Прости за все - Бочарова Татьяна - Страница 31

Вера молчала, не зная, что сказать на эти слова. В сущности, Митя был прав. Она сама сто раз пыталась убедить себя в обратном, но так и не убедила.

– Я дам вам денег на первое время, – севшим, надтреснутым голосом произнес Митя. – Пока ты не сможешь работать. Кобзя сказал, у вас ожидается грандиозная прибыль.

Вера безразлично пожала плечами. Ей сделалось холодно, захотелось горячего, сладкого чая.

– Будь добр, поставь чайник, – попросила она Митю.

Тот посмотрел на нее с изумлением.

– Ты можешь сейчас пить чай?

– Да, могу. Я кормлю ребенка, мне необходимо горячее питье. И сахар. Много.

– Да, конечно. Я как-то не подумал об этом. – Он налил под краном электрочайник, щелкнул кнопкой.

– Когда ты хочешь уйти? – ровным голосом спросила Вера. – Я так полагаю, ты собрался к Маринке?

– Ты верно полагаешь. Я… я хотел бы уйти сегодня. Прямо сейчас.

Вера выразительно глянула на часы.

– Да, я знаю, довольно поздно, – проговорил Митя, и лицо его приняло решительное выражение. – Но, пойми, нам обоим так будет легче. Не считай меня предателем, я ни в чем не виноват.

– Я тебя ни в чем и не упрекаю, – устало сказала Вера.

Чайник забурлил и пустил пар. Она налила себе полный стакан, положила туда две ложки сгущенки, подумала и добавила третью. Если так чаевничать каждый день, пожалуй скоро она достигнет маринкиных габаритов. Ну и пусть! Зато маленькому будет достаточно молока.

Митя потоптался на месте, глядя, как Вера пьет, затем быстрыми шагами вышел из кухни.

«В конце концов, ты этого хотела, – думала Вера, стараясь не обращать внимание на гулко пульсирующую в висках кровь. – Ты отвергала его, он был тебе противен. Омерзителен. Как можно мириться с этим, считать его отцом ребенка? Чужого ребенка!»

Она допила чай, и сидела, съежившись, на табурете, опершись локтями о столешницу. Из крана мерно капала вода.

«Надо будет завтра же позвать водопроводчика!»

В дверях появился Митя. Он был одет в рабочие брюки и свитер. В руках старый рюкзак и набитый доверху полиэтиленовый пакет.

– Я ухожу, – объявил он, откашлявшись.

– Счастливого пути, – пожелала ему Вера.

– Я буду звонить, – неуверенно произнес Митя.

– А вот это лишнее. – Вера встала из-за стола. – Знаешь поговорку – уходя уходи. Успехов тебе с Маринкой.

– Деньги я оставил на комоде. Там довольно много, мне недавно дали премию.

– Спасибо.

Они стояли друг напротив друга и оба смотрели в пол. На мгновение Вере захотелось броситься к Мите на шею, зарыдать, умолять его остаться, пообещать, что простит его связь с Маринкой. В следующую секунду она поборола этот порыв.

– Пока, – буднично проговорил Митя. Повернулся и пошел в прихожую.

Вера постояла на пороге, дожидаясь, пока хлопнет входная дверь. Затем вернулась в спальню.

Алик тихо посапывал в кроватке. Вера склонилась над ним, уже не сдерживая слез.

– Мой маленький, мое солнышко! Мы одни с тобой. Одни во всем мире. Никому ты не нужен, только мне! А я – тебе. Мы справимся, как-нибудь справимся. Верно, дорогой? Правильно?

Она тихонько покачивала кроватку, и шептала, шептала, точно читая молитву. А может быть, это и была молитва, просьба Господа простить ей все прегрешения, научить, как жить дальше, как расплачиваться за мгновения счастья и за полученный дар быть матерью?

Она плакала, и со слезами уходила из нее слабость и покорность, а на месте их возникала сила – неженская сила, уверенность в том, что отныне она несет на своих хрупких плечах груз невероятной ответственности за чужую, беспомощную жизнь. Ответственность за свою судьбу. Те из женщин, что привыкли всегда жить за спиной мужчины, подчиняясь его прихотям и прощая деспотизм, неверность, безразличие в обмен на социальный статус и так называемую заботу о них, никогда не поймут чувств, что испытывала Вера, стоя у колыбели новорожденного сына. Их, эти чувства, дано испытать лишь тем, чьи сердца открыты истиной любви, кто готов страдать за эту любовь, ждать, надеяться и верить вопреки здравому смыслу и общественному мнению. И да воздастся им по вере их!

