Прости за все - Бочарова Татьяна - Страница 34

Вера вышла из комнаты, смыла в ванной маску, на цыпочках прокралась в детскую и склонилась над спящим сыном. Сколько раз по вечерам на протяжении этих шести лет она стояла здесь, стояла и улыбалась, слушая сонное дыхание самого родного в мире существа. И если на сердце у нее в это время скребли кошки, а голова разрывалась от неразрешимых проблем, то, стоило ей приблизиться к кроватке, как все исчезало. Тоска и обиды улетучивались, сами собой приходили ответы на все вопросы, отступали боль и недомогание, Вера чувствовала себя здоровой и бодрой, полной сил и радужных надежд.

Так было и сейчас. Ощутив душевное спокойствие, Вера поцеловала Алика в теплую щеку, пахнущую бананом и шоколадом, погасила ночник и ушла к себе в спальню.

Будучи человеком пунктуальным, Вера приехала в аэропорт к самому началу регистрации. Они с Аликом стояли под табло вылетов и ждали Динару. Та позвонила пятнадцать минут назад и сказала, что стоит в жуткой пробке.

– Может быть, тебе не стоит так напрягаться? – спросила Вера. – Езжай себе в лабораторию, мы благополучно улетим сами.

– Ну уж нет, – решительно возразила Динара. – В лабораторию я успею, а Альку проводить святое дело. Да еще и в день рождения.

Рано утром Вера торжественно вручила сыну конструктор, и теперь тот, нераспакованный, стоял в детской, ожидая возвращения своего маленького хозяина.

Алик находился в состоянии радостного возбуждения. Задрав голову, он изучал расписание отлета самолетов, старательно шевелил губами, время от времени спрашивая Веру:

– Мам, Прага это где? В Чехии? А Берлин?

Вера терпеливо отвечала на его расспросы, а сама то и дело поглядывала на часы. Да, застряла Динарка будь здоров. Давно уже пора идти на регистрацию, иначе потом начнется суета и беготня.

Не успела она так подумать, как увидела подругу. Та стремительно входила в стеклянные двери, прижимая к груди огромный букет разноцветных георгинов.

– Тетя Динара! – радостно заорал Алик и, позабыв про табло, бросился к ней навстречу.

– Привет, мой котеночек! – Динара подхватила его на руки и расцеловала. – Так, держите подарки. Цветы, это маме. – Она сунула георгины Вере. – А тебе вот.

– Что это? – Алик с любопытством разглядывал небольшую деревянную коробочку. Крышка ее была украшена причудливыми узорами. – Что там, тетя Динара?

– Открой и посмотри. – Она таинственно улыбнулась.

Алик осторожно отодвинул металлический крючок и распахнул крышку. Внутри, на тускло-синем бархате серебристо поблескивал маленький самолетик. Алик ахнул от восторга и протянул руку, чтобы достать его.

– Осторожно! – вырвалось у Веры.

Моделька была настолько тонкой и хрупкой, что ей показалось, она развалится тотчас, как к ней прикоснутся пальцами.

– Какая красота! – Вера с восхищением смотрела на маленькие серебряные крылья. По бокам самолетика шел ряд крошечных окошек-иллюминаторов. – Он копия настоящего. Невероятно тонкая работа. Где такой отыскала? – Она вопросительно уставилась на подругу.

– Один знакомый немец привез из Мюнхена. Это авторская работа, здесь таких не найдешь.

– Сумасшедшая. – Вера осуждающе покачала головой. – Это же стоит немыслимых денег!

– Положим! – Динара хитро улыбнулась. – Мне он обошелся совершенно бесплатно. Всего за пару эксклюзивных формул.

Вера весело рассмеялась. Она привыкла считать подругу настоящим чудом природы. В самом деле, мало на свете таких талантливых людей, а особенно женщин. В голове у Динары явно находился микрочип, который при желании мог спокойно настроиться на любую программу. Поэтому, что бы Динара не делала, она делала это великолепно. А уж про химию и говорить не приходилось, тут она была царь и Бог. За годы, проведенные в Москве, ее уже несколько раз приглашали на кафедру университета, но она неизменно отказывалась.

– Не хочу, – отвечала она на удивленные вопросы Веры. – Мне лучше здесь, в лаборатории, под боком Кобзи.

