Привидение с брошкой - Гусев Валерий Борисович - Страница 23

• Предыдущая
• 23/28
• Следующая

Думал Алешка, думал, а потом пришел к выводу: почему Холмсу так легко удавались раскрытия преступлений? Да потому, что рядом с ним был туповатый доктор Ватсон. И на нем Холмс отрабатывал свои версии. На роль Ватсона вполне мог подойти Мишель. Но вряд ли он согласится хлюпать по болоту и продираться в чаще вересковой пустоши. Да если и согласится, то от него будет столько шума, что не только «стрэндж мен», но даже собака Баскервилей удерет отсюда куда-нибудь на другой конец Англии.

Папа? Это неплохой вариант. Но если папа узнает заранее, что именно затеял Алешка, он запрет его в комнате и сам доведет это дело до конца. Хорошо еще, если не испортит.

Оставалась одна кандидатура. Это Эля. Она, конечно, не очень туповата. Но Алешка каким-то глубоким нутром чувствовал, что в этой истории Элька может стать заинтересованным лицом. А заинтересованные лица ведут себя непредсказуемо. Она может помогать, а может и подставить ножку. В самый неподходящий момент. Например, перед грязной и глубокой лужей.

Но выбора не было. И Алешка пошел к Эльке. Она, вся из себя очень важная, сидела перед этюдником и что-то набрасывала на листе ватмана.

Алешка глянул:

– Это шарж? На мамулю?

– Я задумала, – Эля откинула голову, отвела прядь волос, оглядывая набросок, – я задумала сделать серию рисунков к «Золотому ключику». Меня этот сюжет вдохновляет. Я с детства к нему приросла. – Эля томно вздохнула. – Мальчишкам это непонятно, они не романтики. А я… – Эля поднесла руку к шее и вытянула за цепочку… золотой ключик. – Мамуля подарила мне его, когда я пошла в первый класс. И сказала…

– Будь умненькой и благоразумненькой, – перебил ее Алешка. – И купи мне тысячу новых курток.

– Откуда ты знаешь? – изумилась Эля.

– Я всю классику знаю, – небрежно бросил Алешка. – И Апчехова, и Истургенева.

– Точно, – вздохнула Эля. – В тебе что-то есть. Апушкин. Но я тоже не дура. Не веришь? Я вот «Золотой ключик» наизусть помню. Вот с любого места спроси, и я тебе дальше продолжу. Давай?

– Давай! – Алешка прищурился и спросил: – Страница двадцатая. «И тогда он сказал». И что он тогда сказал?

Эля растерялась.

– Мамуле хочешь помочь? – прямо спросил Алешка.

– А что? – Эля привстала. – У нее проблемы?

– Уже очень давно. У тебя фонарик есть?

– Нет. А у тебя?

– У меня тоже. – Алешка на секунду задумался. – А отбойный молоток у тебя есть?

– Нет. – Эля сердито усмехнулась. – Зато есть бульдозер.

– И золотой ключик. От шкатулки. – Все становилось на свои места.

– Леш, я ничего не понимаю. Ты можешь сказать по-человечески?

– Могу. Запросто. Твой ключик, он не от волшебной дверцы.

– Опять?

– Хочешь цирк?

– Хочу.

– Пойдем. Ключик сними с шеи и зажми его в кулачке. Пошли!

Они пришли в кабинет Мишеля, где папа опять куда-то звонил.

– Пап, хочешь цирк? – спросил Алешка с порога.

– Вот только не это! – Папа положил трубку. – Мне этого цирка – во! – Он провел ладонью по горлу. – А в чем дело?

– Ты бы сел, – тихонько посоветовал Алешка. – Эля, подойди к нему и разожми свою нежную ладошку.

В Элькиных глазах – вопрос. В папиных – два. Они слушали Алешку, будто он говорил, что нужно сейчас же содрать со стены старый холст с очагом и бараньей похлебкой. Жаль, конечно, но ведь и интересно – что там, за этой тряпкой? Дохлые мухи в паутине? Или гора сокровищ?

Эля подошла к папе, пожала плечами и разжала ладонь. Папа взглянул и… сел мимо стула на пол.

– Я ж тебя предупреждал, – сказал Алешка. – Ты не ушибся?

Папа поднялся, взял в руку ключик, осмотрел.

– Эля, – спросил он. – Откуда он у тебя?

– Мама подарила.

– А где она его взяла?

– Ей тоже кто-то подарил. В вашей России, очень давно.

– А мама не говорила тебе, от чего этот ключик?

