Фронт[РИСУНКИ К. ШВЕЦА] - Офин Эмиль Михайлович - Страница 18

• Предыдущая
• 18/98
• Следующая

Тимка обиженно засопел и вышел.

— Золотой вы человек! Я понял это с первого взгляда, — сказал Наде довольный Примак. — На товарной стоит наша платформа с песком. Четыре ездки — и вы с ней покончите! А я поеду по начальству. Может, где-нибудь найдется камень поближе. Запрягай-ка, Сережа, нашу эмку.

Через пять минут Надя была возле своей трехтонки. Горшков и Тимка выкатили из склада бочку с бензином, сняли с кузова брезент. Во двор зашел сварщик Логинов с лопатой на плече.

— Примак велел помогать песок грузить. Вот видишь, Константин Михайлович, опять вместе работаем. — Логинов сказал это с удовольствием. Он любил гараж и автомобили.

Полтора часа спустя, когда, разгрузив первую машину песка, Надя выезжала с территории комбината, навстречу попалась эмка.

Из нее вышел Примак и, прихрамывая, сердито зашагал к себе в контору.

— Камня нигде нет, елки-палки! — сообщил Сережа и кивнул в сторону ушедшего Примака. — Побежал звонить, подрывников добывать… Пойдемте в гараж, Надежда Степановна. Дядя Костя просил помочь движок поставить.

В боксе на верстаке стоял, двигатель, обмотанный тросом, под который была просунута двухметровая железная труба. Горшков и Логинов положили концы трубы на плечи, Надя тоже хотела было помочь, но Горшков легонько отстранил ее, и Тимка поспешно ухватился за шкивок коленчатого вала.

На крыле грузовика с ломом в руках поджидал Сережа. Когда двигатель опускали на раму, он попытался завести его лапы в фасонные кронштейны, но упустил момент: мотор перекосило, лом заклинило. Тимка поднимал свою сторону, а Логинов и Горшков, сколько ни кряхтели, не могли оторвать перекошенный мотор от рамы..

Тимка рассердился:

— А ну, отойдите все…

Он решительно залез под машину, уперся спиной в картер и сразу приподнял весь двигатель. Горшков ломом мгновенно завел лапы в кронштейны, а Надя вставила болты,

Тимка вылез из-под машины. Лицо его было чуть красней обычного, а дыхание почти ровное. Поймав восхищенные взгляды присутствующих, он оглядел двор гаража и с сожалением пробормотал:

— Небось, когда надо, так нет ее здесь.

Надя вторым рейсом гнала машину на товарную станцию за песком. Рядом с ней в кабине сидел Логинов, а Тимка, накинув тулуп на плечи, торчал г кузове. Поеживаясь от встречного ветра, он приплясывал и жмурился. Сердито думал об Ольге: «Работничек… При всем-то народе! Зубоскалка!»

На перекрестке Надя затормозила, пропуская трамвай. Тимкино внимание привлек хор голосов:

— А ну, взяли! Еще взяли…

У перекрестка, в небольшом скверике, молодежь перекатывала гранитные глыбы — остатки развалившейся церквушки.

Тимка поколебался только одну секунду, скинул тулуп и выпрыгнул из кузова на дорогу.

Большая гранитная плита никак не хотела сдвинуться с места. Ребята кряхтели, девушки повизгивали — все было напрасно. Паренек с ломом в руке плюнул, снял свою драную меховую шапку и вытер ею лоб.

— Эх ты, работничек! — пристыдил его Тимка. — Кто ж так ломом орудует?

— Со стороны глядеть — все не ладно, — сердито отозвался паренек. — А ты вот, товарищ, попробуй-ка сам ковырни.

— И ковырну. А ну, подай ломок. — Тимка с размаху загнал лом под плиту и приказал: — А вы все отсель нажмите. Взя-али! Еще раз!..

Плита подалась сразу на целый метр.

— Здорово! — удивился паренек. — Спасибо тебе, товарищ.

— Не на чем, — рассеянно ответил Тимка. — А вы, впрочем, чего здесь ладите?

— Каток себе устроить хотим. Вот второе воскресенье потеем.

Тимка оглядел маленькую площадку. Пренебрежительно сощурился.

— Ну что вы отвоевали — пятачок, не больно тут разъедешься.

Студенты удивленно смотрели на странного незнакомца. Он ходил между гранитными глыбами, ощупывал их огромной пятерней и чему-то радовался.

— Камень бы надо на машины и прочь. — Тимка нетерпеливо огляделся. — Кто у вас тут за начальство будет?

