Испытание седьмого авианосца - Альбано Питер - Страница 6

• Предыдущая
• 6/67
• Следующая

Йоси снова включил микрофон.

— Эдо, Эдо! Я — Эдо Старший. Продолжать атаку бомбардировщиков. Одиночные бои. Банзай!

— Вас понял, Эдо Старший. Есть атаковать бомбардировщики, — четко отрапортовал Уиллард-Смит.

— Роджер, командир! — откликнулся Йорк. — Добьем сволочуг!

И три истребителя взмыли в небо.

— Все действующие орудия, к бою готовсь! — раздалась команда Уильямса.

Лейтенант Брент Росс уже поймал в прицел ведущий Ju-87. Но на такой высоте его не достанешь. Надо ждать, пока противник сам не пойдет в атаку, пока не сбросит на них свои бомбы, а уж тогда стрелять — если придется. Он в отчаянии заскрежетал зубами.

На севере японские и ливийские истребители уже вступили в ожесточенную схватку. Два вспыхнули и скрылись в волнах. Над морем висел белый парашют. Йоси Мацухара и два его спутника, в которых Брент наконец опознал британские «Сифайры», сбили три «Юнкерса» и теперь охотятся за остальными. Но всех им не одолеть — это ясно. Значит, скоро с неба посыплется смертельный дождь.

Следующий приказ Уильямса смутил молодого наводчика:

— Из пятидюймового — огонь!

Прежде чем Брент успел вымолвить слово, Кром воскликнул:

— По нашим истребителям, капитан?!

— Они знают, на что идут.

Брент задушил рвущийся из горла протест. Что ни говори, Уильямс прав. Если бы он командовал боем, то отдал бы такой же приказ. Пятидюймовое орудие покрыто специальной смазкой, чтобы выдерживать многократные погружения. Но автоматическое заряжающее устройство не выдержит воздействия соленой воды. А при заряжании вручную, орудие делает всего десять залпов в минуту, и максимальная его дальность восемь тысяч ярдов. Когда наводку осуществляет не радар, а старшины-артиллеристы, вооруженные полевым биноклем, стрельба по таким мишеням не может быть достаточно меткой. Однако она отпугнет пикировщики, повлияет на точность бомбометания. Потому командир идет на риск подбить своего.

При угле склонения в пятьдесят градусов дуло орудия, направленное на левый борт, оказалось почти вровень с головой Брента. Залп и отдача хлыстом ударили в барабанные перепонки. Брент скрючился, как будто получил под ложечку. Люди со стонами зажимали уши. От сотрясения с гирокомпаса соскочило одно кольцо, а с маленького столика для прокладки курса, установленного в углу мостика, полетели вахтенный журнал, карандаши, параллельные линейки.

— Господи! — причитал Боумен.

Запах кордита[7] почти не чувствовался; дым сразу отнесло на корму с правого борта.

Брент глядел, как темно-коричневый мазок, точно злокачественная опухоль, расплывается в синем небе.

— Недолет на пятьсот футов и на полмили вправо. Ты куда метишь, друг, в Шанхай, что ли? — гаркнул Уильямс.

Послышался скрежет меди о сталь; заряжающие загоняли в ствол шестидесятипятифунтовый снаряд.

— Огонь! — скомандовал командир орудия. Наводчики яростно вращали маховики.

Пятидюймовка вновь высунула желтый язык, и с мостика послышались новые стоны. Еще один коричневый сгусток — на сей раз выше и левее пикирующих.

— Ты что, ослеп?! — бушевал Уильямс, молотя кулаком по ветрозащитному экрану. — Выше на тысячу футов, левей на четверть мили! Беглым давай, а то нас того гляди потопят. Хотя в такой стрельбе свой резон есть: теперь «бомбометатели» тоже оскандалятся — поди со смеху животы надорвали.

Брент недоверчиво покосился на командира. Тут, можно сказать, до смерти один шаг, а он веселится! Ну как после этого не зауважать черного дикаря?

Мацухара с ведомыми прорывался сквозь длинный строй бомбардировщиков, заходя то спереди, то снизу, то сбоку, подставляясь под перекрестный огонь пятидюймовки и хвостовых пулеметов на «Юнкерсах». Потоки трассеров расчерчивали воздух причудливыми узорами. Ведущий бомбардировщик полыхнул и пошел делать пируэты, напоминая нахальную муху, подлетевшую слишком близко к зажженной свече. «Сифайр» «подпалил» шасси другого, вдребезги разнес кабину, и «Юнкере» рухнул в океан вместе с мертвым экипажем. Но семеро уцелевших рвались к подлодке с упорством, от которого кровь стыла в жилах.

