Мятеж четырех - Локнит Олаф Бьорн - Страница 22

– Султанапур… Государь Илдиз и его гвардия… Нумалия… Герцог Просперо Пуантенский… Чабела, дочь Фердруго… Ринга…

Услышав имя своей жены из уст Тицо, я вскочил, как ошпаренный и одним прыжком оказался возле постели киммерийца.

– Ты чего делаешь, уродец? – громко рявкнул я. – Тицо, отойди от Конана! Марш в корзинку!

Я нагнулся, взял зверька за шкирку и оторвал от головы варвара. Животина взглянула на меня невинным взглядом ярко-голубых глазок и тихонько пискнула. В следующий миг коротенькие лапки уцепились за мою одежду на груди и Тицо пополз мне на плечо.

– Развлекаешься, да? – я погладил его левой рукой по загривку. – Ты что делал, маленький мерзавец?..

Проклятая тварь оказалась шустрее дарфарской обезьяны. Я не заметил, как Тицо с помощью задней лапы, украшенной короткими, но цепкими пальчиками, вытащил из ножен висевший на моем поясе кинжал, мигом перебросил его в переднюю лапу и замахнулся…

– Ах ты скотина! – выдохнул я. Тицо целил острием в глаз.

Спасибо моему первому учителю-кхитайцу из Султанапура, сумевшему развить в десятилетнем Мораддине неплохую реакцию. Я отбил удар, поранив при этом ребро ладони, правой рукой отодрал от себя зверька и отбросил его в сторону. Тицо взвизгнул, скакнул в сторону двери, нырнул в щель и исчез. Я, толкнув стол, бросился к своему мешку, к которому был приторочен короткий самострел, и, не раздумывая, сорвал оружие с ремешков.

– Какого демона? – это проснулся Хальк. – Ты чего шумишь?

Не обратив внимания на летописца, я рванулся к двери, распахнул ее и успел заметить маленькую светлую тень, скользившую по снегу. Щелкнула тетива самострела, стрела с коротким визгом ушла в сторону деревьев и я с разочарованием заметил, как толстый болт ударил в наст всего в одном-двух дюймах от убегавшей зверюшки. Спустя мгновение она скрылась среди деревьев. Преследовать Тицо было невозможно – животное слишком легкое, чтобы оставлять следы на обледеневшем снегу, и слишком маленькое, чтобы его обнаружить в дремучей чаще. Может, послать по следу Веллана? Впрочем, нет. Оборотень сумеет догнать этого ублюдка, но мы не сможем преследовать его по глубокому снегу…

– Кром и Митра! – я услышал за спиной рык Конана. – Что происходит? Мораддин, в кого палишь?

Киммериец воздвигся за моим правым плечом и подозрительно осмотрел двор и ведущую в глубину леса просеку.

– В Тицо, – сказал я, стараясь придать голосу спокойствие. – Сбежал.

– Зачем в него стрелять? – завопил Хальк. – Это безобидное создание…

– Твое безобидное создание, – я шагнул в дом и плотно притворил дверь. Остальные продирали глаза, лишь Тотлант проснулся мгновенно, будто кошка, – пыталось меня убить. Ударом кинжала в глаз. Посмотри.

Я кивнул на лежавший на полу клинок, показал поцарапанную ладонь, и коротко объяснил, что произошло.

– Тицо выбрался из корзинки? – изумился Хальк и, подбежав к постоянному обиталищу своего любимца, осмотрел крышку. – Невероятно, замок открыт… Я точно помню, что запирал его вечером!

– Понятно, – процедил сквозь зубы Конан. – Хальк, иди сюда.

– Зачем? – летописец подозрительно глянул на короля.

– Бить буду. Долго. Ногами, в лицо, и не снимая сапог, – Конан аж побагровел. – Ты кого нашел в Ямурлаке?

– Маленького безвредного зверя, – уверенно заявил Хальк. – И не нужно меня бить. Я, в конце концов, дворянин! Хочешь – вызывай на поединок.

