Миссис Макгинти с жизнью рассталась - Кристи Агата - Страница 27

• Предыдущая
• 27/46
• Следующая

– Дорогой вы мой, не все так просто. Я совсем не уверена, что я что-то знаю, – уж, во всяком случае, ничего такого, что можно назвать уликой. Смутные воспоминания – дело довольно хитрое. Пока не представишь себе, как, где и когда, делать выводы рано, надеюсь, вы со мной согласны.

– Мне кажется, все это вы уже представили.

– Все, да не все. Надо принять во внимание разные обстоятельства. Прошу вас, месье Пуаро, не торопите меня. Я не из тех, кто принимает решения сгоряча. У меня своя голова на плечах, я привыкла ею пользоваться. А когда решение принято, я начинаю действовать. Но не раньше, чем я к этому готова.

– Во многих отношениях вы, мадам, человек скрытный.

– Возможно – до некоторой степени. Знание – сила. А силу надо использовать только во благо. Извините, но вы, видимо, не очень себе представляете устои жизни в английской провинции.

– Иначе говоря, «вы всего лишь чертов иностранец».

Миссис Апуорд чуть улыбнулась:

– Ну, это для меня слишком грубо.

– Если не хотите говорить со мной, есть старший инспектор полиции Спенс.

– Мой дорогой месье Пуаро. Только не полиция. Не на этом этапе.

Он пожал плечами.

– Я вас предупредил, – сказал он.

Ибо у него не было ни малейших сомнений – миссис Апуорд уже вспомнила совершенно отчетливо, где и когда она видела эту фотографию.

Нет сомнения, сказал себе Эркюль Пуаро на следующее утро, что в этих краях наступила весна.

Его вчерашние опасения сегодня представлялись ему совершенно беспочвенными.

Миссис Апуорд – вполне здравая женщина и прекрасно сумеет о себе позаботиться.

Все же ей удалось заинтриговать Пуаро. Да, любопытно. Ее поведение осталось для него тайной за семью печатями. Собственно, к этому она и стремилась. Она узнала фотографию Лили Гэмбол и решила разыграть свою игру.

Пуаро обдумывал все это, прогуливаясь по дорожке в саду, как вдруг за его спиной раздался голос. Пуаро вздрогнул от неожиданности.

– Месье Пуаро.

Миссис Рендел подошла так тихо, что он не слышал ее приближения. Со вчерашнего вечера на душе у него было неспокойно.

– Простите, мадам. Вы застали меня врасплох.

Миссис Рендел машинально улыбнулась. «Если у меня на душе неспокойно, – подумал он, – что же сказать про миссис Рендел?» Одно веко у нее подергивалось, руки не находили себе места.

– Я… надеюсь, я вам не мешаю? Может быть, вы заняты?

– Нет, вовсе не занят. День – просто чудо. Ощущение весны – это прекрасно. Приятно находиться на улице. В доме миссис Саммерхейз всегда, ну совершенно всегда ощущаешь поток воздуха.

– Поток…

– В Англии вы это называете сквозняком.

– Да. Да, наверное, вы правы.

– Окна у них в доме не закрываются, а двери так и летают взад-вперед.

– Этот дом уже дышит на ладан. К тому же у Саммерхейзов денег негусто, и серьезный ремонт им просто не осилить. На их месте я бы его продала, и дело с концом. Да, в нем не одну сотню лет жили их предки, но в наши дни нельзя цепляться за вещи только из сентиментальности.

– Да, сентиментальность осталась в прошлом.

Наступила тишина. Уголком глаза он следил за ее белыми руками – она явно нервничала. Пусть берет инициативу на себя, если ей есть что сказать. Наконец она заговорила – неровно, отрывисто.

– Наверное, – сказала она, – когда вы ну как бы проводите расследование, всегда нужно иметь подходящий предлог, да?

Пуаро обдумал вопрос. Он не смотрел на нее, но мог побожиться – она, чуть повернув голову, смотрит на него во все глаза.

– Что ж, мадам, – уклончиво ответил он, – это довольно удобно.

– Как-то объяснить, почему вы здесь, почему задаете вопросы?

– Да, это может сослужить хорошую службу.

– Зачем… зачем вы на самом деле приехали в Бродхинни, месье Пуаро?

С легким удивлением он повернулся к ней.

– Но, моя дорогая леди, это ведь всем известно – чтобы расследовать обстоятельства смерти миссис Макгинти.

