Капитан и Враг - Грин Грэм - Страница 31

• Предыдущая
• 31/34
• Следующая

Письмо было подписано: «Капитан! Полковник! Майор! Сержант! Сеньор Смит!» — с восклицательным знаком после каждого слова. Интересно, подумал я, почему он не поставил и своей настоящей фамилии, но, наверное, захотел одно из своих имен оставить для себя. В конце-то концов, с той поры, когда он пил джин с тоником и мы ели копченую лососину, мы с ним так и не сблизились. Его интересовала только Лайза, а письмо от нее, которое, пожалуй могло бы подготовить его к тому, что надо ждать смерти, и все вышло бы тогда мягче, чем у меня, пришло слишком поздно. Мне было жаль, что так получилось, но все равно его письмо было нелегко переварить.

Я вскрыл то, которое он теперь уже никогда не прочтет. Лайза не любила писать длинные письма, а это и вообще было совсем короткое. Она писала.

Это письмо удивило меня. Значит, между ними все-таки была любовь. Каким бы ни было это чувство, оно, видимо, было куда более прочным, чем те случайные радости в постели, какие выпадали на мою долю. И, лежа на диване в номере Капитана, дожидаясь, когда наконец ко мне придет сон, я почувствовал укол ревности. То, что Лайза после стольких лет и необъяснимых отсутствий помнила, что у Капитана не хватало пуговицы на рубашке, было выше моего понимания, и меня захлестнуло чувство собственной неполноценности. Я был снова отщепенцем, амаликитянином. Тем не менее я сохранил письмо. Оно может доставить удовольствие Капитану и смягчить его гнев, если он вернется, но, засыпая, я все же злился на них обоих и на этот непонятный мир, в котором они жили. Мне приснился странный сон: я долго шел по дороге к большому темному лесу, который по мере моего приближения все отступал и отступал. Мне почему-то было необходимо попасть в этот лес, но сил у меня становилось все меньше, и тут меня разбудил визг телефона у кровати Капитана. Снимать трубку мне не хотелось. Я боялся услышать голос Капитана, но звонил мистер Квигли.

— Это Джим?

— Да.

— Я так долго звоню. Уже четыре с половиной минута. — Вечно эта точность в цифрах. Возможно, это качество присуще всем финансистам.

— Я спал.

— Мне звонил полковник Мартинес. До сих пор он ни разу мне не звонил. Должно быть, что-то важное. Он хочет видеть вас. Он посылал за вами в ту гостиницу, куда я вас поместил, но вас там не нашли. Вы меня слушаете?

— Да. А откуда ему известно, где я ночевал?

— Это вы его спросите. В его обязанности входит знать все. Сейчас за вами едет Пабло. Ничего ему не рассказывайте.

— Пабло?

— Нет, нет. Полковнику Мартинесу, конечно.

В дверь постучали, и я положил трубку на рычаг. Надоел мне этот мистер Квигли. Я открыл дверь, и на пороге был Пабло.

Часовые стояли, казалось, на каждом шагу, и всем им Пабло должен был показывать свое удостоверение: у ворот штаба национальной гвардии, у входа в здание, у двери в приемную, куда нас провели. Все это время Пабло молчал и молча сел рядом со мной. Его револьвер больно тыкался мне в бок, и я начал терять терпение.

— Полковник Мартинес, — сказал я, — похоже, занятой человек.

Но Пабло не реагировал.

Когда наконец подошла моя очередь, Пабло расстался со мной у двери в кабинет, и я с любопытством увидел перед собой полковника, сидевшего в другом конце комнаты. Ни один полицейский не сказал бы, что это человек с военной выправкой. У него было доброе бледное взволнованное лицо, и, когда он поднялся, чтобы со мной поздороваться, я увидел, что он низенький и бочкообразный.

— Извините, что заставил вас ждать, мистер Смит, — сказал он, медленно и тщательно выговаривая слова по-английски, но с типично американской гнусавостью, по всей вероятности приобретенной за долгие годы жизни рядом с Американской зоной.

— Бэкстер, — поправил я его.

Он опустил взгляд, передвинул какие-то лежавшие на столе бумаги и поправился:

— Мистер Бэкстер.

