Четвертый Кеннеди (Четвертый К.) - Пьюзо Марио - Страница 25

• Предыдущая
• 25/113
• Следующая

– Дерьмо все это, – продолжал Клут. – В одной только Калифорнии за прошлый год совершено в шесть раз больше убийств, чем во всей Англии. В Америке убийцы отсиживают в тюрьме менее пяти лет, и то если вы каким-то чудом сумеете их туда засадить.

Клут произносил эту тираду резким голосом, раздражающим Кристиана.

– Верховный суд в своем величественном незнании повседневной жизни, местные суды с их продажностью, армия алчных адвокатов, готовых сражаться подобно самураям, защищают преступников, словно те вышли из волшебных сказок братьев Гримм. К тому же есть еще специалисты по социальным вопросам, психиатры, ученые мужи, занимающиеся проблемами этики, которые облекают преступников в мантии жертв окружающей среды, и население, посылающее в суд присяжных, слишком трусливых для того, чтобы осуждать.

– Народ Америки терроризирован несколькими миллионами лунатиков, – говорил Клут. – Американцы боятся ночью выходить на улицы. Они оборудуют свои дома средствами охраны, которые обходятся в тридцать миллиардов долларов в год.

Клут прошелся насчет того, что белые боятся негров, негры боятся белых, богатые боятся бедняков. Пожилые граждане носят пистолеты в сумках для покупок, потому что боятся молодых. Женщины боятся насильников из Черного пояса, и миллионы женщин имеют при себе пистолеты.

– Это все ваш чокнутый Билль о правах, – кричал Клут. – У нас самый высокий в цивилизованном мире уровень преступности.

С особой ненавистью Клут отзывался об одном аспекте:

– Вы знаете, что девяносто восемь процентов преступлений остаются безнаказанными? Ницше давно уже сказал: «Когда общество становится мягким и нежным, оно становится на сторону тех, кто ему вредит». Религиозные группы со всем их дерьмовым милосердием прощают преступников, а у этих ублюдков нет такого права. Худшее, что я когда-либо видел, это выступающая по телевидению мать, у которой изнасиловали и зверски убили дочь, а она говорит: «Я прощаю их». Какое право имеет она прощать их?

Потом, к некоторому изумлению Кристиана, Клут набросился на литературу:

– Оруэлл был совершенно не прав в романе «1984». Человек – это зверь, и Хаксли в своей книге «Прекрасный новый мир» изображает это как зло. А я бы предпочел лучше жить в Прекрасном новом мире, чем в нашем. Тираном является личность, а не правительство.

Особенно ненавидел Клут адвокатов, хотя сам имел степень в области права, а Верховный суд считал посмешищем. Он уверял, что преступники в Америке находятся в прекрасном положении, и не прочь был употребить всю свою власть, чтобы помешать каким-либо ограничениям действий своего агента. Достаточно осторожный, чтобы совершать что-то противозаконное, подтасовывать доказательства или слишком уж очевидно перетолковывать их, он бывал не прочь скрыть доказательства, когда не хотел, чтобы они были использованы.

Кристиан не принимал никакого решения о назначении Питера Клута вплоть до их последней встречи. Он вручил Клуту обширный статистический отчет, чтобы тот ознакомился и сделал свои замечания.

Клут похлопал ладонью по страницам с отпечатанным на компьютере текстом.

– Старье, – сказал он. – Вы хотите об этом говорить?

– Меня просто поразили эти цифры, – ответил серьезно и несколько простодушно Кристиан. – Население нашей страны терроризировано. Может, это слишком сильно сказано. Неужели бывший президент ни разу не обращался по этому вопросу?

Клут выдохнул клубок сигарного дыма.

– Мы пытались, но конгресс никогда не примет нужное нам законодательство. Газеты и другие средства массовой информации начинают рыдать о смерти Билля о правах, нашей священной конституции, и защитники гражданских прав вечно цепляются в нашу задницу. Не говоря уже о негритянском лобби, где закон и порядок, неприличные слова о различных группах, да о неорганизованных либералах. А женщины? Это особая порода, которая обожает преступников, сидящих за решеткой, и пишет петиции с требованием освободить их. Так что ситуация для конгресса была невыигрышной.

Кристиан пододвинул ему большую пепельницу из красного стекла, и Клут стряхнул пепел своей сигары. Кристиан взял свой экземпляр отчета и спросил:

– Тогда тоже было так плохо?