Миссис Рендел резко сказала:

– Вы только так говорите. Но это – курам на смех.

Пуаро поднял брови:

– В самом деле?

– Конечно. Никто в это не верит.

– И все же уверяю вас – я приехал сюда именно с этой целью.

Ее тусклые голубые глаза моргнули, и она отвела взгляд.

– Вы мне не скажете, я знаю.

– Чего не скажу, мадам?

Она снова внезапно, как показалось Пуаро, сменила тему:

– Я хотела спросить вас… про анонимные письма.

– Пожалуйста, – подбодрил ее Пуаро, потому что она тут же замолчала.

– Ведь в них всегда написана ложь, да?

– Иногда, – осторожно заметил Пуаро.

– Как правило, – настаивала она.

– Я бы не стал утверждать это с уверенностью.

Шила Рендел взорвалась:

– Писать такие письма – это трусливо, вероломно и низко!

– Тут я с вами согласен.

– И вы никогда не поверите тому, что написано в таком письме?

– Это очень трудный вопрос, – строго ответил Пуаро.

– А я бы не поверила. Такому письму – ни за что! – И добавила, с трудом сдерживаясь: – Я знаю, почему вы здесь. Так вот, это неправда, говорю вам – неправда. – И, круто повернувшись, она пошла прочь.

Брови Эркюля Пуаро снова поднялись – на сей раз выше обычного.

«Что бы это значило, – спросил он себя. – Меня хотят увести со следа? Или это птичка из другого гнездышка?»

Что-то здесь много всего навалено в одну кучу.

Значит, миссис Рендел убеждена, что он здесь вовсе не из-за смерти миссис Макгинти. По ее мнению, это всего лишь предлог.

Она действительно так считает? Или же, как он только что себе сказал, хочет вывести его на ложный след?

И при чем тут анонимные письма?

Может, на фотографии, которую «недавно видела» миссис Апуорд, изображена миссис Рендел?

Другими словами, миссис Рендел и Лили Гэмбол – одно лицо? Сведения о Лили Гэмбол, исправившейся и вернувшейся в лоно цивилизованного общества, обрываются где-то в Ирландии. Что, если доктор Рендел встретил свою будущую жену именно там, не подозревая о ее прошлом? Лили Гэмбол окончила курсы стенографии. Ее с доктором пути вполне могли пересечься.

Пуаро покачал головой и вздохнул. Разумеется, все это вполне возможно. Но хотелось бы знать наверняка.

Откуда ни возьмись налетел холодный ветер, а солнце скрылось за облаками.

Пуаро поежился и направил свои стопы к дому.

Да, хотелось бы знать наверняка. Найти бы орудие убийства…

И в эту секунду он его увидел и даже вздрогнул, потому что инстинкт подсказал ему – он не ошибается.

Потом он задавал себе вопрос: видел ли он этот предмет раньше, может, засек его подсознательно? Ведь, надо полагать, он преспокойно стоял себе на этом месте со дня приезда Эркюля Пуаро в Лонг-Медоуз…

Прямо здесь, на захламленном книжном шкафу около окна.

Но почему он все-таки не заметил его раньше?

Пуаро взял предмет, прикинул его вес, внимательно осмотрел его, переложил из руки в руку, занес для удара…

В комнату, сопровождаемая двумя псами, обычным вихрем ворвалась Морин. И спросила своим певучим и дружелюбным голосом:

– Привет, развлекаетесь с сахароколкой?

– Эта штука так называется? Сахароколка?

– Да. Сахароколка… или сахарный молоток… не знаю точного названия. Забавная штуковина, да? Еще и птичка наверху – прямо детская игрушка.

Пуаро неторопливо повертел в руках эту кухонную утварь. Эдакая медная безделушка в форме тесла, тяжелая, с острой режущей кромкой. Там и сям утыкана цветными камешками, небесно-голубыми и красными. Наверху – легкомысленная пташка с бирюзовыми глазками.

– Небось такой штучкой кого-нибудь убить – одно удовольствие, – заявила она беззаботно.

И, забрав молоток у Пуаро, нанесла смертоносный удар по какой-то точке в пространстве.

– До жути просто, – сделала она вывод. – Как там у Теннисона в «Королевских идиллиях»: «Настал мой час!» – так Марк воскликнул и череп раскроил ему». А что, этой штуковиной ничего не стоит раскроить череп, верно?

• Предыдущая
• 27/46
• Следующая