Карантин - Зорин Виталий - Страница 62

• Предыдущая
• 62/78
• Следующая

И простенькая уловка сработала. Видно, здорово задел Никита спецназ за живое, взорвав вездеход.

«Ми-24» чуть отклонился в сторону, словно собираясь выполнить первоначально запланированный маневр с высадкой десанта впереди «Жигулей», но тут же вернулся на прежний курс и стал догонять автомобиль.

Прекрасно сознавая, что его уже видят с вертолета, Никита изобразил на лице зверскую непоколебимость умереть, но не сдаться, и снова пустил в воздух длинную автоматную очередь. Вертолет надвигался с неумолимостью рока, заходя на «Жигули» с левой стороны. Тридцать метров.., двадцать…

И в тот момент, когда стала открываться боковая дверца, чтобы дать возможность десантникам из автоматов расстрелять машину, Полынов швырнул «Калашникова» на пол и схватил гранатомет.

– Целься в винт! – крикнул Алексей.

– Поучи мою бабушку! – рявкнул Никита в унисон с гранатометом.

Он еще успел увидеть изумленное лицо высунувшегося в дверцу вертолета десантника, как дымный шлейф гранаты соприкоснулся с мельтешащим веером винта, и грохнул ослепительный взрыв. Взрывной волной «Жигули» подбросило, чуть развернуло, но Алексей быстро выровнял движение. Со свистом над крышей пронеслась лопасть винта, ударилась об асфальт и, спружинив, улетела в придорожные кусты.

Некоторое время горящие обломки вертолета по инерции продолжали двигаться вслед за «Жигулями», но затем, потеряв скорость, стали замедленно падать на шоссе.

Полынов отвернулся. Удовлетворения от неожиданно легкой победы он почему-то не испытывал.

Наоборот, к горлу подступила горечь желчи, но в этот раз это была не реакция желудка. На душе было тошно. Он-то понимает, ради чего рискует своей жизнью, и громадные гонорары Веретенова здесь ни при чем. А вот спецназовцы генерала Потапова за что свои головы сложили? Дерьмовая у них служба: ни смысла своей деятельности не понимают, ни нормальной зарплаты не имеют. Ну а «премиальные» на вечеринку в кафе «Минутка» – это так, гроши с барского плеча, чтобы подчиненные мозги водкой задурили и ни о чем не думали, поскольку завтра последует приказ, и изволь умирать. Повзводно, поротно и так далее…

– Отлично сработал! Как по писаному, – похвалил Алексей. – Я уж было тризну по нам заказывать собрался…

– – За дорогой следи, – мрачно оборвал его Полынов. – А то по другому поводу придется в церкви свечку ставить.

Оценка Алексеем его действий царапнула душу. Не на учебном полигоне он «завалил» вертолет…

Еще не осознав до конца возникшее в голове решение, Никита раскрыл сумку и принялся перебирать вещи. Выложил на сиденье сотовый телефон, санитарный пакет с использованными тампонами бросил на пол, туда же последовал сверток с объедками вчерашнего ужина…

– Что ты делаешь? – поинтересовался Алексей, с недоумением поглядывая на напарника в зеркальце.

– С оружием как поступим? – вместо ответа спросил Полынов. – В джип заберем?

– Да ты что? – изумился Алексей. – А если нас на трассе остановят и обыщут? В «Жигулях» бросим и подорвем.

Никита нехорошо оскалился.

– Это ты нормально придумал, – процедил он. – Только на автоматах и гранатомете имеются заводские номера. Знаешь, за кем по номерам оружие числится? Мента из Каменки решил генералу Потапову сдать?

Лицо у Алексея перекосилось и потемнело. Упустил он из виду столь очевидную улику. Не удивительно, до сих пор в акциях они использовали «чистое» оружие и о таких мелочах, как заводские номера, не задумывались.

– Сам понимаешь, что без потерь у нас не бывает, – угрюмо проговорил он. – Да и не наш он… Слякоть…

И вдруг Алексей разразился отборной бранью. На трусливого мента из Каменки, на генерала Потапова, на сложившиеся обстоятельства, на себя самого и, наконец, на весь белый свет.

Никита молча слушал, как напарник отводит душу, и тут неосознанное решение, из-за которого он и взялся потрошить сумку, наконец оформилось в четкий план действий.

– Стоп! – во все горло гаркнул он.

Алексей чисто рефлекторно ударил по тормозам, «Жигули» занесло, некоторое время они шли юзом, затем остановились.

– Ты чего? – недоуменно повернулся Алексей к Никите всем корпусом.

– Выхожу я здесь, – криво усмехнулся Никита. – Моя остановка. На троллейбус пересяду…

– Не понял?

