Карантин - Зорин Виталий - Страница 50

• Предыдущая
• 50/78
• Следующая

– Держи, солдат, – сунул он вафельный стаканчик в руки Полынову и уселся рядом на скамейку.

– А себе почему не взял? – спросил Никита. – Денег не хватило?

Пацан молча запустил левую руку по локоть в карман своих необъятных штанов, достал пачку «Marlboro», распечатал, сунул в рот сигарету, затем той же манерой извлек из правого кармана зажигалку и прикурил.

– Фраера мороженое не хавают, – презрительно процедил он уголком рта.

– Н-да, – повел плечом Никита. Он откусил от мороженого и покосился на мальчишку. – Слушай, а как ты относишься к симметрии?

Пацан подозрительно уставился на него, готовый в любой момент дать деру.

– А чо это? Типа ремня?

– Несколько из другой области, – улыбнулся Никита и начал терпеливо объяснять:

– Симметрия – это зеркальная похожесть. Вот твоя левая рука и по виду, и по форме, и по цвету, и по размеру похожа на правую, но в то же время является как бы ее зеркальным отражением. Видел себя в зеркале?

Пацан кивнул.

– Когда ты поднимаешь правую руку, твое отражение в зеркале поднимает левую. Так же симметричны ноги, глаза…

– Короче, филозоф, – буркнул пацан. – Что мне с этого причитается?

– Вот я и спрашиваю, как ты к симметрии относишься? – повторил вопрос Полынов, гася улыбку по поводу «филозофа».

– Как отношусь? – Мальчишка посмотрел на свои руки, ноги, пошевелил пальцами. – Нормально… – неуверенно протянул он.

– А раз нормально, – нехорошо осклабился Никита, – то я сейчас верну симметрию твоим ушам Чтобы и левое ухо стало таким же красным и оттопыренным, как и правое!

– Но-но! – Пацан резко переместился по скамейке к краю. – Руки прочь от свободной России! Не для того, понимаешь, кровь за демократию у Белого дома проливали, чтобы тут всякие за уши драли! Даешь свободу личности!

Против воли Никита улыбнулся. И смешно и горько стало ему от выспренней мальчишеской тирады.

Воистину, не понимает дитя, что творит, что говорит.

– Тебя что, дома за курево не дерут?

– Дерут, – честно признался пацан, настороженно следя за Полыновым, и явно назло ему затянулся сигаретным дымом. – Еще и как дерут. Ремнем по чем попало. И ты хочешь?

– Надо бы, да не буду, – безнадежно махнул рукой Никита. – Что толку?

– Это правильно, – согласился пацан и повеселел. – Батяня говорит, чем больше меня дерет, тем у меня шкура толще становится.

Он вынул сигарету изо рта, посмотрел на нее, покосился на Никиту.

– Ладно. Если ты так ко мне, то и я тебя уважу.

Он с сожалением бросил недокуренную сигарету в пыль и безбоязненно втоптал окурок босой ногой.

Нипочем его огрубевшим ступням, все лето не знающим обуви, был тлеющий огонек сигареты.

– Мороженое будешь?

Никита протянул ему оставшуюся половину вафельного стаканчика.

– Давай, – словно нехотя, согласился пацан, взял мороженое и впился в него зубами.

– Слушай, – вдруг спросил он набитым ртом, оглядывая Никиту с головы до ног, – а почему ты в форме, но без оружия?

– Так уж получилось, – рассмеялся Никита.

– Потерял, что ли?

– Отобрали, – серьезно сказал Полынов, глядя в глаза мальчишке. – Как уволили в запас, так и отобрали.

Даже с пацаном не следовало расслабляться и, отступив в сторону от «легенды», плести небылицы. Бог знает, что и кому он может брякнуть о встрече с капитаном запаса Николаем Додиком.

Мальчишка доел мороженое, вытер руки о штаны и с хитроватым прищуром посмотрел на Никиту. Будто оценивал его по каким-то своим, ведомым только ему, меркам.

– А хочешь, я тебе ствол сбагрю? – внезапно шепотом предложил он. – По дешевке, всего за стольник.

Брови у Полынова подскочили.

– За стольник? А сколько это?

– Ты чо, не знаешь?! – Пацан изумился настолько, что у него рот от удивления открылся. – Сто!

Причем прошу стольник деревянных, наших, а не баксов!

– Понял.

– Да ты не сомневайся, – вновь перешел на шепот пацан. – Ствол настоящий – «Макаров». Еще и пару обойм в придачу дам.

