Икс или игрек? - Кристи Агата - Страница 43

• Предыдущая
• 43/43

– По-моему, Томми, – обратилась она к мужу, – у нас славные дети.

– А вот и Шейла, – сказал Томми и встал навстречу девушке.

Она подошла к их столику. На ней было вечернее платье изумрудного цвета, оттеняющего ее смуглую красоту. Сегодня ее красота казалась сумрачной, и слова, с которыми Шейла обратилась к тем, кто ее сюда пригласил, прозвучали довольно нелюбезно:

– Как видите, я пришла, раз обещала. Но почему вы меня позвали, не представляю себе.

– Потому что мы вам очень симпатизируем, – с улыбкой ответил Томми.

– Правда? Но с какой стати? Я вела себя просто ужасно по отношению к вам обоим. – Она помолчала и тихо добавила: – Спасибо вам.

Таппенс сказала:

– Надо подобрать вам хорошего кавалера для танцев.

– Я не хочу танцевать. Ненавижу танцы. Я пришла просто повидаться с вами.

– Кавалер, которого мы для вас пригласили, вам понравится, – улыбнулась Таппенс.

– Но я... – начала было Шейла. Но не договорила: через зал к ней пробирался Карл фон Дейним.

Шейла стояла как зачарованная.

– Ты... – еле слышно произнесла она.

– Я, собственной персоной, – подтвердил Карл.

В нем произошла какая-то перемена. Шейла смотрела на него, недоумевая. Яркий горячий румянец заливал ее щеки.

– Я знала, что с тобой все в порядке, – чуть дрогнувшим голосом проговорила она. – Но я думала, ты интернирован...

Карл покачал головой.

– Нет причины меня интернировать. Ты должна меня простить, Шейла. Понимаешь ли, я не Карл фон Дейним. Я просто принял его имя, потому что так было нужно.

Он вопросительно оглянулся на Таппенс. Она сказала:

– Продолжайте. Расскажите ей все.

– Карл фон Дейним был моим другом. Мы познакомились в Англии за несколько лет до того. А перед самой войной я возобновил знакомство. Я прибыл тогда в Германию по специальному поручению, связанному с безопасностью нашей страны.

– Ты работал в разведке? – спросила Шейла.

– Да. И вот, когда я там находился, со мной стали происходить странные вещи. Несколько раз мне едва удалось избежать гибели. О моих планах становилось известно там, где это никак не предусматривалось. Я понял, что тут что-то не так, что «гниль», как они это называют, проникла в учреждение, где я работал. Меня предали свои. Мы с Карлом немного походили друг на друга внешне – у меня одна бабка была немка, поэтому я как раз годился для работы в Германии. Карл не был наци. Его интересовала только его работа – химические исследования. И я тоже этим немного занимался. Незадолго до войны он принял решение эмигрировать в Англию. Его братьев посадили в концентрационные лагеря. Он был готов к тому, что на пути в эмиграцию его будут ожидать большие трудности, но все препятствия чудесным образом устранялись. Мне это показалось подозрительным – он делился со мной. С чего бы это властям открывать фон Дейниму дорогу за границу, когда братья его и другие родственники сидят в концлагерях, да и сам он всегда подозревался в антинацистских настроениях? Было похоже, что для чего-то он им нужен в Англии. Между тем мое положение становилось все опаснее. Карл жил в одном доме со мной. Однажды я зашел к нему и, к моему большому огорчению, увидел, что он лежит у себя на кровати мертвый. Он не выдержал обстановки, впал в депрессию и покончил с собой, оставив письмо, которое я прочел и положил себе в карман. Я решил произвести подмену. Мне нужно было выбираться из Германии, а заодно неплохо было бы узнать, почему это Карла так легко выпускали из фатерланда[83]. Я надел на него свою одежду и положил тело на свою кровать. Лицо его было изуродовано, так как он убил себя выстрелом в голову. А наша квартирная хозяйка, я знал, была подслеповата.

С документами на имя Карла фон Дейнима я приехал в Англию и отправился по адресу, который ему дали. Это был пансион «Сан-Суси».