Лицо у Алексея посуровело, он внимательно смотрел в глаза Полынову.

– А чего тут не понимать? – деланно пожал плечами Никита. – Если ты вырвешься из «мышеловки», то меня в Каменке ждать не будут. Да и оружие из «Жигулей» убрать надо. Какая мент ни погань, а я еще никого в своей жизни не закладывал. И не буду.

Он распахнул дверцу и выбрался из машины, таща за собой сумку.

– Тебе в больницу с твоим желудком надо, – неожиданно тихо проговорил Алексей, отводя глаза. Не в привычках «тихушников» выказывать друг другу сочувствие.

– Мой желудок – мои проблемы! – одернул его Никита, извлекая за ремни из машины оружие. – Вечером передашь мне по пентопу подробную карту Каменки и ее окрестностей.

Неожиданное решение заметно улучшило настроение, и он ощутил нечто вроде эйфории бесшабашности. Даже захотелось, явно дурачась, высокопарно добавить: «Операция „Карантин“ продолжается!» – но благоразумие одержало верх, и Никита промолчал.

За такие слова Алексей может и в морду врезать, а затем, связав по рукам и ногам, в психушку свезти, справедливо решив, что у Полынова проблемы не только с желудком, но и с головой. Слишком уж патетическая фраза, как в плохом детективе, и сколько сарказма в нее ни вложи, никогда за нормального человека не сойдешь.

Пройдя километра четыре по лесополосе между заброшенными, как минимум, года три не возделываемыми полями, Полынов наткнулся на неглубокий овраг, по дну которого в менее засушливые годы бежал широкий ручей – вероятно, один из притоков Бурунки. Сейчас ручей исчез, оголив глинистое дно, и лишь местами в овраге виднелись пятна заводей, затянутых, как болота, рыже-зеленой ряской.

Спустившись по откосу, Никита попытался подойти поближе к одной заводи, но метрах в десяти от окружавших ее камышей так загруз в раскисшую глину, что едва вытащил ботинки. Осмотревшись вокруг и убедившись, что ручей не пользуется славой у рыболовов, да и скотину на выпас сюда не гоняют – нигде в глине не было видно следов, – Никита решил, что лучшего места избавиться от оружия он не найдет. А то видик у него – с сумкой за спиной, двумя автоматами на груди и гранатометом через плечо – как у партизана Великой Отечественной. Еще бороду наклеить, и можно вопросом: «Где немцы?» – бабок в деревне пугать.

Для верности бросив три комка глины в центр заводи, Никита по тяжелым всплескам определил, что глубина там была не меньше метра. Стараясь, чтобы оружие падало на ряску плашмя (не хватало еще, чтобы, встряв дулом в тину, над ряской торчал его приклад), Полынов забросил в заводь вначале гранатомет, а за ним автоматы. Если дно в заводи такое же топкое, как и берег, то гнить оружию предстояло до скончания века.

Ряска практически мгновенно затянула открывшуюся проплешину чистой воды, и теперь только более светлое пятно перевернувшихся листиков да вонь поднявшегося со дна болотного газа говорили о том, что в заводь что-то бросили. Вонь рассеется через полчаса, а вот пятно ряски потемнеет не ранее, чем через два дня. Но кто по этой примете определит, что там лежит – может, мальчишки камни швыряли, – и неизвестно за чем полезет в вонючее болото? В то, что «чистильщики» выйдут на его след, Полынов не верил. Слишком идиотское, с точки зрения ФСБ, решение он принял, чтобы спецназовцы могли предположить возможность возвращения одного из «клиентов» в Каменку. К тому же переговоры в эфире «охотников» генерала Потапова, которые Никита во время пути прослушивал по рации, не давали оснований опасаться преследования. Алексей ушел «чисто», и спецназовцы уже обнаружили в рощице возле магистрального шоссе взорванные «Жигули». О радиомолчании все забыли, и в эфире стоял сплошной мат – каждый старался обвинить друг друга в провале операции, и больше всех доставалось группе захвата, погибшей в вертолете. Может, где в мире и следуют пословице: «О мертвых – либо ничего, либо только хорошее», но не для России она писана. У нас как раз все наоборот. Это при жизни главы государства о нем худого слова сказать не моги, иначе сразу к суду за «порочащие его честь и достоинство» достоверные сведения привлекут. Зато после смерти можешь изгаляться над ним как хочешь. Хоть фигурально, хоть натурально забальзамированный труп ногами пинать можно. Так что досталось погибшим спецназовцам, на свой страх и риск попытавшимся атаковать «Жигули» с воздуха, по самому высшему матерному разряду.

• Предыдущая
• 62/78
• Следующая