Ровно шесть лет спустя, погожим августовским днем, к кафе «Легато» на Пушкинской подъехала новенькая, блестящая «Тойота». Из нее вышла подтянутая, миловидная женщина, одетая в модный брючный костюм светло-салатового цвета и салатовые же туфли на небольшом, аккуратном каблучке. Лицо ее было наполовину скрыто темными очками, светлые волосы уложены в высокий пучок на макушке.

Блондинка включила сигнализацию и упругой, уверенной походкой направилась к дверям кафе. Оказавшиеся в этот момент поблизости мужчины, как по команде свернули шеи, глядя на прекрасную незнакомку. Немудрено: красивая женщина сама по себе уже притягивает внимание, а если к тому же она еще и богата! Дама же в салатовом явно не была бедна, от нее, что называется, шли флюиды успеха и респектабельности. А главное, независимости!

Не обращая ни малейшего внимания на глазеющих на нее мужиков, владелица «Тойоты» распахнула дверь и, пройдя между рядами столиков, уселась в углу возле окна. У подошедшей официантки она попросила чашку кофе и эклер. Сделав заказ, дама достала из сумочки пачку сигарет, женский журнал в яркой глянцевой обложке и, закурив, углубилась в чтение.

Она явно кого-то ждала. Время от времени она поглядывала на тонкие, изящные часики на запястье и хмурила не менее тонкие, изящные брови.

Трудно было узнать в этой очаровательной, состоявшейся, самоуверенной женщине Веру Полонскую, ту самую милую, застенчивую Веру, которая часто плакала, во всем сомневалась и вынашивала в своей хорошенькой головке тайные и сумасбродные планы. И тем не менее, это была она.

С тех пор, как шесть лет назад она стояла в слезах у кроватки новорожденного сына, она сильно изменилась. Исчезли неловкость и неуверенность, осанка стала прямой и горделивой, улыбка из мечтательной и робкой превратилась в ослепительную и слегка надменную. Одним словом, Вера выглядела великолепно и отлично знала об этом.

Глядя на нее, можно было предположить, что она отыскала себе богатого поклонника и в кафе дожидалась именно его. Однако, это было не так. Вера по-прежнему была не замужем, жила исключительно на свои средства, а здесь, за столиком у нее с минуты на минуту должна была состояться важная, деловая встреча.

Прошло минут десять. Рядом с «Тойотой» остановилась такая же новенькая и такая же блестящая «Мазда». За рулем ее сидела элегантного вида миниатюрная брюнетка с выразительными, черными глазами. Никто не смог бы узнать в этой ухоженной, стильной красавице тощую дурнушку Динару. Тем не менее, это была она.

Зайдя в кафе и увидев за столиком Веру, Динара помахала ей рукой, и вскоре уже сидела напротив. Девушки оживленно болтали, не спеша попивая кофе и весело смеясь.

– Тебя замечательно подстригли, – сказала Вера, разглядывая динарины, блестящие черные локоны. – Надо и мне сходить к твоему мастеру. Он просто волшебник.

– Сходи, – согласилась Динара. – Но, если честно, мне жаль твои волосы. Со стрижкой будет слишком стандартно, а так у тебя есть свой имидж.

– Ладно, посмотрим. – Вера улыбнулась и сняла очки. Глаза под ними у нее были прежние – светлые и нежные. Те же глаза, что и шесть лет назад.

Динара тоже улыбнулась.

– Так. Хватит о внешности. Давай о деле.

– Давай.

– Ты решила, что подарить Альке?

Вера растерянно пожала плечами.

– Нет.

– Как нет? – возмутилась Динара. – А кто еще это должен решать? Ты же мать!

– А ты почти тетка!

– Ну уж извини! – Динара покачала головой. – Ребенку шесть лет. Это же дата. Надо, чтобы этот день рожденья запомнился ему надолго. Может даже, на всю жизнь. Давай-ка рассуждать логически. Какие у него интересы?

– У него много интересов. – Глаза Веры засветились от счастья. – Во-первых, он любит конструировать.