Адвокат под гипнозом - Борохова Наталья Евгеньевна - Страница 4

• Предыдущая
• 4/65
• Следующая

Кристина прошла в зал судебных заседаний, предварительно дав себе клятву, что сохранит спокойствие даже в том случае, если ситуация сложится не в ее пользу. Надо сказать, что держать себя в руках было непросто. От природы живая и непосредственная, эта девушка не брала на себя труда примерять чужую маску и казаться выдержаннее или умнее, чем была на самом деле. В свои двадцать три года она еще не утратила юношеского максимализма и искренне верила, что справедливость должна побеждать в любом случае. Но то, что произошло с ней и ее семьей за последние шесть месяцев, сильно поколебало ее веру в себя и в близких. Она пришла под своды Дворца Правосудия с целью покарать зло и была полна решимости сделать это даже в случае, если ей самой придется спуститься в ад.

Впрочем, ей не было необходимости предпринимать столь опасный вояж, поскольку воплощение зла находилось сейчас рядом, за ее спиной, в образе сногсшибательной брюнетки двадцати пяти лет от роду. Ника была ей почти ровесницей, но за столь короткое время успела уже выйти замуж и овдоветь. В этом не было бы ничего примечательного, не приходись красотка мачехой Кристине. Головокружительный роман со старым профессором уложился в полгода, включив в себя все то, что другие пары умудряются пережить за пятьдесят лет совместной жизни: период ухаживания, собственно свадьбу, медовый месяц, супружескую жизнь и пышные похороны. В волосах молодой вдовы не появилось ни одной седой прядки. Она была все также хороша, как и в день бракосочетания, и Кристина могла бы поспорить, что в модной сумке мачехи не было даже платка для того, чтобы осушать слезы.

«Мать» и «дочка» обменялись взглядами. В глазах одной отразилось безразличие, в глазах другой – вызов. Они разошлись в разные стороны, чтобы через десять минут встретиться в судебном поединке. Слушалось гражданское дело…

Молодой адвокат Елизавета Дубровская видела перспективы этого предприятия весьма туманно. Сказать по правде, она предпочитала уголовные дела, где все было намного проще. На скамье подсудимых сидели насильники или убийцы, воры или разбойники. С ними, как правило, бесполезно вести разговоры о спасении души, потому что порочные наклонности сидели в них настолько же крепко, как в некоторых талант к музыке или страсть к рисованию. Их приходилось принимать такими, как есть – плохими, несовершенными, иногда откровенно жалкими, запутавшимися и потерянными. От них она не ждала благородства и благоразумия, а если таковое и проявлялось, охотно меняла мнение в лучшую сторону. В гражданских делах стороны были представлены людьми, которые считали себя честными и добропорядочными, но, сражаясь за квадратные метры жилплощади, деля имущество, показывали порой такую отвратительную изнанку своей натуры, что можно только диву даваться. Дело Кристины Каменевой из той же категории.

Впервые узнав о содержании завещания старого профессора, Дубровская махнула рукой.

– Погоди, может, все образуется.

– Каким, интересно, образом? – поинтересовалась Кристина.

– Ну, твоя мачеха может отказаться от наследства, – пожала плечами Елизавета. – Сколько они прожили вместе? Шесть месяцев? Курам на смех! Куда ей столько барахла?

– Вы просто не знаете Нику, – мрачно резюмировала Кристина…

В том, что девушка была права, Дубровская убедилась почти сразу. Богатая наследница встретила ее в коротком шелковом пеньюаре, как нельзя более выгодно подчеркивающем все ее достоинства. Елизавета вовсе не была ханжой, но, несмотря на свою молодость и широту взглядов, считала, что женщина, недавно потерявшая мужа, должна выглядеть как-то иначе. Холеная, загорелая, при макияже, Ника не производила впечатления человека, пережившего горе.

«Бедняга профессор был обречен, – подумала адвокат. – Если бы не машина в ту дождливую ночь, он определенно скончался бы от инфаркта. Такие потрясения в почтенном возрасте добром не кончаются».

