Поиск седьмого авианосца - Альбано Питер - Страница 67

• Предыдущая
• 67/71
• Следующая

— Удачи тебе, Брент, и доброй охоты.

Сайки, поблескивая пенсне, чудом державшемся на приплюснутом носу, водил указкой по большой карте и говорил высоким, напряженным голосом:

— Стартуем с тридцати трех градусов десяти минут широты и ста двадцати восьми градусов долготы, в четыре тридцать. Идем курсом два-семь-пять, на высоте одна тысяча двести метров, со скоростью двести девяносто шесть. Достигнув острова Хатхэдо, — он ткнул указкой в юго-западную оконечность Кореи, — курсом ноль-ноль-ноль идем на Хэджу. Это крупный центр КНДР северней Инчхона. Наша цель — в пятидесяти пяти километрах от него в глубь страны. Курс — ноль-четыре-пять. Здесь за шесть минут набираем высоту три тысячи.

Брент, как и все остальные, усердно записывал.

— А как с радарами противника? — спросил молодой летчик, сидевший неподалеку.

— Торпедоносцы подполковника Окумы — восемнадцать единиц — и двенадцать истребителей подполковника Мацухары будут там раньше нас, и ко времени нашего появления противнику уже будет не до нас. Наша задача — разбомбить ангары, поджечь бензохранилища и пропахать все из пушек и пулеметов!

— Уничтожить всех! — выкрикнул кто-то.

— Банзай! Банзай! — подхватили остальные.

Сайки, переводя дух и утирая взмокший лоб, замолчал. Пенсне, соскользнув с влажной от пота переносицы, упало на палубу, и лейтенант испуганно вздрогнул, словно счел это дурным предзнаменованием. Его адъютант подобрал осколки.

— Господин лейтенант, — нарушил молчание молодой летчик. — Какие у нас будут позывные?

Сайки заглянул в свои записи.

— «Йонага», как всегда, — «Сугроб». Бомбардировщики — «Львы», самолеты подполковника Окумы — «Драконы». Истребители прикрытия — «Эдо», — он посмотрел на разбитое пенсне, лежавшее перед ним.

— Каким курсом будем возвращаться? Где рандеву с «Йонагой»? — спросил Йосиро Такии.

— Ах да! После атаки на небольшой высоте курсом ноль-девять-ноль идем над Японским морем до сто тридцатого меридиана. В ста километрах к юго-востоку от корейского побережья выходим на курс один-восемь-ноль, идем над Корейским проливом к острову Цусима, где нас примет авианосец. Он на скорости двадцати четырех узлов пойдет курсом два-два-ноль. Подбитым машинам, которые не смогут дотянуть до «Йонаги», садиться здесь и здесь, — он показал на острова Кюсю и Хонсю, — на запасные аэродромы в Мацуэ, Нагато, Фукуоке. Они неподалеку от объекта нашей атаки и будут готовы принять нас. Напоминаю о необходимости хранить полное радиомолчание, пока не обнаружите противника, или пока вас не вызовет подполковник Мацухара. — Он обвел взглядом сидевших перед ним пилотов и стрелков. — И еще одно: к моменту нашего возвращения уже может начаться атака оставшихся на «Йонаге» самолетов на арабский конвой. — Он нервно перевел дыхание. — Так вот: адмирал Фудзита приказал всем, у кого останутся неизрасходованные боеприпасы, поддержать ее своим огнем и топить все корабли, которые еще будут на плаву.

С криками «банзай!» несколько молодых пилотов и стрелков вскочили на ноги, но тут же сели на места. Воцарилось какое-то неловкое молчание. Сайки продолжал посматривать на свое разбитое пенсне. Поднялся старый Йосиро Такии.

— Господин лейтенант, — прозвучал его голос. — Я здесь старше всех — не чином, а годами. Вы позволите мне напутствовать моих боевых товарищей? — Сайки кивнул с явным облегчением, как человек, которого освободили от непосильной и неприятной ноши. Такии обвел глазами лица молодых летчиков. — Нам предстоит тысяча шестьсот километров полета, в трех баках у нас — тысяча литров бензина, и ни одна его капля не должна пропасть впустую. Мы пойдем с полным бомбовым грузом, с полными баками — это большая нагрузка на двигатели, и все же старайтесь держать тысячу сто оборотов в минуту. Давление на входе должно быть максимальным, а смесь — как можно беднее. — Он сжал пальцами рукоять меча. — Конечно, машина машине рознь, но все же запомните мой совет: обедняйте смесь, чтобы в любую минуту быть готовым к форсажу. — Он повернулся к Сайки: — Вот и все, что я хотел сказать, господин лейтенант.