В самом деле, Динара привязалась к Петру Петровичу, как к отцу, нежно заботилась о нем, впадала в панику, если тот плохо себя чувствовал. Они и понимали друг друга с полуслова. Иногда Вера, глядя на них, не могла скрыть улыбку, до того комичной выглядела эта парочка: огромный, громогласный, красноликий Кобзя и худая, чопорная, язвительная Динара. Они удивительно дополняли друг друга, каждый стимулируя другого к наиболее полному раскрытию творческого потенциала. Вера искренне любила обоих, чувствуя себя с ними одной командой, одной семьей.

…Она поглядела на часы. Регистрация уже шла полным ходом.

– Динарик, нам пора. – Вера обняла подругу и чмокнула ее в щеку. – Спасибо тебе за все. Береги себя, не перегружайся.

– Постараюсь. – Динара кивнула.

– Алька, прячь самолет, – скомандовала Вера.

– Тут еще какая-то бумажка, – озабоченно произнес Алик, разглядывая синее дно коробочки.

– Какая бумажка? – не поняла Вера. – Прячь скорее, а то сломаешь.

– Это секрет, – загадочно проговорила Динара, обращаясь к Алику. – Прочтешь, когда останешься один.

– Ладно, – согласился тот. – На лице его было написано любопытство.

– Скорее, – поторопила его Вера. – Дай руку.

Они еще раз расцеловались с Динарой и поспешили к турникетам. Там уже стояли приличные хвосты. Вера пристроилась за какой-то толстой теткой в малиновой кофте. У ног тетки стояли два огромных чемодана и надутая до неприличия сумка. Рядом со скукой слонялся белобрысый мальчишка лет восьми, облизывая эскимо на палочке.

Едва Вера поставила чемодан, толстуха обернулась.

– Велели не занимать. У них компьютер барахлит. Идите в соседнюю очередь, там… – Она не договорила. Пухлое, розовощекое лицо ее с белесыми бровями вытянулось от удивления. – Вер, ты что ли?

Вера молча смотрела на Маринку. Боже, что с ней стало! Они не виделись ровно шесть лет, с того момента, как ушел Митя. Маринка превратилась в настоящую кустодиевскую купчиху. Размер эдак пятьдесят четвертый, в ушах огромные золотые серьги, на раздутых, сосисочных пальцах золотые перстни с разноцветными камнями. И как несчастный Митя заработал на все эти цацки при его скромных литературных доходах?

– Вот и свиделись, – отдуваясь от духоты, проговорила Маринка. Смерила внимательным взглядом Алика, ее заплывшие от жира глаза-щелки сощурились еще больше. – Это сынишка?

– Да, – сухо сказала Вера.

Ей было до крайности неприятно, в то же время она понимала, что уйти просто так значит продемонстрировать свою слабость и уязвимость.

– Крупный для своих лет, – оценила Маринка. – Не то, что мой, доходяга. Ничего не жрет, как не пихай в него. Вот, только мороженое.

Белобрысый пацан закончил лизать эскимо и угрюмо, исподлобья уставился на Алика.

– Сеня, ты весь грязный, – заквохвтала Маринка. – Вытрись. – Она полезла в сумку, достала оттуда не первой свежести платок, смачно поплевала в него и принялась тереть измазанную шоколадом мордашку сына.

Тот недовольно запищал, пытаясь отодвинуться.

Вера почувствовала тошнотворный комок в горле. И Митя живет с этой толстой, невоспитанной, неряшливой женщиной, ее Митя, рафинированный, соблюдающий умеренность во всём? Фантастика! Кстати, где он сам?

Не успела Вера задать себе этот вопрос, как увидела его. Он шел, ссутулившись, глядя в пол, неся в руке полиэтиленовую сумку, наполненную двухлитровыми пакетами сока. Ничего не напоминало в этом покорном, обремененном бытовыми заботами отце семейства надменного и злоязычного литературного критика, считавшего работу превыше всего, а детей помехой карьере.

Веру Митя не заметил. Взгляд его остановился на пасынке, он улыбнулся. Поправил сползшие с носа очки.

– Сенечка, смотри, что папа купил.

Веру поразил его тон. В нем была неподдельная нежность.

Белобрысый Сеня вырвался наконец из цепких рук матери и равнодушно покосился на пакет.

– Будешь сок? Там и апельсиновый, и персиковый, и яблочный. – Тон у Мити был заискивающим, взгляд подобострастным.