– Еще хуже, – ответил Клут. Сигарный дым ореолом окутывал его голову и он сардонически улыбался сквозь дымку. Он переваривал отличный ленч, наслаждался сигарой и находился в самом располагающем для разговора состоянии. – Позвольте мне открыть вам некоторые тайны, а уж купите ли вы их или нет, дело ваше. Самое поразительное то, что я обсуждал эту ситуацию с людьми, обладающими в этой стране реальной властью и владеющими деньгами. Я выступил с речью в Сократовском клубе, думая, что это заставит их задуматься. И каково же было мое удивление. Они-то могли расшевелить конгресс, но не стали делать этого, и вы через миллион лет не догадаетесь о причине. Я во всяком случае не мог, – он замолк, словно ожидая, что Кристиан будет пытаться догадываться, и на его лице появилась гримаса, которую можно было принять и за улыбку и за выражение презрения. – Богатые и могущественные люди в этой стране могут защитить себя. Они не полагаются на полицию или на правительственные учреждения, а окружают себя дорогостоящими системами безопасности. У них есть личные телохранители, они недосягаемы для преступного мира, а наиболее предусмотрительные из их числа не путаются с наркоманами. Так что они могут спокойно спать за своими электрофицированными стенами.

Клут замолчал. Кристиан беспокойно заерзал и пригубил коньяк, в то время как его собеседник опрокинул в себя полстакана. Потом Клут вновь заговорил:

– У нас сейчас частный разговор, поэтому я могу быть откровенным. Как политику вам не разрешено говорить, что негры совершают слишком много преступлений относительно их численности. Конечно, мы с вами оба знаем, что экономические и культурные причины этого – вся долгая и постыдная история угнетения черного населения. Но такова ситуация.

Клут взял из пепельницы свою сигару.

– Между прочим, белые – более опасные преступники. Я не знаю такого случая, чтобы негр оказался убийцей-рецидивистом или чтобы черный украл столько денег, сколько какой-нибудь прохиндей с Уолл-стрит. И никогда ни один негр не совершал политического убийства.

– Вы стараетесь изо всех сил не добраться до главного, – заметил Кристиан.

– Ладно, – рассмеялся Клут. – Главное вот в чем. Можно сказать, что мы принимаем законы, карающие негров-преступников жестче, чем других. А куда еще могут податься эти неодаренные, необразованные, беспомощные люди? Как еще они могут бороться против нашего общества? Если у них не будет отдушины в преступности, они обратятся к политической деятельности, станут активными радикалами и тем самым нарушат политическое равновесие в стране. Мы можем утратить капиталистическую демократию.

– Вы верите в эту чушь? – спросил Кристиан.

– Бог мой, кто знает? – вздохнул Клут. – Но люди, управляющие нашей страной, верят. Они считают, пусть шакалы поедают беззащитных. Сколько они могут украсть? Несколько миллиардов долларов? Это небольшая цена. Тысячи людей подвергнутся насилию, будут ограблены, убиты, но не имеет значения, что происходит с людьми, не представляющими общественной ценности. Лучше иметь такие мелкие потери, чем настоящий политический переворот.

– Вы заходите слишком далеко, – заметил Кристиан.

– Возможно, – согласился Клут.

– А когда заходят слишком далеко, – продолжал Кристиан, – вы получаете разные бригады бдительных, фашизм в американском варианте.

Они помолчали, потом Клут вновь заговорил:

– Когда вы показали мне этот хреновый отчет, думали, что я упаду в обморок? Будучи еще молодым окружным прокурором, я видел эту кровавую статистику. У нас полицейский джип был наготове двадцать четыре часа в сутки, и меня могли вызвать из дома среди ночи. Мужья, зарубившие топором своих жен и осужденные всего на пять лет тюрьмы, молодые хулиганы, нанюхавшиеся наркотиков, убивающие старух ради чека социального страхования в девяносто долларов. А потом убийцы выходят на свободу, потому что не были соблюдены их гражданские права. Воры, налетчики, грабители банков, словно им вручили золотую медаль. Вот какая е…ная штука. А газеты цитируют роман «1984» и этого сволочного Джорджа Оруэлла. Послушайте, я видел родителей убитых девушек, рыдающих, жизни их были погублены навсегда, а убийцу похлопывают по плечу, потому что существуют умелые адвокаты, сонные присяжные и какой-нибудь высокопоставленный церковный чин, хлопочущий за него. А что эти убийцы получат, если вы их осудите? Три года, пять лет. Криминальная система в нашей стране является полной чепухой, а те, кто управляет страной – богачи, церковь, политики, мои коллеги адвокаты, – довольны таким ходом вещей. Нет радикальных политических движений, есть жирные гонорары, весьма солидные взятки. Так какое имеет значение, что несколько сот тысяч рядовых граждан убиты, стоит ли волноваться из-за того, что миллионы подверглись нападениям, что их избили, изнасиловали? – Клут замолчал, вытер лицо салфеткой и смущенно произнес: – В этом никогда не было никакого смысла. – Он улыбнулся Кристиану и взял в руки отчет. – Я хотел бы забрать это. Не для того, чтобы подтереться им, как следовало бы, а просто для того, чтобы повесить в рамочке на стене в моей берлоге, где он будет в полной сохранности. Я знаю это, потому что в моем доме установлена система охраны, стоящая пятьдесят тысяч долларов.

• Предыдущая
• 25/113
• Следующая