Горе невинным - Кристи Агата - Страница 38

• Предыдущая
• 38/46
• Следующая

– Почему вы уехали, даже не переступив порог дома?

– Я передумала.

– Что заставило вас передумать, мисс Эрджайл? Вы что-то увидели или услышали?

Она не ответила.

– Послушайте, мисс Эрджайл. В тот вечер была убита ваша мать. Ее убили между семью и половиной восьмого. Вы были там, вашу машину видели около семи часов. Нам неизвестно, как долго вы там были. Возможно, вы там пробыли некоторое время. Вероятно, вы заходили в дом… кажется, у вас был ключ.

– Да, у меня был ключ.

– Может быть, вы заходили в дом. Может быть, вы прошли в комнату вашей матери и обнаружили ее там, убитую. А может быть…

– Может быть, я убила ее? – Тина вскинула голову. – Это вы хотите сказать, помощник инспектора Хьюш?

– Такая возможность не исключена, но, я думаю, более вероятно, что ее все-таки убил кто-то другой. В таком случае, полагаю, вы знаете убийцу или по крайней мере подозреваете, кто это был.

– Я не заходила в дом.

– Значит, вы что-то увидели или услышали. Вы видели, как кто-то зашел в дом или вышел оттуда. Возможно, вы не думали увидеть этого человека. Не ваш ли брат Майкл там был, мисс Эрджайл?

– Я никого не видела, – ответила Тина.

– Но вы что-то услышали, – настаивал Хьюш. – Что вы услышали, мисс Эрджайл?

– Говорю вам, я просто передумала.

– Простите меня, мисс Эрджайл, я этому не верю. С какой стати вы поехали из Редмина навестить вашу семью и вернулись, ни с кем не повидавшись? Что-то заставило вас изменить свое намерение. Вы что-то увидели или услышали. – Он наклонился вперед. – Полагаю, вы знаете, мисс Эрджайл, кто убил вашу мать.

Она нехотя покачала головой.

– Вы что-то знаете, – произнес Хьюш, – но сказать не решаетесь. Подумайте, мисс Эрджайл, хорошо подумайте. Вы понимаете, что приговариваете свою семью к вечному проклятию? Хотите, чтобы над всеми тяготело подозрение? А это случится, если мы не докопаемся до истины. Человек, убивший вашу мать, заслуживает наказания. Согласны? Вы кого-то покрываете.

Тина посмотрела ему в лицо черными, непроницаемыми глазами.

– Я ничего не знаю, – сказала она. – Ничего не слышала и не видела. Просто… я передумала.

Калгари и Хьюш оглядели друг друга. Кажется, такого удрученного, печального человека Калгари еще не приходилось встречать. Он выглядел настолько разочарованным, что невольно возникала мысль, будто служебная деятельность помощника инспектора представляла собой непрерывную цепь ошибок и неудач. Калгари искренне удивился, когда впоследствии случайно узнал о чрезвычайно успешной деятельности Хьюша. Помощник же инспектора видел перед собой худого, преждевременно поседевшего человека со слегка опущенными плечами, старавшегося изобразить на своем лице приятную улыбку.

– Боюсь, вы не знаете меня, – начал Калгари.

– О, мы все о вас знаем, доктор Калгари, – разуверил его Хьюш. – Вы та козырная карта, которая испортила нам всю игру. – Неожиданная улыбка появилась на его губах, чуть приподняв уголки его угрюмо сжатого рта.

– В таком случае мне вряд ли можно рассчитывать на ваши симпатии, – заметил Калгари.

– Напротив, в нашей профессии приходится считаться с такого рода осложнениями, – ответил Хьюш. – Дело казалось яснее ясного, кого тут будешь винить? Но так уж случилось. Захотели нас на зубок попробовать, как обычно говаривала моя старая матушка. Мы не в обиде, доктор Калгари. Как бы то ни было, мы выступаем в защиту справедливости, за торжество истины, не так ли?

– Я всегда в это верил и продолжаю верить, – сказал Калгари. – Ни одному человеку не будет отказано в справедливости.

– Великая хартия вольностей, – сказал Хьюш.

– Да, мне ее процитировала мисс Тина Эрджайл.

Брови помощника инспектора удивленно изогнулись.

– В самом деле? Вы меня поражаете. Эта юная леди палец о палец не ударила, чтобы завертелись колеса правосудия.

