Полярная звезда - Матвеева Елена Александровна - Страница 4

• Предыдущая
• 4/4

В феврале Седов стал собираться на полюс. Болезнь его не прошла. Снаряжение было плохим. Продовольствия не хватало. Вместо шестидесяти собак Седов мог взять с собой только двадцать четыре, вместо шести нарт — три.

Друзья просили Седова остаться. Он и слушать не желал.

В день выхода, пятнадцатого февраля, Седов сидел в своей каюте. Сидел задумавшись. Из рамочки смотрело на него спокойное и ясное лицо жены. И Седов взял перо, строки побежали по бумаге. Он писал последний приказ.

Милые друзья! Честный и надёжный Пинегин! Скромный, упорный Визе! Рассудительный Павлов! Всё понимал Седов. Только не мог он отложить поход.

В последнюю ночь на «Фоке» он услышал во сне чужой, равнодушный голос: «Чем вы можете поручиться, что полюс будет достигнут? Не получился бы для флота и России вместо славы — позор». И Седов, уже проснувшись, машинально ответил: «Ручаюсь жизнью».

На койке его разложен флаг, вышитый женой. Этот флаг взовьётся на полюсе. Дорога домой для Седова одна — через Северный полюс.

Прощаться с Седовым собрались в кают-компании.

Седов просил жить без него в дружбе и продолжать научную работу. Негромко и задушевно сказал:

— Не волнуйтесь за нас, друзья. Я отдаю себе отчёт в том, что две зимовки нас измотали. Но если я слаб, мои спутники — Линник и Пустотный — крепки. Мы исполним свой долг. Верьте в это, как я.

Пора в путь. Но все продолжали сидеть. У многих на глазах были слёзы. Седов встал первым.

У кого хватало сил, шли рядом с санями — провожали Седова. В последний раз он оглянулся на судно, крепко обнялся с товарищами.

— Не хочу говорить вам «прощайте», — сказал он. — Мы ещё порадуемся нашему общему успеху и вернёмся домой. До свидания!

Впереди шёл Седов. За ним вели собачьи упряжки Линник и Пустотный. Дорога была тяжёлой: рыхлый снег, вздыбленные острые льдины. Люди спотыкались, нарты опрокидывались.

Мороз с ветром обжигали лица, кожа на лицах почернела. Собаки бежали во всю прыть. Но чуть остановка — тут же принимались рыть ямки, забирались туда, прикрывали мордочки хвостами. Особенно мёрзли короткошёрстные. На ночь Седов забирал их в палатку.

Каждый день понемногу приближал путешественников к цели. «От одной этой мысли можно выздороветь», — думал Седов. Ему даже казалось, что опухоль на ногах стала меньше. Правда, кашлять он стал так хрипло и надсадно, что уснувшие собаки поднимали головы и поводили ушами.

— Надо бы, Георгий Яковлевич, вернуться, — осторожно говорил Линник. — На «Фоке» поправитесь, снова поедем.

— Ничего, — уверял его Седов. — Добраться бы до острова Рудольфа. Там мы отдохнём, и я быстро поправлюсь.

Спальный мешок был сшит для троих. Седова клали посередине, чтобы согреть. Но к утру влажный мешок промерзал и затвердевал. Седова бросало то в жар, то в холод. Он бредил.

Седов уже не мог идти сам. Его везли на нартах в меховом костюме. Привязывали, чтобы не вывалился. Глянут матросы, а у него голова на грудь склонилась: то ли дремлет, то ли в забытьи. А компас из рук не выпускает, будто боится, что матросы на юг повернут.

— Что же вы, Георгий Яковлевич, не верите нам, — упрекнул Седова Линник. — Мы же с вами добровольно, никто не неволил. И пойдём до конца.

Впереди уже был остров Рудольфа, самый северный на Земле Франца-Иосифа. Но лёд стал тонким. Нарта с собаками провалилась, еле вытащили. Ходили матросы на разведку — впереди широкая полоса воды. И птиц столько, что рябит в глазах!

В тот день впервые поднялось над горами солнце. Как обрадовался Седов. Ещё одна весна!

А за тонкими стенками палатки выл ветер. Скулили от холода собаки. Линник растирал Седову ноги. Потом положил его голову к себе на колени — так Седову было легче дышать. Шура держал зажжённый примус возле его груди.

— Погаси примус, — просил Седов. — Керосин надо беречь. Лучше обложи палатку снегом, теплее будет.

Седов пытался приподняться, воздуха ему не хватало.

— Линник… Подержи…

Это были его последние слова. Наступало утро пятого марта 1914 года.

На крутом берегу острова Рудольфа, над самым морем, Линник и Пустотный кирками выдолбили могилу. Сделали над могилой горку из камней. Воткнули крест, связанный из лыж. Положили в ногах флаг, вышитый женой Седова. Тот флаг, что должен был взвиться над полюсом.

Всегда теперь будет светить Седову Полярная звезда. Звезда надежды и веры. Звезда первопроходцев.

Рассказ про Седова закончен. А что же стало с экипажем «Фоки»? Спаслись ли Линник и Пустотный?

Похоронив Седова, больные, исхудавшие матросы вернулись на «Фоку». А летом, освободившись ото льда, судно покинуло бухту Тихую.

Угля не было. Сожгли в топке все деревянные части судна, без которых можно было плыть, мебель, обрывки канатов, парусины, мусор. Зато привезли научные работы, дневники, геологические и биологические коллекции, карты, рисунки, фото- и киноплёнки. Но в царской России не оценили подвиг экспедиции Седова. Материалы экспедиции разобрали и обработали только при Советской власти.

Могилу Георгия Яковлевича Седова искали, но не нашли. Пустотный и Линник не умели определить на карте, где похоронили его. В 1938 году зимовщики полярной станции на острове Рудольфа обнаружили на мысе Аук обрывки брезента, меха, топорик и истлевший флаг. На древке флага медный поясок, а на нём выгравировано:

На карте нашей Родины именем Седова названы одиннадцать географических объектов.

Замечательный советский поэт Николай Заболоцкий написал:

• Предыдущая
• 4/4