И тут Брента снова охватил ужас. Три Me-109, покинув поле боя на севере, стремительно рванулись к месту схватки Мацухары с пикировщиками. Теперь звено Йоси будет вынуждено защищаться. Так и произошло: тройка белых «Зеро» быстро набрала высоту и устремилась навстречу снижающимся «Мессершмиттам». Прищурясь, Брент посмотрел наверх и едва не захлебнулся ненавистью. Ведущий «мессер» выкрашен в кроваво-красный цвет.

Кеннет Розенкранц. А рядом капитан Вольфганг Ватц по прозвищу Зебра на черном истребителе с ослепительно-белыми полосами. Самые хладнокровные убийцы во вражеском стане. Брент про себя помолился за Йоси.

Но внимание поневоле переключилось на собственную судьбу, так как один Ju-87 уже делал заход над ними. Остальные кружили в воздухе, ожидая своей очереди. Либо совсем неопытные, либо настолько уверены в себе, что считают лодку учебной мишенью. А может, их сбила с толку беспорядочная стрельба пятидюймовки? Так или иначе, они совершают ошибку. Зенитные пулеметы «Блэкфина» могут гарантированно поразить только одну цель, таким образом, моряки смогут выиграть время, чтобы сосредоточиться на очередном атакующем.

— Самый полный! Право на борт! — скомандовал Уильямс. — Вспомогательной артиллерии открыть огонь!

Брент ощутил мощный рывок судна. Четыре дизеля заработали на полную катушку; двухвинтовая лодка выдала все свои двадцать четыре тысячи лошадиных сил. Старшина-рулевой Сторджис резко вывернул штурвал, и Брента отбросило к ограждению.

— Двадцать шесть узлов, четыреста шестьдесят оборотов! — донесся звенящий от напряжения голос из рулевой рубки.

— Так держать! — крикнул капитан.

Пятидюймовое орудие открыло огонь, однако пятна разрывов вновь вспухли далеко от атакующей машины. Брент был готов нажать на гашетки, но бомбардировщик летел еще слишком высоко — даже для «Эрликонов». Брент зачарованно смотрел, как «Штука» вырастает в его дальномере; уже видны нелепые неубирающиеся шасси, высокий фонарь, лицо пилота в огромных очках и гигантская бомба под фюзеляжем.

И вот уже «Юнкере» вышел на восемьдесят пять градусов — оптимальный угол для бомбометания.

— Шесть тысяч футов, пять с половиной, — отмечал вслух Уильямс, следя за «Юнкерсом». Потом вдруг повернулся к рулевому: — Прямо руль, курс ноль-девять-ноль!

— Есть прямо руль, курс ноль-девять-ноль! — повторил Сторджис.

Лодку накрыло волной оглушительного рева, от которого, казалось, задрожал даже стальной корпус «Блэкфина».

— Что это?! Ради всего святого, что это?

— Спокойно! Арабы всегда ставят на шасси «Иерихонские трубы» — сирены для запугивания.

— Черт! Куда ж меня еще запугивать? — поежился Боумен.

«Эрликоны» открыли наконец огонь, и в тот же миг Брент увидел, как пятисоткилограммовая бомба отделилась от фюзеляжа «Штуки» и полетела вниз, отливая блеском черного мрамора. Одновременно пикировщик сбросил четыре бомбы помельче.

Как всем попадающим под бомбежку, Бренту казалось, что бомбы летят ему прямо на голову. Желудок уподобился работающей бетономешалке, в горле комом встал давно проглоченный на завтрак бутерброд с ветчиной, от ног к позвоночнику побежали ледяные букашки. Не хватало только показать свой страх рядовым! Он откашлялся, изо всех сил стиснул зубы. Черные заостренные цилиндры пронзительно визжали в воздухе. Но Брент старался смотреть не на них, а на цель.

Под свист 20-миллиметровых трассеров пилот «Юнкерса» рванул на себя ручку. Но по инерции самолет еще тянуло вниз, так что крылья целиком поместились в кольце дальномера. Ведя «Штуку», как охотник утку, Брент нажал на гашетку.

Его «Браунинг» и 50-миллиметровый пулемет по правому борту заговорили одновременно. Лента дернулась, уходя в патронник, а отражатель выбросил в холщовый мешок груду медных гильз. Брент увидел, как его пули прошили воздухозаборник и радиатор; в спутный поток выплеснулись струи гликоля. Ju-87 накренился влево и потащил за собой черную полосу дыма.

• Предыдущая
• 6/67
• Следующая