Живя там, я все время играл роль, ни на минуту не забываясь. Оказалось, что для меня было готово место на химическом заводе. Сначала я решил, что меня планируется постепенно опутать и сделать нацистским агентом... Но позднее стало ясно, что моему другу была уготована роль козла отпущения. Когда меня арестовали по подложным уликам, я ничего не сказал. Я считал, что открыть, кто я, надо как можно позже, чтобы успеть побольше проведать. А несколько дней назад меня узнал один из наших людей, и так правда вышла наружу.

Шейла с укором проговорила:

– Мне ты должен был сказать.

Он мягко ответил:

– Если ты в самом деле так думаешь, мне очень жаль.

Он заглянул ей в глаза. Ее взгляд выражал гордость и гнев. Но постепенно гнев ушел, и она согласилась:

– Да, наверно, ты поступил так, как и следовало...

– Милая... – Он не дал себе воли и только предложил: – Пошли потанцуем?

Они ушли. Таппенс вздохнула.

– Ты о чем? – спросил ее Томми.

– Будем надеяться, что Шейла не перестанет его любить, оттого что он больше не отверженный и всеми гонимый беженец.

– На мой взгляд, она любит всерьез, – сказал Томми.

– Да, но у ирландцев всегда все шиворот-навыворот. А Шейла прирожденная бунтарка.

– Но зачем он обыскивал твою комнату? Из-за этого мы с тобой и дали такого маху.

Томми, смеясь, потряс головой.

– По-видимому, он считал, что миссис Бленкенсоп – сомнительная личность. Мы с тобой подозревали его, а он в это же самое время подозревал нас.

– Ау! – окликнул их Дерек Бересфорд, проплывая со своей дамой в танце мимо их столика. – Вы чего не танцуете?

И улыбнулся, чтобы подбодрить своих стариков.

– Они к нам так внимательны, золотые мои, – сказала Таппенс.

Потом близнецы со своими партнерами уселись за столик к родителям. Дерек сказал отцу:

– Рад, что тебе в конце концов дали работу. Не особенно интересную, правда, но все-таки.

– Да, в основном бумаги перебирать, – подтвердил Томми.

– Не важно. Главное, что ты делаешь полезное дело.

– А я рада за маму, что ей все-таки разрешили тоже принять участие, – подхватила Дебора. – У нее и вид совсем другой, довольный. Тебе не очень там скучно, ма?

– Нисколько не скучно, – ответила Таппенс.

– Ну и отлично. – Дебора помолчала и прибавила: – Когда кончится война, я смогу тебе рассказать кое-что про мою работу. Она очень увлекательная, только страшно секретная.

– Как интересно! – сказала Таппенс.

– Еще бы! Но, конечно, летать на самолете еще гораздо интереснее... – Она с завистью взглянула на брата. – Его собираются представить...

Дерек перебил сестру:

– Не болтай, Деб.

– Постой, постой. Что ты такое учинил, Дерек? – спросил Томми.

– Да ничего особенного, делал свое дело, как все мы. Понятия не имею, почему именно меня выбрали, – заливаясь краской, буркнул молодой пилот. Он смутился так, будто его уличили в самом черном грехе.

Он встал. С ним вместе встала и тоненькая блондинка.

– Нельзя пропускать этот танец, – сказал Дерек. – Как-никак, последний вечер моего отпуска.

– Пойдем и мы, Чарлз, – позвала Дебора.

Обе пары ушли.

Таппенс про себя молила бога: «Только бы они были живы-здоровы, только бы с ними ничего не случилось!»

Она подняла глаза и встретила взгляд Томми. Он проговорил:

– Я насчет девочки. Может, нам?..

– Насчет Бетти? Ах, Томми, я так рада, что тебе пришло в голову то же самое! Я боялась, что это только мой материнский инстинкт. Ты в самом деле думаешь?..

– Насчет того, чтобы нам удочерить ее? А почему бы нет? Ей пришлось несладко, а нам будет радостно, что у нас в доме кто-то маленький растет.

– Милый Томми!

Она потянулась через стол и сжала руку мужа. Они сидели и смотрели друг на друга.

– Мы всегда хотим одного и того же, – сказала Таппенс, счастливая.

Дебора, танцуя, поравнялась с Дереком и кивком указала ему на родителей:

– Ты только посмотри на эту пару! Сидят – и за руки держатся. Прелесть, правда? Мы обязаны как-то утешить их, чтобы им не слишком обидно было, что так проскучали всю эту войну...

• Предыдущая
• 43/43