Брайтонский леденец - Грин Грэм - Страница 19

• Предыдущая
• 19/67
• Следующая

— Нет.

— Не думаю, что они сделали это умышленно, — продолжал бармен. — Они хотели только порезать его, да бритва соскочила.

— Выпейте со мной.

— Спасибо. Выпью рюмку джина.

— За ваше здоровье.

— За ваше здоровье.

— Я ни о чем этом не слышала, — сказала Айда. Она посмотрела через плечо на часы; ей нечего было делать до часу; она могла выпить третью рюмку и немного поболтать.

— Дайте мне еще один портвейн. Когда все это случилось?

— Да еще до Троицы.

Слово «Троица» теперь всегда резало ей ухо — оно значило для нее очень многое: затертую десятишиллинговую бумажку, белые ступени, ведущие в дамский туалет, слово «трагедия», напечатанное крупным шрифтом.

— Ну, а что же товарищи Кайта? — спросила она.

— Вряд ли они уцелеют без Кайта. У банды нет вожака. Ну, у них теперь верховодит семнадцатилетний мальчишка. А что такой мальчишка может сделать против Коллеони? — Он перегнулся через стойку и прошептал: — Сегодня ночью он порезал Бруера.

— Кто? Коллеони?

— Нет, этот мальчишка.

— Я не знаю, кто такой Бруер, но, видно, здесь заварилась каша.

— Подождите, начнутся бега, — сказал бармен. — Вот когда пойдет заваруха. Коллеони хочет царить безраздельно. Быстро, посмотрите в окно — и вы его увидите.

Айда подошла к окну и выглянула на улицу, но опять увидела только знакомый ей Брайтон; она не замечала ничего другого даже и в тот день, когда умер Фред; две девушки в пляжных костюмах шли под руку, автобусы ехали в Роттингдин, какой-то человек продавал газеты, шла женщина с корзинкой для провизии, юноша в потертом костюме, прогулочный катер отходил от мола, длинного, светлого и прозрачного, похожего на креветку на солнце.

— Я никого не вижу, — сказала она.

— Теперь он уже прошел.

— Кто? Коллеони?

— Нет, мальчишка.

— А, вот этот паренек, — сказала Айда, возвращаясь к стойке и к своему портвейну.

— Пари держу, что он сейчас здорово озабочен.

— Такой мальчишка не должен был бы вмешиваться в подобные дела, — сказала Айда. — Если бы он был моим сыном, уж я бы выбила из него дурь" — И она хотела уже забыть о мальчике, переключить свое внимание, отвести свою мысль в сторону, словно ковш большого стального экскаватора, но вдруг вспомнила; лицо в баре, замеченное за плечом Фреда, звук разбитого стекла… «Этот джентльмен заплатит»… У нее была великолепная память. — Вы когда-нибудь встречали этого Колли Киббера? — спросила она.

— Не приходилось, — ответил бармен.

— Странный это случай с его смертью. Наверно, об этом много болтали.

— Я ничего не слышал, — сказал бармен. — Он был не из Брайтона. Никто не знал его здесь в округе. Он был чужой.

Чужой — она не понимала смысла этого слова: на свете не было места, где она чувствовала бы себя чужой. Вертя в пальцах рюмку с остатками дешевого портвейна, она, ни к кому не обращаясь, заметила:

— Жизнь — хорошая штука.

Все вокруг было ей близко и понятно: зеркало с рекламой за спиной бармена посылало ей ее собственное изображение; девушки со смехом шли через набережную с пляжа; на пароходе, уходящем в Булонь, звучал гонг — жизнь была хороша. Только мрак, в котором двигался Малыш, уходя из пансиона Билли, возвращаясь обратно в пансион Билли, был ей чужд; она не испытывала жалости к тому, чего не могла понять.

— Ну, мне пора, — сказала она.

Ей было еще рано, но она хотела получить ответ на некоторые вопросы, прежде чем придет мистер Коркери. Она обратилась к первой попавшейся официантке со словами:

— Это вам здесь так повезло?

— Не знаю, в чем, — холодно ответила официантка.

— Я думала, вы нашли карточку… карточку Колли Киббера.

— А, так это вон та, — презрительно сказала официантка, вскинув напудренный острый подбородок.

Айда пересела за другой столик.

— Ко мне сюда должен прийти приятель, — сказала она. — Мне надо подождать его, но я попробую что-нибудь выбрать. Картофельный пирог с мясом хороший?

