Нефть: Чудовище и сокровище - Остальский Андрей Всеволодович - Страница 24

Говорил: «Нет ничего более омерзительного и жалкого, чем человек, делающий деньги только ради денег». Сам сделал их чудовищное количество, но как бы ненароком, заодно. Обещал себе в молодости раздать десятую часть, но раздал в итоге половину. Более 500 миллионов долларов пожертвовал (конкретно – $530,853,632) – в тех, старых деньгах, которое надо для перевода в сегодняшние умножать то ли на двести, то ли на триста… Остальное завещал сыну с заданием наладить столь же эффективную систему филантропии, какой была давшая эти средства нефтяная компания. Чем тот энергично и занимался всю свою жизнь – работа получилась вполне насыщенная, на полную катушку, не для лентяев – раздавать то, что «наварил» на нефти отец.

Но со стороны деятельность «Стандард ойл» выглядела совсем иначе. Выбивая себе льготы от железнодорожных перевозчиков, компания обрекала на гибель множество других, мелких производителей. Издержки и на переработку и на транспортировку нефти у нее были настолько ниже, что у конкурентов не оставалось шансов. Постоянно расширяясь, компания подминала под себя «мелочь», а мелочью по сравнению с ней выглядели практически все остальные.

Выполняя «великий план» своего лидера, исполнители не стеснялись в средствах: и давили, «если надо», и угрожали, и даже подкупали. Иду Тарбелл привела в особую ярость рокфеллеровская «спецслужба» – система шпионажа, позволявшая Компании заранее знать все планы своих обреченных на поражение конкурентов.

По мнению противников, в конце XIX – начале XX века фактически в Америке сложилось такое положение: если вы добивались успеха в нефтяном бизнесе, то вам надо было или становиться частью «Стандард ойл», либо разоряться и погибать.

А ведь некоторые разорившиеся кончали потом жизнь самоубийством и писали в предсмертных записках: меня убил «Стандард ойл». Или того хуже – винили во всем лично Рокфеллера…

Знал ли сам Рокфеллер о грязных методах, тех, которыми, например, хвастался перед Идой Тарбелл Генри Роджерс? Рокфеллер настаивал: нет, не знал. Тем более что отошел от управления уже в 1897 году. Но вообще-то обязан был знать. Иначе это уже не делегирование, а беспредел.

Скорее всего, не хотел знать и не желал видеть, закрывал глаза – известная психологическая ситуация. Но ведь не скрывал, что считает: монополия и некоторая жесткость в борьбе с конкурентами себя оправдывают. Говорил наполовину в шутку, наполовину всерьез: «конкуренция – это грех».

Полагал: интегрированные добыча, переработка, транспортировка, торговля, сосредоточенные в рамках одной компании, осуществляются максимально эффективно, с минимальными издержками. В деле – порядок. А ведь порядок – от Бога, а от дьявола – хаос. В магазинах – изобилие качественного товара (говорил: «Моя нефть никогда не была разбавлена водой – ни в прямом ни в переносном смысле»).

И низкие цены – керосин покупателю обходился благодаря минимальным накладным расходам, благодаря его, Рокфеллера, хорошей работе, в два, а то и в два с половиной раза дешевле. Говорил: «Я дал свет бедным людям, которые без меня не могли позволить себе регулярно покупать керосин».

И всё это видимо, была правда, но правда и то, что независимые компании по такой цене керосин продавать не могли – их маржа испарялась.

Ида Тарбелл была лишь орудием неотвратимой судьбы. «Стандард ойл» была обречена так же, как в России начала XXI века был обречен и «Юкос». Не потому, что эти две компании равнозначны по своей исторической, экономической и политической роли, а потому, что обе они слишком выделялись, выбивались из социального и бизнес контекста. Власть, да собственно, и общество в целом, не были готовы их терпеть. Хотя, конечно, это были разные времена, разные контексты и очень разные общества. Да и конечные результаты были различны. В одном случае – полное уничтожение эффективной компании, в другом – лишь раздробление ее на множество частей.

