Из-под лжи - Миронова Татьяна - Страница 12
- Предыдущая
- 12/30
- Следующая
В 1922 году появляется вторая, пространная редакция "записок Юровского". Это тоже машинописный текст, подписанный самим Юровским и имеющий сделанную им собственноручно правку. Документ, уточненный и выверенный цареубийцей, в частности уточнено расстояние до места так называемого "захоронения царских останков", появился на свет в связи с публикацией в том же 1922 году во Владивостоке книги М.К.Дитерихса "Убийство Царской Семьи и членов Дома Романовых" (32). Материалы следствия, приведенные в книге Дитерихса, вновь указывают на ритуальное еврейское преступление, что заставляет цареубийц усиленно продвигать свою "версию", они настаивают на своем "списке" организаторов и исполнителей преступления, убеждают, что тела были именно захоронены, а не сожжены. Юровского при этом пытаются представить в так называемой "записке" главным режиссером захоронения. От его имени в этом фальсифицированном документе пишут, что сразу после расстрела и погрузки тел в машину он поехал к Ганиной Яме. Но из следствия Соколова известно, что Юровский появился в районе Ганиной Ямы только в конце дня 17 июля, а тела были отвезены туда, как известно, ранним утром. Так что описание комендантом Ипатьевского Дома всего дня 17 июля, проведенного рядом с телами, не достоверно. От имени Юровского, как очевидца и участника захоронения, описывается сокрытие тел в яме под шпалами на дороге в ночь с 18 на 19 июля. Но анализ документов следствия и свидетельство генерала Дитерихса говорят о том, что Юровский в описываемом им захоронении участвовать не мог. Абсурдно выглядят приписываемые коменданту показания о времени сжигания тел: машина застряла на дороге в половине шестого утра» здесь сожгли два трупа и кости похоронили в отдельной яме, в то время как по данным следственных материалов Соколова, в 5-6 часов утра грузовик был уже в Екатеринбурге.
Историки С.А.Беляев, ЮА.Буранов, О.А.Платонов, журналист А.П.Мурзин полагают, что версия Юровского о захоронении "на дороге под мосточками" была злонамеренной дезинформацией чекистов, стремившихся оспорить выводы следствия, изложенные в книгах Р.Вильтона и М.К.Дитерихса о ритуальном характере цареубийства, об отчленении головы Государя, и, действительно, чекисты создали "захоронение останков" самого тривиального бандитского расстрела где-то между 1918 и 1919 годами.
Две книги, вышедшие друг за другом, Вильтона и Дитерихса, активно участвовавших в расследовании убийства Царской Семьи и владевших копиями следственного дела, не могли не вызывать тревоги цареубийц, они ждали главного "залпа", самого важного, обличающего их свидетельства, – публикации книги следователя Н.А.Соколова, держателя основных материалов следствия, не оставлявшего своего расследования и за границей, где он продолжал снимать показания, допрашивать очевидцев, собирать материалы.
В ожидаемых от него выводах Соколов, безусловно, должен был быть единомыслен с Вильтоном и Дитерихсом. Вот как об этом говорит Р.Вильтон: "Живя в продолжение многих месяцев в постоянном единении с Дитерихсом и Соколовым, могу свидетельствовать о том, что расследование Царского дела велось ими сообща… Вообще Царское дело распадалось на три части: 1) само убийство, 2) судьба трупов, 3) политическая обстановка. По всем трем пунктам роль М.К. Дитерихса была огромной, в розысках и обнаружении остатков жертв Екатеринбургского убийства его роль оказалась совершенно исключительной, решающей… этим фактом нисколько не уменьшается роль и огромная заслуга Соколова в ведении следствия" (26, с. 76).