— Благодарю вас, — ответил тот и вновь погрузился в молчание.

— Конверты, господин лейтенант?.. — решился напомнить один из молодых пилотов.

— Что? Ах да! Конечно-конечно, — Сайки потряс головой, словно его внезапно разбудили.

Брент и Такии недоуменно переглянулись. С командиром эскадрильи явно творилось что-то неладное. Что он — трусит? Или заболел?

Были принесены и розданы конверты и ножницы. Одни летчики состригли несколько волосков, другие — ноготь: по обычаю, это делалось для того, чтобы родным было что похоронить в том случае, если пилот будет сбит над морем или сгорит вместе с самолетом.

Такии отказался, сказав:

— У меня никого нет на свете, и пусть о моей кремации заботятся арабы.

Затем было разлито сакэ, и каждый получил по орешку. Все встали, и Сайки, не сумевший совладать с дрожью голоса, провозгласил:

— Да здравствует император!

— Да здравствует император! — хором откликнулись офицеры. Каждый съел орешек и выпил сакэ.

В эту минуту из динамиков донеслось:

— Экипажи самолетов первого эшелона — по машинам!

Снова грянуло «банзай!», и летчики толпой устремились к выходу.

Полет проходил без всяких неожиданностей. На чистом, синем, лишь кое-где подернутом кучевыми облачками небе не было и следа вчерашней грозы. Только на востоке туман и клубящиеся тучи были окрашены рождающимся солнцем с одной стороны в ярчайшие тона пунцового и оранжевого, а с другой — там, куда не дотягивались лучи, — оставались тускло-серыми и мертвенными. Бомбардировщики, как всегда, шли клином, и восемнадцать пулеметов на хвостовых турелях в случае нападения могли создать перекрещивающимися секторами обстрела сплошное поле огня. Сзади и с флангов — в самых уязвимых местах — летели наиболее опытные экипажи.

Далеко впереди Брент видел строй торпедоносцев Окумы, а вокруг тяжелых машин нетерпеливо и беспокойно, словно борзые, вынужденные подстраиваться к неспешному шагу грузных хозяев, рыскали и вились в воздухе истребители прикрытия. Брент время от времени переключался с частоты, отведенной бомбардировщикам, на частоту истребителей и обратно, но слышал только треск статических разрядов да слабый вой далеких корейских радаров. Со вздохом он поводил вверх-вниз стволом «Намбу», насторожился было, увидев какие-то летящие точки, но сейчас же понял, что это чайки, и сам засмеялся над своей мнительностью.

Наконец после полутора часов полета торпедоносцы повернули в сторону побережья, а бомбардировщики стали набирать высоту, углубляясь в воздушное пространство Кореи. Истребители включили форсаж и, круто взяв вверх, разделились: шесть троек пошли прикрывать «Накадзимы», три тройки остались с бомбардировщиками. В наушниках переговорного устройства прозвучал голос командира:

— Хэджу! — Такии показал на раскинувшийся на берегу город. — Внимательней, Брент-сан, сейчас могут появиться их патрули.

— Понял, командир, — ответил Брент, подумав про себя: «Сейчас начнется».

Им овладело уже привычное ощущение покорной беспомощности, знакомое всем, кто идет в бой. Подчиняясь силе обстоятельств, сложившихся так, а не иначе, и воле людей, он оказался здесь, в воздухе, и через минуту другие люди обрушат на него шквал стали и огня, стараясь убить его. Ничего не зависело от него — он не мог ни отклониться с курса, проложенного кем-то другим, ни изменить скорость, ни прекратить полет, ни вернуться. Чужая воля управляла им, и каждый раз перед боем он чувствовал это странное, досадливое разочарование. Что там впереди — Эверест? Фудзияма? Он должен взобраться на вершину, все прочее — добро и зло, и даже ненависть к врагу — потеряло значение.

Они шли над Северной Кореей, продолжая плавно набирать высоту, когда радио наконец ожило, и на частоте бомбардировщиков прозвучал спокойный голос Окумы:

— Бьем по капонирам и ВПП!

Затем отдал своим летчикам привычную команду Йоси Мацухара:

• Предыдущая
• 67/71
• Следующая