За этим последовала долгая пауза. Он что, забыл, зачем меня вызвал, как забыл и мое настоящее имя? В любом случае он мне нравился куда больше мистера Квигли. В нем было какое-то прямодушие, которое, на мой взгляд, никак не вязалось с военной формой… или же полицейской.

— Садитесь, пожалуйста, мистер Бэкстер, — сказал он. — Мы немного беспокоимся по поводу мистера Смита — его неожиданного отсутствия. Он должен был выполнить для нас одну небольшую работу и вдруг взял и исчез, словно растворился в воздухе. — Он слегка закашлялся, что было очень вовремя и помогло мне промолчать. — Мы, конечно, знаем, что вы дружите с мистером Квигли. — Слово «мы» в его устах, казалось, охватывало всю национальную гвардию, и я на секунду удивился, зачем им понадобилось вести наблюдение за каким-то маленьким иностранцем, но тут я вспомнил про Пабло. Конечно же, он обо всем докладывал. Я сказал:

— Ну, не очень-то дружу.

Полковник сказал:

— Мистер Квигли — прекрасный журналист, и, поскольку он работает в газете гринго [презрительное прозвище американцев в Латинской Америке], у него есть источники информации, закрытые для нас. Мы подумали: может быть, он сказал вам что-то, что могло бы послужить указанием… Нам крайне необходимо узнать о мистере Смите.

Я подумал про письмо, но, следуя инструкции мистера Квигли, сказал:

— У меня никаких данных нет.

— Вас обоих видели вчера утром в отеле «Континенталь», и мы решили, что вы хотели встретиться с вашим отцом. Мы подумали, возможно, он сказал вам что-то…

Я не стал восполнять пробел в их информации о моих отношениях с Капитаном и сказал:

— Ни слова. Его в отеле уже не было. Он исчез.

— Да, да, исчез, нам это известно, и самолет его тоже исчез. Но я подумал, может быть, раньше он вам на что-то намекнул… уверяю вас, мы крайне обеспокоены — обеспокоены за его безопасность, мистер Бэкстер. — И, не поднимая глаз от бумаг, полковник произнес тихо, точно ему было совестно выдавать мне ценную информацию: — Люди видели, как он улетел, но не в том направлении.

— Не в том направлении?

— Не в том, в каком ему приказано было лететь.

Последовала долгая пауза — полковник Мартинес молча сидел, уставясь в свои бумаги. Я подумал: «Может, он тоже выбрал не то направление?»

Непонятность ситуации не давала мне покоя, и я попытался прояснить дело, задав вопрос, который даже для моих ушей прозвучал в этой тихой комнате до неприличия прямолинейно:

— А кто дал ему приказ? Вы или мистер Квигли?

Полковник Мартинес поднял глаза и издал легкий вздох, как человек, с чьих плеч свалилась необходимость соблюдать осторожность.

— Ах, да, мистер Квигли! Что, собственно, вы знаете о мистере Квигли?

— Я знаю, что он предложил мне работу.

— И вы собираетесь принять его предложение?

— Мистер Смит оставил мне письмо и чек. Он хочет, чтобы я немедленно возвращался домой.

— И вы поедете?

— Сначала я хочу рассказать ему о своих планах.

Полковник Мартинес сказал:

— Могу лишь надеяться, ради всех нас, что это окажется возможным.

Я совсем растерялся.

— Я что-то вас не понимаю, — сказал я Он что-ни будь натворил? Он в тюрьме?

— Безусловно, нет. Он же наш друг. Мы чрезвычайно высоко ценим все, что он делает для нас. Мы в нем нуждаемся. — Опять проклятое слово «нуждаемся».

— А при чем тут мистер Квигли?

— Ну, я не назвал бы мистера Квигли другом мистера Смита.

— Но, — я опять запнулся на этом имени, — но ведь мистер Смит послал мистера Квигли встретить меня, когда я прилетел.

— О, мы очень довольны тем, что мистер Смит поддерживает определенный контакт с мистером Квигли. Мы не говорим ничего плохого о мистере Квигли. Если вы решите работать для мистера Квигли — ваше дело, но, если это произойдет, мы, пожалуй, могли бы дать вам один маленький совет. А пока я советую вам подождать. Ничего не решайте: сначала поговорите — а мы надеемся, такой разговор состоится, — с вашим отцом.

• Предыдущая
• 31/34
• Следующая