Атака седьмого авианосца - Альбано Питер - Страница 40

• Предыдущая
• 40/76
• Следующая

Снова донесся из фойе звенящий от напряжения голос Якумы:

— Через три минуты у главного входа будет стоять «Мерседес».

Брент медленно поднялся на ноги:

— Пришлите сюда двух человек! Руки пусть держат на затылке.

— С какой стати я должен выполнять ваши требования? В ресторане — четверо убитых…

— Пятеро.

— Может быть, вы хотите взять моих людей в заложники!

Брент оглянулся по сторонам и взмахом пистолета подозвал к себе мэтра и официанта, скорчившихся в углу.

— Сюда! Сюда! Подойти! — Они медленно пересекли зал и приблизились. Брент показал на тело старшины: — Берись! Один за руки, второй за ноги.

— Он мертв, — сказал официант.

— Он возвращается домой, — тихо сказал Брент и двинул стволом из стороны в сторону: — Берись! Поднимай! — Мэтр и официант подняли Куросу и двинулись к выходу. — Стой! — приказал он и крикнул в двери: — Очистить вестибюль! Чтоб не было ни полиции, ни охраны! Ясно?

— Ясно, — послышалось оттуда, потом раздались звуки торопливых шагов. — В вестибюле никого! Я один!

— А на тротуаре?

— Никого! Машина у бровки.

— Водителя — вон!

— Сейчас прибудет полиция.

— Пусть держится подальше, иначе я возьму с собой мэтра и официанта.

— Ладно! Все будет сделано! Выходите! — почти с отчаянием крикнул начальник службы безопасности.

Мэтр держал бездыханного старшину за плечи, официант — за ноги. Следом шел Брент, и замыкала шествие Дэйл. Хиромицу не солгал: ни в холле, ни на тротуаре не было ни души, а у обочины стоял «Мерседес SEL—560» с ключами в замке зажигания. Дэйл оглядела улицу в оба конца: там и тут вспыхивали «мигалки» полицейских машин, перекрывших движение. Брент приказал положить Куросу на заднее сиденье и тоже глянул в конец улицы.

— В машину! Оба! Быстро!

— Позвольте, monsieur lieutenant!..

— Не позволю. Лезьте! — он шевельнул пистолетом.

Мэтр и официант, оплакивая по-французски свою судьбу, повиновались. Брент повернулся к Дэйл:

— Как ты себя чувствуешь?

— Ничего.

— Руль удержишь?

Его глаза горели так, словно в каждый было вставлено по лампочке, и этот немигающий взгляд на все готового человека пугал и завораживал. Точно так же он глядел на нее во время драки у парковки, когда она попыталась оттащить его от араба, а он чуть не ударил ее. Дэйл с трудом отвела глаза и сумела твердо выговорить:

— Удержу.

Он жестом показал ей: «Садись в машину».

Огненный солнечный диск только наполовину вылез из-за линии горизонта, когда лейтенанту Россу передали, что его вторично требует к себе адмирал Фудзита. В салоне, как всегда, по правую руку от адмирала сидел Хакусеки Кацубе, а Мацухара, Марк Аллен и Дэйл Макинтайр стояли чуть поодаль. К удивлению Брента, находился здесь и капитан полиции Камагасу Кудо, но на этот раз он занимал не центр композиции перед письменным столом, а скромно притулился в уголке. По обе стороны двери стояли часовые, над тумбой с телефонами сидел вахтенный.

Брент еще не пришел в себя после всех потрясений этой бессонной ночи и едва стоял на ногах. В первый раз его вызвали к адмиралу, как только он поднялся на борт: Фудзита выслушал его подробный рапорт о случившемся в «Империале» и отпустил. Затем в салон вошла Дэйл Макинтайр.

Чтобы полиция не увезла ее для допроса, ей выделили каюту, и Дэйл прежде всего приняла обжигающе-горячий душ, затем облачилась в зеленую холщовую робу и штаны, которую выдали ей по приказу адмирала. Платье унесли в корабельную прачечную. Вытравить из памяти трагические происшествия оказалось много трудней, чем соскрести с лица, тела и волос чужую кровь и следы собственной рвоты.