— С виду он чудесный.

— Вкусный и подрумяненный сверху?

— Он просто картинка.

— Как вас зовут, милочка?

— Роз.

— Так, значит, это вам посчастливилось найти карточку?

— Это они вам сказали? — спросила Роз. — Они не могут мне этого простить. Считают, что я не заслужила такого счастья на второй день работы.

— На второй день? Ну, тогда вам действительно повезло. Этот день вы вовек не забудете.

— Конечно, — сказала Роз, — я всегда буду помнить его.

— Мне не следует задерживать вас разговорами.

— Пожалуйста, если вам угодно. Только сделайте вид, будто вы что-то заказываете. Сейчас мне больше некого обслуживать, а я прямо с ног валюсь из-за этих подносов.

— Вам не нравится ваша работа?

— Нет, почему же? — быстро возразила Роз. — Место хорошее. Я бы не променяла его ни на что другое. Я не хотела бы служить в гостинице или у Чессмана, даже если бы мне платили вдвое больше, чем здесь. Здесь так красиво, — сказала она, глядя на пустыню выкрашенных в зеленый цвет столов, на бледно-желтые нарциссы, на бумажные салфетки, на бутылочки с соусом.

— Вы здешняя?

— Я всегда жила здесь… всю жизнь, — ответила Роз. — На Нелсон-Плейс. Эта работа для меня выгодна, потому что мы здесь и ночуем. Нас только трое в комнате, и у нас два зеркала.

— Сколько вам лет?

Роз доверчиво наклонилась к Айде через стол.

— Шестнадцать, — ответила она. — Я от них это скрываю. Говорю, что мне семнадцать. Они бы сказали, что я слишком молодая, если бы узнали. Отослали бы меня… — Она запнулась и долго не могла выговорить этого мрачного слова. — Домой.

— Вы, наверное, обрадовались, — сказала Айда, — когда нашли эту карточку.

— Ну конечно!

— Как вы думаете, милочка, могу я здесь выпить стакан крепкого пива?

— Придется послать за ним, — ответила Роз. — Если вы дадите мне деньги…

Айда раскрыла свой кошелек.

— Наверное, вы никогда не забудете этого маленького человечка.

— Да ведь он был не такой уж… — начала Роз и вдруг запнулась, устремив взгляд в окно кафе Сноу, через набережную на мол.

— Он был не такой уж?… — повторила Айда. — Что вы хотели сказать?

— Не помню, — ответила Роз.

— Я вас спросила, забудете ли вы когда-нибудь этого маленького человечка?

— Вылетело из головы, — сказала Роз. — Я пойду вам за пивом. Неужели он стоит столько… стакан крепкого пива? — спросила она, взяв со стола две монеты по шиллингу.

— Одна из них вам, милочка, — ответила Айда. — Я любопытная. Ничего не могу с собой поделать. Такой уж у меня характер. Скажите, как он выглядел?

— Не знаю. Не могу вспомнить. У меня совсем нет памяти на лица.

— Конечно, милочка, а то бы вы его окликнули. Вы ведь, наверное, видели его фото в газетах.

— Я и сама знаю, что глупо поступила.

Она стояла бледная и решительная, с виноватым видом, затаив дыхание.

— Тогда вы получили бы десять фунтов, а не десять шиллингов.

— Я пойду вам за пивом.

— Пожалуй, я лучше подожду. Пускай за пиво заплатит тот джентльмен, который угощает меня завтраком. — Айда взяла обратно обе монеты, и глаза Роз проследили за ними до сумочки, куда она их спрятала. — Деньги целее будут, — тихо сказала Айда, внимательно разглядывая худое лицо, большой рот, слишком далеко расставленные глаза, бледность, несформировавшуюся фигуру, и, вдруг снова став шумной и веселой, она помахала рукой и громко позвала: — Фил Коркери, фил Коркери!

Коркери был одет в блейзер с какой-то эмблемой на кармане и в рубашку с крахмальным воротничком. Он выглядел так, как будто нуждался в дополнительном питании, как будто был изнурен страстями, удовлетворить которые у него не хватало мужества.

— Не хмурься, Фил. Что ты будешь есть?

— Бифштекс и почки, — мрачно сказал Коркери. — Девушка, мы хотим выпить.

— За пивом придется послать.

— Хорошо, тогда принесите две большие бутылки.

Когда Роз вернулась, Айда представила ее Коркери.

• Предыдущая
• 19/67
• Следующая