Никита остро глянул в глаза мальчишке и тут же отвел взгляд. Пацан не врал, пистолет у него был.

– Откуда он у тебя? – вроде бы равнодушно спросил Полынов.

– От верблюда! – отрезал пацан. – Так покупаешь или нет?

– Вот если бы пулемет… – деланно рассмеялся Никита.

– Нет, пулемет не могу, – грустно вздохнул пацан. – Пулемет в дырку в сарае не пролезет. Вот «Калашникова» могу. Автомат купишь?

Полынову все стало ясно. Вряд ли в Каменке находится перевалочный пункт по торговле оружием между Россией и кавказскими народами – такую базу умудренные опытом торговцы в сарае не организовывают.

Скорее всего кто-то из местных решил подзаработать на столь прибыльном деле, когда поблизости начались учения. Ни для кого не секрет, что во время маневров начальнику тыла легче всего сбыть оружие.

А пацан, понятное дело, проныра еще тот – все разнюхал, все разведал, возможно, и собственноручно подкоп под сарай сделал. Впрочем, не его, Никиты, это заботы. У него другое задание. Вот только пацана жалко, если попадется на горячем. Когда оружие из сарая будет выносить, то драньем ушей не отделается…

– Зачем тебе деньги? – тихо спросил Никита.

– Во дает! – прыснул пацан. – Зачем деньги! Пива баночного куплю… В киношку схожу… Колбасы вареной куплю, наемся от пуза. Знаешь, вкусная какая, меня тетка на рынке недавно угостила! Ну… Может, Люське банку джина с тоником подарю – она за нее кому хошь свою писку показывает.

– Кто такая Люська? – машинально спросил Полынов, хотя его больше всего поразили слова пацана о вареной колбасе. Пиво пьет, курит, на голых проституток глазеет, о конфетах и не думает, а вот обыкновенную вареную колбасу лишь недавно попробовал и теперь мечтает от пуза наесться. Никита в детстве совсем о другом мечтал. Не о еде…

– Люська? Да девка одна, – поморщился пацан. – Говорит, как вырасту, в королевы красоты пойду, а они все должны уметь джин с тоником пить и голые писки мужикам показывать. Вот она и тренируется…

Мы с ней за одной партой сидим.

Кровь бросилась Полынову в голову, и он, наверное, впервые в своей жизни покраснел до кончиков ушей. Он-то думал, что Люська – это какая-то прожженная проститутка, ради банки спиртного не брезгующая себя мальцам показывать, а вот поди же ты…

Что значит, столичные стереотипы!

– Ну и как, нравится? – сдавленно пробормотал он, не смея поднять на мальчишку глаза.

– Не-а, – чистосердечно признался пацан. – Чо там смотреть? Вот пацаны постарше – те балдеют. Ну и я для форсу вроде показываю, что нравится… Ты чо, киношку не смотришь? Не знаешь, как там голые бабы перед мужиками выделываются?

– Смотрю… – тяжко вздохнул Полынов.

– Слушай, а чо это мы с тобой лясы попусту точим? – возмутился пацан. – Ты оружие покупать будешь?

– Нет, – твердо отрезал Никита. – Ни к чему мне оно.

– Жаль… – искренне расстроился пацан. – А мину купишь? Хорошее дело, в хозяйстве всегда пригодится… – просительно протянул он.

– Нет. И мину мне… – Полынов осекся. Мина ему действительно «в хозяйстве» была нужна. Край как нужна. Причем сейчас, немедленно!

– Я тебе ее всего за полтинник сбагрю… – продолжал канючить пацан.

Никита поднял на него тяжелый, невидящий взгляд.

Он уже весь был в разработке предстоящей диверсионной акции.

– Мину? – отрешенно пробормотал он. – Хорошо, мину возьму. Тащи…

– Заметано! – обрадовался пацан и, стремглав сорвавшись со скамейки, запылил по аллее.

Минуты две Полынов сидел в полной прострации, находясь в плену своей ненависти и лихорадочно перебирая в уме варианты, каким образом и когда он осуществит свою русскую вендетту. И вдруг до него, как ударом молнии, дошло, что он натворил, согласившись купить у мальчишки мину.

Как это так вышло, что он, такой вот вроде бы принципиальный и честный, не согласившийся переступить через свою совесть и сесть за один стол с убийцами его товарищей, вдруг без зазрения совести спокойно посылает мальчишку красть боеприпасы?! Чистоплюй! Где же она, твоя совесть, была в тот момент, и что с нею станет, если мальчишку поймают?!!

• Предыдущая
• 50/78
• Следующая