть или проглотить. Нет на свете такого химического препарата, который бы он не дегустировал. Стоило науке изобрести что-нибудь новенькое, как Валентин чуть ли не первым испытывал его на себе. Пропитав тело до мозга костей, наркотики стали необъемлемой частью обмена веществ, служили основным топливом для работы мозга. Сам же Валентин относился к подобной стимуляции как к искусству и постоянно стремился его совершенствовать. Поскольку он считал, что идеального результата еще не добился, то продолжал вести в этом направлении неустанные поиски.

Последним его экспериментом в данной области был редкий эсп-наркотик. Привыкали к нему практически сразу. Процент летальных исходов среди тех, кто его принимал, был хоть и небольшим, но все же внушающим опасения. Однако Валентина это ничуть не смутило. Никакой угрозы жизни это зелье для него не представляло; отправить на тот свет такого бывалого наркомана могла разве что азотная кислота. Благодаря новому изобретению эсперов у Валентина пробуждались небольшие телепатические способности. Он ни на миг не терял контроля над автономной нервной системой, с мыслями же творилось нечто странное и невообразимое. Поглощая одну дозу за другой, Валентин обретал комплексное равновесие исключительно за счет силы воли. Подобно хэйденам, он воспринимал себя как первого представителя новой породы гуманоидов, считал, что в его лице алхимия совершила на эволюционной лестнице шаг вперед. Или по крайней мере в сторону.

Валентин продолжал наблюдать за тем, как Карлос Сильвестри швыряет ножи в представителей Клана Дезсталкеров. Вырывая у великих людей прошлого один глаз за другим, он словно пытался доказать всем и каждому, что ничуть не боится их единственного потомка — непобедимого Оуэна Дезсталкера. Сильвестри был мужчиной высокого роста, длинноногим, длинноруким и на редкость угловатым, с лицом круглым и пухлым, как у ребенка. В его одежде переливались все оттенки красного — цвет его Клана, который явно ему не шел. Волосы на голове он сбривал наголо, а остальную растительность тщательно выщипывал. Карлос Сильвестри прекрасно владел ножом и мечом и в фехтовании, пожалуй, мог бы стать непревзойденным противником — будь он настолько смел, насколько ему хотелось казаться. Увы, Сильвестри всегда был человеком чрезвычайно осторожным, предпочитал не пачкать руки, а действовать через каких-нибудь мелких сошек, наблюдая за происходящим со стороны. Он не мог простить Финли Кэмпбеллу убийство своего лучшего друга, Вильяма Сент-Джона, и потратил кучу времени и денег на то, чтобы отомстить убийце. Однако кого бы он ни нанимал, чтобы убить Кэмпбелла, никому этого сделать не удалось. Появление на общественной арене Блю Блока нанесло могуществу Сильвестри катастрофический удар, между тем Финли вновь обрел власть и влияние. Поэтому Карлосу не оставалось ничего другого, как примкнуть к Валентину, своей последней надежде на спасение. И хотя все сложилось далеко не так, как ему хотелось, этот поступок по крайней мере добавлял чуть больше страсти в каждый из ударов ножа.

Улыбнувшись, Валентин перевел взгляд на Питера Романова, багроволицего толстяка, красовавшегося в изорванном гобелене. Питер не скрывал широты и неуемности своих аппетитов, а, напротив, гордился ими. Вероятно, поэтому он до предела услаждал все органы чувств, но, сколько ни старался, никогда не мог утолить свой ненасытный голод. Если слуги не потворствовали ему, он их убивал, заменяя более покорными. Потомственный аристократ, Питер был избалован почестями и властью, поэтому режим Рэндома, лишивший его этих привилегий, пришелся ему не по нутру. Смириться с тем, что давал обычный бизнес, Питер не мог. И стал искать личность, способную вернуть все на свои места, установить в стране надлежащий порядок. Человека, умеющего смотреть в будущее и вершить судьбы поколений. Лучшего союзника, чем Валентин, он не нашел. В отличие от прочих у Вольфа по крайней мере были большие планы. Глядя на то, как Вольф потворствует своим слабостям, Питер не мог не испытывать откровенного восхищения — в этом вопросе Валентин его даже переплюнул.

И, наконец, четвертым в компании был смуглый мужчина невысокого роста, которого звали Атос Картакис. Всех поражала ослепительная улыбка и неуемный темперамент Картакиса. Оскорбления он никогда не прощал и смывал кровью. Излюбленным видом спорта для него стали поединки. Причем он никогда не останавливался, ему непременно нужно было добить противника. Поэтому люди старались по возможности обходить молодого Лорда Картакиса стороной, а оказавшись поблизости, соблюдать в словах предельную осторожность.

Клан Картакисов был немногочисленным. Его представителей всегда отличала способность тратить деньги быстрее, чем те поступали. От своих предков Атос унаследовал большие долги и, не теряя времени зря, принялся добавлять к ним собственные. Кредиторы нередко предпочитали смотреть на это сквозь пальцы, лишь бы не попасть ему под горячую руку и не угодить на дуэль. Однако все знали, как на самом деле обстоят дела, а Картакис знал, что все знают. Когда Блю Блок заключил с Рэндомом соглашение, у Картакиса рухнула последняя надежда. Лишившись былой власти, он остался ни с чем. Поэтому все, что осталось у него от души, он заложил Валентину.

Глядя, как резвятся дружки, Валентин не без удовольствия размышлял о том дне, когда они ему больше не понадобятся. Замышляя для них медленную и изощренную смерть, он перебирал в памяти все мыслимые и немыслимые способы убийства. Валентин уж было начал красочно рисовать себе наиболее излюбленные из них, когда на стене зазвенел мелодичный звонок переговорного устройства. Что бы это значило? Ведь людям было приказано без острой необходимости не прерывать трапезу!.. Пожалуй, нужно дать ливрейному лакею хорошую трепку, дабы другим неповадно было, решил про себя Валентин. Шикнув на разгулявшихся аристократов, чтобы те замолчали, он включил голоэкран. Тотчас на нем появилась толстая, зловещая физиономия бывшего Лорда Грегора Шрека. Изобразив кивком головы некое подобие приветствия и не утруждая себя излишними любезностями, Шрек сразу перешел к делу:

— У тебя неприятности, Вольф. Парламент послал на Виримонд свои силы. Они хотят выяснить, что ты здесь затеял.

— Неужели? — как обычно, невозмутимым голосом произнес Валентин. — И какую же сюда выслали армию?

— Хуже, чем армию. Послали Дезсталкера и Д'Арк.

Быстро переглянувшись, трое аристократов тревожно зароптали. Махнув рукой, Валентин потребовал тишины, после чего, растянув рот в мерзкой улыбке, взглянул на изображение Шрека.

— Выходит, к нам решил пожаловать наш дорогой Оуэн… Что ж, милости просим. Представляю, какое у него будет лицо, когда он увидит, во что превратилось его жилище. И когда же нам ждать в гости знаменитого воина со своей амазонкой?

— Скорее всего они с этой сучкой уже на планете. У нас последнее время нарушена связь. Сообщения приходят с некоторым опозданием.

— Вряд ли Дезсталкер уже здесь, — вмешался в разговор Картакис. — Система безопасности не могла пропустить их корабль. К тому же мы должны были получить предупреждение от сенсоров…

• Предыдущая
• 8/160
• Следующая