– Что вы хотите этим сказать? – спросил Калгари.

– Не стану скрывать, она что-то утаивает. У меня на этот счет нет ни малейших сомнений.

– Зачем ей скрывать?

– Видите ли, это дело семейное, – пояснил Хьюш. – Семейная солидарность. Но для чего я вам понадобился?

– Мне нужна информация.

– По данному делу?

– Да. Вмешался в эту историю, теперь ничего не поделаешь…

– И вам сейчас не по себе?

– Рад, что вы меня понимаете. Да, я виноват. Виноват в том, что принес людям столько огорчений.

– Французы говорят: «Не разбив яиц, не приготовишь яичницы», – улыбаясь, произнес Хьюш.

– Мне нужно кое-что узнать, – продолжал Калгари.

– Например?

– Расскажите про Джако, что можете.

– Про Джако. Хм, не ожидал такого вопроса.

– У него была скверная репутация, знаю. Хотелось бы услышать подробности.

– Что ж, дело нехитрое. Дважды его отпускали на поруки. Второй раз – за растрату. Деньги за него вовремя внесли, и это его выручило.

– Значит, этот молодой человек подавал надежды стать закоренелым преступником? – спросил Калгари.

– Вот именно, сэр. До убийства, и вы нам это убедительно доказали, дело не дошло, но множество мелких делишек за ним числилось. Ничего особенно существенного. Для крупной аферы у него ни ума, ни выдержки не хватало. Все так, мелкая уголовщина. Воровал деньги в кассах, обманывал женщин.

– Это ему особенно удавалось, – заметил Калгари. – Надувать женщин он был великий мастер.

– И дело-то совсем безопасное, – сказал помощник инспектора. – Женщины легко попадались ему на удочку. Пожилые и средних лет женщины. Поразительно, какими доверчивыми они бывают. Он ловко их охмурял, прикидывался страстно влюбленным. Женщина всему поверит, если ей этого хочется.

– А потом?

– Рано или поздно наступало разочарование. – Хьюш пожал плечами. – Но знаете, они помалкивали. Не хотелось во всеуслышание признаваться, что их одурачили. Дело беспроигрышное.

– Вероятно, он их шантажировал? – спросил Калгари.

– Нет, насколько нам известно. С вашего разрешения, не стану возводить на него напраслину. Шантаж, пожалуй, слишком сильное выражение, все ограничивалось намеками, письмами. Дурацкими письмами – про мужей, которые могли бы узнать пикантные подробности. И женщины помалкивали в тряпочку.

– Понятно.

– Об этом вы хотели меня спросить?

– В этой семье есть один человек, с которым мне не удалось встретиться, – сказал Калгари. – Старшая дочь.

– А, миссис Дюрант.

– Я наведывался к ней, но дом был закрыт. Сказали, что она с мужем куда-то уехала.

– Они в «Солнечном гнездышке».

– До сих пор?

– Да. Супругу захотелось там остаться. Мистер Дюрант, насколько я понимаю, решил сам заняться расследованием.

– Он, кажется, инвалид?

– Да, полиомиелит, очень печально. Бедняга не знает, чем заполнить свободное время, и потому с большим воодушевлением занялся поисками убийцы. Он надеется что-то разузнать.

– И что же?

– Может, что у него и получится. – Хьюш пожал плечами. – Понимаете, его положение предпочтительнее нашего. Он знает эту семью, наделен интуицией и смекалкой.

– Думаете, что-нибудь выяснит?

– Возможно, но нам все равно не расскажет. Семейные секреты не разглашаются.

– А сами вы знаете, кто преступник?

– Не следовало бы вам меня об этом спрашивать, доктор Калгари.

– Хотите сказать, что не знаете?

– Какая польза от того, что знаешь, – помолчав, произнес Хьюш, – если не можешь доказать, а?

– И вы не надеетесь получить доказательства?

– О! Надежды мы не теряем, – сказал Хьюш. – Постараемся.

– Что будет, если у вас ничего не получится? – настойчиво продолжал Калгари. – Вы об этом подумали?

– Вот вы о чем беспокоитесь, сэр?

– Они должны узнать правду. Ее следует установить любой ценой.

– Полагаете, правда им неизвестна?

Калгари покачал головой.

– Неизвестна, – протянул он, – в этом-то и трагедия.

• Предыдущая
• 38/46
• Следующая