Брент, встретившийся с нею на пороге салона, был поражен затравленным выражением ее осунувшегося лица: синие круги залегли под широко раскрытыми глазами, заметней сделались морщины и взгляд стал мертвенно — неподвижным и тяжелым, словно воды мифического Стикса. Так смотрят люди, побывавшие в аду и вернувшиеся оттуда. Она молча прошла в сантиметре от Брента, даже не повернув головы в его сторону, и провела наедине с Фудзитой целый час. Брент тем временем отвечал на бесчисленные вопросы адмирала Аллена, Йоси Мацухары и Ирвинга Бернштейна.

И сейчас, вновь стоя перед Фудзитой, Брент чувствовал в голове полнейший туман: мысли путались, словно с тяжкого похмелья, но постоянно возвращались к кровавым событиям прошлой ночи, как будто кто-то снова и снова прокручивал перед глазами один и тот же опостылевший ролик. Вот убийца, перегнувшись через опрокинутый стол, заносит нож, вот гремят три слитных винтовочных выстрела, вот появляются в дверном проеме двое с пистолетами, и в руке его вздрагивает от отдачи «Оцу»… Он до сих пор чувствовал в ноздрях едкий запах пороха, слышал грохот пальбы и пронзительные крики Дэйл, помнил, как навскидку выстрелил в охранника, как оцепенел над распростертым на полу телом старшины, как они возвращались на «Йонагу» вместе с мэтром и официантом, которые мысленно уже распрощались с жизнью, а на почтительном расстоянии за «Мерседесом», завывая сиренами и слепя огнями «мигалок», неслись полдюжины полицейских машин, как караульные у проходной бережно вытащили с заднего сиденья труп Куросу. Старший фельдшер Эйити Хорикоси бегло осмотрел положенный на палубу труп и распорядился нести его в судовой крематорий — в седьмое котельное отделение — а потом язвительно произнес: «Еще один, мистер Росс. По вашей милости кочегары без работы не останутся».

Брент, и так во всем винивший только себя, был слишком подавлен и угнетен, чтобы отвечать, — он молча повернулся и пошел прочь. Но сомнения не отпускали его от себя ни на шаг: неужели он проявил беспечность? Неужели вожделение, от которого мутилось в голове, заставило его позабыть о бдительности? Неужели старшина Куросу принял смерть из-за того, что он, Брент, как мальчишка, щупал крутые бедра американки?! Отвращение к себе и позднее раскаяние томили не только душу — он ощущал физическую тошноту.

Голос адмирала, прозвучавший с необычной для старика сердечностью, вернул его к действительности.

— Капитан Кудо, мы все с нетерпением ждем, что вы сообщите нам по поводу происшествия в отеле.

— Форменная бойня, господин адмирал, — сдавленным голосом ответил полицейский. — Шестеро убитых.

— Как «шестеро»? — растерянно спросил Брент, с усилием выплывая из одури. — А кто шестой?

— Как его зовут… как звали, не знаю, лейтенант. Это молодой официант — волосы длинные, темно-каштановые, в правом ухе сережка. Был обнаружен на кухне с перерезанным горлом.

— Боже мой… — услышал Брент сорвавшийся голос Дэйл.

— Главарь банды — некий Исмаил абу Хемейд. О его группе известно немногое — она состоит из безжалостных, хладнокровных убийц, действующих в высшей степени профессионально.

— Это — отборные головорезы Каддафи, — с горечью произнес полковник Бернштейн. — Мы, израильтяне, знаем их очень хорошо. Члены секты «Саббах» — последователи «старца с гор», Гасана ибн аль-Саббаха. Начали свою деятельность несколько столетий назад в Персии — теперешнем Иране — и просуществовали до наших дней, когда их пригрели ливийцы. Они дают им все, что те пожелают: любые деликатесы, спиртное, женщин — или мальчиков, — любое оружие, тиры, тренажеры и прочее. Но предпочтение они до сих пор отдают ножу. Поголовно курят гашиш и по приказу зарежут кого угодно. Ну и, разумеется, считают, что погибший в бою отправляется прямиком в объятия гурий в райских кущах.

Кудо благодарно кивнул и продолжал:

— Двое других — Муджамиль Сиддики и Аммар Абдулхамид — были наняты Хемейдом специально для этой акции. До этого промышляли грабежом в припортовых кварталах Триполи.

— Охранник погиб? — вдруг перебил его адмирал.

Кудо скорбно поджал губы:

— Да. Киотаки Кавагути получил четыре пули и скончался на месте. Мгновенная смерть, — он взглянул на Брента Росса, и в салоне воцарилась плотная вязкая тишина.

— Это я его застрелил, — сказал Брент.

• Предыдущая
• 40/76
• Следующая