Справедливо было бы сказать, что, по крайней мере, в случае со «Стандард ойл», враждебность общества диктовалась достаточно здоровым социальным инстинктом. Уж очень могучая получилась монополия. Сила ее, влияние росли в геометрической прогрессии. Иногда казалось, что компания уже и сама не до конца отдавала себе отчет в последствиях некоторых своих действий и в том, насколько она могущественна. Так слон может раздавить мышь, даже не заметив этого.

Уже появились и некоторые признаки того, что точно настроенный механизм начинает давать сбои, как бы выходить из-под контроля, конечности организма обретают некую собственную волю, отдельную от головы.

Легко было себе представить, что постепенно, особенно после того, как в руководство пришли бы новые, не сдерживаемые пуританской или баптистской моралью люди, компания могла стать страшной и зловещей силой. Наверно это даже было неизбежно. И потому реакция американского общества – не допускать такой концентрации власти и денег – вполне понятна и логична.

И всё же Рокфеллер был, видимо, гением от бизнеса. Хотя говорить так не только не принято, а и просто неприлично. Политически некорректно! Возмутительно! Гением не может быть богач, олигарх, негодяй по определению. Поэтому этих слов произносить вслух нельзя. Только шепотом. И писать – тоже. Разве что в глубине толстой книги, куда не всякий заглянет.

Некоторые считают, что Владимир Путин войдет в историю прежде всего как президент, боровшийся против нефтяной компании ЮКОС. Но ничто не ново под луной. Американский президент Теодор Рузвельт жизнь положил на уничтожение «Стандард Ойл». И этим в основном многим запомнился. Но ЮКОС не был монополией, а «Стандард Ойл» был.

…В конце концов Рузвельт разочарованно подведет неудовлетворительный итог своей титанической борьбы «Рокфеллер и его партнеры стали в два раза богаче!».

Но была ли альтернатива? Кем бы стал Рокфеллер, если бы не нашли в Пенсильвании нефти? В итоге всё равно он создал бы какой-нибудь другой выдающийся бизнес, все равно бы сильно разбогател (хотя и не так сильно) и как-нибудь вошел бы в историю. Но, наверно, только в историю бизнеса, экономики, и, возможно, был бы известен сегодня лишь узкому кругу хорошо учившихся в ВУЗе специалистов. Потому что нефть – это великий усилитель всего – и хорошего, и плохого, и талантливого, и бездарного.

В том, параллельном мире, командуя какой-нибудь сетью опередивших свое время супермаркетов, он, возможно, ощущал бы время от времени приступы непонятной, беспричинной грусти, тоски по чему-то несбывшемуся, несостоявшемуся…

И в завершение этой главы последний привет от Рокфеллера реального, состоявшегося: в разгар Великой Депрессии 30-х годов. В возрасте 93 лет он сделал короткое публичное заявление, в своем обычном стиле, всего несколько слов. Он сказал: «Мы переживаем тяжелые времена, и многих одолевает отчаяние. Но за 93 года, что я живу на свете, кризисы и депрессии приходили и уходили. А процветание всегда возвращалось. И оно вернется вновь».

Великобритания долго подбиралась к иранской нефти.

Еще знаменитый барон Джулиус Рейтер, основатель всемирно известного информационного агентства, был вроде бы в какой-то момент близок к цели. Но Россия не дремала и в рамках традиционного соперничества с Лондоном, знаменитой «большой игры», учинила успешную интригу, организовала «стихийные протесты населения», и барон лишился выданной ему, было, концессии.

Как это чаще всего бывало в «большой игре», Россия и Британия лишь нейтрализовывали ходы друг друга, и положение оставалось в целом патовым.

Но вот в начале ХХ века в Париже появился некий иранский придворный, генерал Антуан Китабги. Он прибыл с заданием изыскать средства пополнить шахскую казну и со жгучим желанием заодно подправить и свое личное состояние. И вот он-то и стал каналом британского проникновения в Иран.

Но для того, чтобы оно стало реальностью, нужно было, чтобы по другую сторону Ла-Манша нашелся кто-нибудь «с нефтью на уме», настроенный более решительно, чем осторожное британское правительство, готовый упорно и последовательно добиваться поставленной цели.