– Да вы, наверно, ополоумели, уважаемая, – выдала гневную тираду молодая вдова. – Чтобы я по собственной воле отказалась от своего имущества? Дурочку нашли? Со мной подобный номер не пройдет!

– Но ведь это имущество не ваше, – напомнила Елизавета. – Не вы жили с профессором сорок лет, не с вашим участием оно приобретено.

– Плюнуть и растереть! – заявила молодуха. – По закону это не имеет значения.

Дубровская вздохнула. Вздорная девица была права.

– Ну подумайте о его дочери, – привела она весьма спорный аргумент. – В конце концов, это несправедливо.

– А справедливо оставлять молодую женщину без гроша в кармане? – ощетинилась вдова. – Вы знаете, каково это – ложиться со стариком в постель? Растирать его дряблые ноги? Да еще делать вид, что его поцелуи доставляют мне удовольствие? Как это называется?

– Я думала, это называется любовь, – напомнила Дубровская.

– Не смешите меня! – огрызнулась красотка. – Не понимаю, на что вы рассчитывали, когда пришли ко мне.

– Я тоже теперь не понимаю, – искренне призналась адвокат.

– Истец, поддерживаете ли вы поданное вами заявление? – спросила судья, устремив на Кристину внимательный взгляд. – Напоминаю, вы просите признать завещание, оставленное вашим отцом, гражданином Каменевым, недействительным.

– Поддерживаю, ваша честь! – ответила девушка, приподнимаясь с места.

– Будьте добры, обоснуйте, по какой причине я это должна сделать?

– Я… Думаю, что отец не мог так поступить. Он знал эту… женщину всего полгода и отдал ей все имеющееся у него имущество… Я не понимаю… Посмотрите на нее.

Судья вздохнула. Ей не нужно было смотреть на злополучную Нику для того, чтобы понять, о чем сейчас толкует взволнованная дочь старого профессора. Представленные вместе с иском документы говорили сами за себя. Скоропалительный брак в более чем зрелом возрасте. Сорокалетняя разница между супругами. Завещание, согласно которому имущество профессора, включающее половину просторной квартиры, загородную дачу, два автомобиля, счета в банках, права на получение вознаграждений от его изобретений и научных трудов, передавались жене. Дочери же он оставил вторую половину квартиры. Весьма скромное утешение.

– Истец, внешний вид ответчика, равно как его личные качества, еще не являются основанием для признания завещания вашего отца недействительным, – мягко заметила судья. По правилам, ей не разрешалось подсказывать ответы сторонам.

– Позвольте мне, – поднялась Дубровская, понимая, что нужно брать защиту в свои руки. – Моя доверительница полагает, что ее отец, составляя завещание, не отдавал отчет своим действиям.

– Я не говорила, что отец был сумасшедшим, – испугалась Кристина. – Все-таки он – профессор, заслуженный человек… ой!

Елизавета наступила ей на ногу, заставив замолчать.

– Моя доверительница считает, что ее отец не мог оставить все имущество фактически посторонней женщине, которой и является ответчица, – с мягкой улыбкой продолжила она. – Завещание составлено под влиянием заблуждения, вызванного болезнью и неблаговидным поведением его молодой жены. В момент составления документа он не мог, в силу своего физического состояния, понимать значение своих поступков.

– О какой болезни вы говорите? – поинтересовалась судья.

– О болезни психического плана, – уклончиво ответила адвокат. – Последнее время профессор вел себя неадекватно. Он казался странным. Мы представим свидетелей, которые подтвердят нездоровое состояние господина Каменева.

– Что скажет ответчик? – судья перевела взгляд в сторону Ники. – Вы признаете иск?

Вдова медленно улыбнулась. Она поднялась в полный рост, и судья вынуждена была признать, что девица была сложена по всем законам красоты. Высокая, стройная, с молодой полной грудью и лицом порочного ангела. Тем не менее во всем ее облике и грации ленивой пантеры читалось неприкрытое пренебрежение ко всем окружающим и ярко выраженное бесстыдство. Судье захотелось сделать ей замечание, но пока нахалка не дала ей повода.

• Предыдущая
• 4/65
• Следующая