– Говорила. Но непонятно. Она говорила, что этот ключик от волшебной шкатулки, в которой таится счастье.

– И что?

– Не знаю. Мамуля сказала, что в этой шкатулке счастья не было. Может быть, в какой-нибудь другой. Она сказала: «Может ты, дочка, найдешь эту шкатулку, отопрешь ее и выпустишь на волю свое счастье».

Алешка скептически хмыкнул. И сказал голосом Буратино: «Здесь какая-то тайна». А потом добавил своим голосом:

– Была…

Что же это за золотой ключик? Припомни!

В общем, и папу, и Алешку этот золотой ключик очень огорчил. И они оба думали о том, как огорчится Эля, когда узнает, откуда взялся этот ключик. И что за шкатулка, которую он когда-то запирал и отпирал.

– А чего вы так удивились? – встревоженно спросила Эля.

Папа немного растерялся с ответом, но его выручил Алешка. У Алешки не задержится, врать он не любит, а приврать – запросто. Если, конечно, для доброго дела.

– Мы дверцу для этого ключика нашли. – Алешка задрал нос, как Буратино. – Еще не совсем, конечно. Но на ее след напали.

Как это можно – напасть на дверной след, наверное, только Алешка может объяснить.

– Тогда пошли, – решительно сказала Эля и забрала у папы золотой ключик.

– После обеда, – сказал Алешка. – Я на голодный желудок в такую даль не хожу.

После обеда папа и Мишель уехали в Лондон, их вызвали в полицию давать показания по «делу о попытке ограбления мистера Майкла П. Скачкофф».

Папа, садясь в машину, сказал Алешке:

– Никаких без меня волшебных дверей, никаких ключиков…

– Что ты, дэдди! – Алешка сделал большие глаза и прижал руки к груди. – Мы с Элей весь день будем ту плей в гольф. На свежем воздухе.

Эля тоже прижала руки к груди, сделала мечтательные глазки и пообещала:

– Что вы, дядя Серж! Мы с Алешей будем рисовать друг другу автопортреты. На свежем воздухе.

– Врут? – спросил папа Мишеля.

– Однозначно, – ответил Мишель. – Давай запрем их в кабинете.

– Жалко, – вздохнул папа.

– А мне их не жалко! – кровожадно отрубил Мишель.

– Да я не про них. Мне кабинет твой жалко. Они там устроят игру в гольф с твоими автопортретами.

Весь этот разговор внимательно подслушивала мадам Брошкина.

– Да ладно вам, мужчины. Езжайте спокойно, я за ними присмотрю. – Она повернулась к ребятам, скомандовала: «За мной, шагом марш!» и, звеня браслетами, пошла во дворец.

Ребята дружно, в ногу зашагали за ней. У парадного входа Алешка оглянулся – машина Мишеля скрылась за воротами, – дернул Эльку за руку, и они, так же чеканя шаг, резко свернули в сторону. А мадам Брошкина, во весь голос командуя: «Раз! Раз! Раз-два-три! Левой, левой! Раз-два-три!» – протопала в холл и затопала по лестнице.

– Флаг тебе в руки, – прошептал ей вслед Алешка. – Последний парад наступает. Бежим, Элька!

– Куда?

– Сначала фиганем Дракона на сторону.

– Фиганем – это как? Ну его на фиг?

– Примерно. Сейчас увидишь. Только топай погромче, чтобы крысюки разбежались.

Эля мне потом рассказывала, что ей совершенно было не страшно с Алешкой. Она боялась только одного – что эти приключения вот-вот закончатся. И надо будет снова мазюкать надоевшие холсты.

Топая не хуже, чем Брошкина, они взлетели под крышу башни и совместными усилиями развернули Дракона против ветра.

– Бедный Дракоша, – вздохнула Эля. – Вертят его туда-сюда. Да еще и ветер его гоняет.

– Ни фига не бедный. Ему это нравится. Бежим дальше. У нас сегодня делов выше крыши.

– Выше этой? – Эля со страхом показала на крышу над головой.

– И этой тоже. Сыпемся вниз.

– Сыпемся – это как? Как песок?

– Как получится, – и Алешка застучал кроссовками по ступеням.

Во дворе он сказал Эле:

– Иди к задним воротам и жди меня там.

Эля послушно засверкала пятками. Ждать ей пришлось недолго. Алешка прибежал почти следом. В одной руке он держал старый ржавый свечной фонарь, а в другой – лучший меч из коллекции Мишеля – тоже ржавый и короткий, с толстым лезвием. Очень похожий на кухонный нож. Вооружился, значит.

• Предыдущая
• 23/28
• Следующая