— Начальство есть, комендант общежития. — Шустрая Девчонка в заплатанных валенках сорвалась быстро с места, но внезапно остановилась, нерешительно затопталась на снегу.

От калитки шел грузный мужчина в теплой куртке и брюках галифе, заправленных в белые фетровые бурки. Он не спеша подошел, кивком поздоровался со всеми. Заметив паренька в драной шапке, сказал:

— А, это ты, Павел? Ну, как поживает твоя аварийная установка? Как работаешь? Выполняешь инструкцию?

Паренек покраснел, потупился, потом рывком снял шапку.

— Выполняю! Больше такого никогда не повторится…

— Чего это территорию не освобождаете от камня? — строго спросил Тимка.

Мужчина ответил не сразу. Он внимательно оглядел Тимку, а потом заваленный камнями сквер.

— Тут камня много. А с транспортом у Хлебопекарного техникума дело, я полагаю, обстоит плохо. А вы из какой организации, товарищ?

— Я?.. Я как раз и есть начальник транспорта…

— Ах, вот как, — мужчина поглядел на Тимку с нескрываемым интересом.

— Ну, хватит болтать. Время военное, — заторопился Тимка. — Машины я, пожалуй, найду. А грузить кто станет?

Павел выступил вперед.

— У нас в общежитии народу много. Мы сразу комсомольцев соберем. Уж ради такого дела все ребята пойдут.

— Тогда слушайте, — решительно заявил Тимка. — К вечеру, как машины освободятся, я их сюда пригоню.

— А вы не обманете? Вдруг не сможете? — спросила девчонка в заплатанных валенках.

Тимка искренне возмутился:

— Как это так, если я начальник транспорта?

Две студентки, глядя на него снизу вверх, пообещали:

— Мы сложимся, купим вам угощение.

— Вот еще! На студенческие угощаться! У самих, поди, желудки не доверху.

У выхода из сквера Тимка обернулся. Следом за ним шел мужчина.

— А вам для чего, собственно, этот камень понадобился? — спросил он.

Тимка поколебался. Потом сказал с важностью:

— Так ведь это не то что у вас в общежитии электролампочки да койки пересчитывать. Цех для производства боеприпасов строим. Есть тут в районе комбинат, — он приложил палец к губам. — И попрошу, товарищ комендант, не болтать об этом.

— Нет-нет, будьте спокойны, — серьезно сказал мужчина, пожимая протянутую Тимкой руку. И на прощанье добавил — Передайте привет лейтенанту Примаку. Скажите, Николаев желает успеха.

Мужчина ушел. А Тимка достал кисет, примостился на уличной тумбе и сидел часа полтора, пока вдали не показалась Надина трехтонка. Пропустив мимо себя машину, Тимка ухватился за борт и перемахнул в кузов на мягкий песок. 'Тулуп лежал сверху. Тимка завернулся в него, ухмыляясь, пробормотал:

— Ну, подождите, Оленька Никитична…

Дело, ради которого Горшков приехал в командировку, шло к концу; последний автомобиль приобретал настоящий «ходовой» вид. На крыле его в строгом порядке лежали гаечные ключи, отвертки, плоскогубцы; Горшков, не глядя, находил нужный инструмент и, поработав им, клал обязательно на прежнее место. Ключи азартно выстукивали по металлу, складно, как по нотам. Сережа следил за его ловкими руками и старался подражать.

— Ох, и вкалываешь ты, дядя Костя! И каждую гаечку вроде как человека любишь.

Горшков положил гаечный ключ.

— Иначе, Сережа, нельзя, — сказал он. — Приглядись как следует, и ты увидишь, что автомобиль чем-то похож на человека, только вместо крови течет у него по жилам масло, а дышит он так же — воздухом и жажду утоляет водой, от жары обмахивается вентилятором, зимой требует теплой одежды. Значит, и ухаживать за ним надо как за человеком, Ну-ка, перегрузи его — заворчит, закипит и откажется работать. Одним словом, забот с ним хватает. Но мы любим его за то, что он сильный, быстрый, послушный; глаза его могут видеть и ночью, а обувь не боится ни воды, ни грязи…

Со двора донесся шум мотора, потом сердитый На-дин голос произнес:

— Я покажу тебе, как шутки надо мной шутить! Горшков и Сережа вышли из бокса. Посреди двора

они увидели Надин грузовик, а сама Надя с лопатой в руках полусерьезно, полушутя наступала на Тимку.

• Предыдущая
• 18/98
• Следующая