Вильтон и Дитерихс написали книги, в которых главные выводы – об организаторах цареубийства, о его исполнителях, о ритуальном характере обращения с телами расстрелянных совпадают, и, следовательно, последнее слово об этом жесточайшем из преступлений века было за Соколовым. О том, какие заключения он предполагал внести в свою будущую книгу, свидетельствует статья, изданная без подписи в "Царском вестнике" в 1939 году. (Много позже О.А.Платонов установил, что ее автором был доктор К.Н.Финс, записавший свидетельства друга Соколова А.Шиншина). Приведем отрывок из статьи дословно: "Сведения о контактах Я. Шифа и Я. Свердлова (свидетельствующие о прямом приказе мирового еврейства убить русского Царя – Т.М.), были лично сообщены Соколовым в октябре 1924 года, то есть за месяц до внезапной его кончины, его другу, знавшему его еще как гимназиста пензенской гимназии. Этот личный друг Соколова видел и оригинальные ленты, и их расшифрованный текст, Соколов, как можно видеть из его письма своему другу, считал себя ''обреченным", а потому он и просил своего друга прибыть к нему во Францию, чтобы передать ему лично факты и документы чрезвычайной важности. Доверять почте этот материал Соколов не решался, так как письма его по большей части не доходили, Кроме того, Соколов просил своего друга ехать с ним в Америку к Форду, куда последний звал его как главного свидетеля по делу возбуждаемого им процесса против банкирского дома "Кун, Лоеб и К". Процесс этот должен был начаться в феврале 1925 года. Поездка, однако, не состоялась, так как Соколов, которому в то время было сорок с небольшим лет, внезапно умер в ноябре 1924 года. В первое посещение Соколовым Форда тот советовал ему не возвращаться в Европу, говоря, что это возвращение грозит ему опасностью, Соколов не послушал Форда, имевшего, очевидно, основание отговаривать Соколова от поездки в Европу. Как известно, Соколовым были опубликованы материалы об убийстве Царской Семьи. Русское и французское издания не вполне идентичны. Полное опубликование следственного материала, в том числе и текста телеграммы, оказалось для Соколова невозможным, так как издательства не соглашались на их опубликование, очевидно, опасаясь неприятностей со стороны Всемирного Еврейского Союза" (33, с.293).
Неоднократно предпринимавший попытки опубликовать всю правду об убийстве Царской Семьи, собиравшийся даже выступить об этом в антиеврейском процессе, Соколов таинственно умирает (найден мертвым во дворе своего дома) в конце 1924 года, рукопись же его книги и материалы следствия попадают в руки ''благодетеля" следователя, некоего князя Николая Орлова, который уже в 1925 году торопливо издает рукопись под заголовком "Убийство Царской Семьи. Из записок судебного следователя Н.А. Соколова".
Книга, как предупреждает издатель в предисловии, автором не закончена, но главное в ней, подчеркивает князь Н. Орлов, что Соколов "решился сам огласить истину – сам от себя, а не под флагом какой бы то ни было политической партии.., Соколову пришлось много и болезненно бороться за отстояние этой правды от тех, кто пытался использовать ее в своих личных целях (34, с. 4). Уже одно такое предупреждение издателя при осведомленности нашей, что Соколов принадлежал именно к партии" – к той части русских эмигрантов, которые видели в цареубийстве начало иудейского ига над, Россией, уже эти вкрадчивые слова заставляют задуматься о том, через чьи руки прошли записки следователя Н.А. Соколова по пути к их изданию.
Князь Николай Владимирович Орлов в 1924 году был еще очень молод, ему всего 31 год, и, по-видимому, он выступал в роли "попечителя" и "благодетеля" Соколова не сам от себя, а по поручению своего клана. А клан кн. Н.В. Орлова – это, как выяснилось, его семья и семья его жены Надежды Петровны Романовой. Ведь он – сын князя Владимира Николаевича Орлова, начальника военно-походной канцелярии Государя, масона, заклятого врага Государыни Александры Федоровны, это он был при Дворе Императора главным источником самых грязных сплетен об Императрице, царских дочерях и Григории Распутине, за что уволен Государем с должности, удален из Александровского Дворца, переведен на службу к своему покровителю в. кн. Николаю Николаевичу. Единомышленник В.Н. Орлова протопресвитер Г. Шавельский вспоминает о его взглядах в начале мировой войны: "В своих чувствах и к Императрице, и к Распутину князь Орлов был солидарен с великим князем. Временами и великий князь, и князь Орлов в беседах со мной проговаривались,…что единственный способ поправить дело – это заточить царицу в монастырь" (7, с. 190-191). Итак, отец "благодетеля" Соколова и издателя его записок – злейший враг Государыни Александры Федоровны, приветствовавший отречение Государя, а родня его жены и того хуже, это ее отец (великий князь Петр Николаевич Романов) и ее дядя (великий князь Николай Николаевич) – оба масоны, предавшие своего Императора, накануне революции составлявшие осиное гнездо интриг против Царствующего Государя.
- Предыдущая
- 12/30
- Следующая