– Постойте, – я вмешался в этот напряженный разговор. – Конан, утихомирься. Хальк, сядь рядом с Фрамом и не трепли языком. Эй, Конан Канах, расскажи, как ты проснулся?

– Голова болит, – рыкнул варвар. – И сны странные виделись. Будто вся жизнь перед глазами прошла. Тебя видел, Рингу. Помнишь эту сучку из Немедии? – я едва сдержался от желания двинуть киммерийцу по морде. Впрочем, он не знает, что Ринга – моя жена. – Всякое видел во сне. Как служил Илдизу лет в восемнадцать, как пиратствовал под зингарским флагом. Как Нумедидеса прикончил. Хальк, рассказывай, в чем дело?

– Не знаю, – едва не плача, ответил летописец.

– Повремените с обвинениями, – я встал между Хальком и Конаном. – Зверь пытался убить меня. Удар знакомый. Таким образом едва не прикончили грифона Энунда и отправили к Нергалу двоих гвардейцев из стражи Конана. Хальк, ты уверен, что запирал крышку корзины на ночь?

– Да!! – выкрикнул Хальк и вытащил из-под рубахи цепочку с оберегом, медальном и маленьким серебристым ключиком. – Вот ключ! Второй потерялся еще в Тарантии.

– У тебя что, было два ключа от замка? – округлил глаза киммериец.

– Конечно, – сказал Хальк. – Корзинку делали на заказ. Для замочка сделали два ключа. Один запасной. Я думал, что потерял…

– Интересная история, – неожиданно подал голос Тотлант. А Веллан добавил:

– Хальк, ты понимаешь, что во всех наших неприятностях по дороге в Пограничье может быть виноват Тицо?

– Понимаю, – вздохнул летописец. – Граф Мораддин, вода на очаге закипела… Давайте успокоимся и постараемся обсудить эту историю. Согласны?

– Честное слово, я тебя зарежу, – проворчал Конан. – Хорошо. Мораддин, Фрам, сделайте поесть. Остальных прошу сесть за стол. Фрам, где бочонок пива, который ты прихватил с собой? Давайте думать.

Деревянные кружки покрылись шапками пены, Фрам ожесточенно насаживал мясо на тонкие стальные вертела, а Тотлант, желая нас отвлечь, наколдовал соленой рыбы к пиву. Всегда уважал настоящее волшебство. Как-то мне объяснили знающие люди, что заклинания, называемые «креационными», то есть «создающими», требуют недюжинного мастерства. Якобы волшебник творит необходимую вещь из растворенных в воздухе мельчайших частиц, невидимых глазу. Удивляюсь, как Тотлант может вынуть прямо из пустоты отличную красную рыбу?.. Впрочем, сейчас нужно думать не о секретах магического искусства.

– Ну? – Конан хмуро оглядел нас. – Высказывайтесь. Только не хором. Мораддин, ты здесь самый умный, поэтому начинай.

Так всегда. Как только случается нечто из ряда вон выходящее, отдуваться приходится мне. И почему киммериец решил, что самый умный – именно я?

– Хорошо, – я сел поудобнее, откашлялся, хлебнул пива и начал выкладывать свои соображения, – я рассуждаю просто. Когда начались наши неприятности?

– После первого сообщения о зеленом огне, – некстати перебил меня Хальк.

– Это вполне естественно, – я позволил себе улыбнуться. – Но я имею в виду неприятности другого рода. Вскоре после приезда из Ямурлака, где мы нашли Тицо, пытались убить грифона. Затем мы отправились сюда, в Пограничье. Погибли двое гвардейцев, покалечены лошади, в отряде началось взаимное недоверие… Ночью напали на Халька и он не помнит, чтобы в комнате корчмы находился некто другой. Когда умерли подчиненные Паллантида, мы основывались на словах Тицо: «Сюда заходил человек». Однако этого человека никто в глаза не видел. Веллан не смог распознать запах убийцы. Велл, как ты говорил? Это был «чужой»?

– Именно, – подтвердил оборотень. – Запах живого существа, но чужого… Тицо пах по-другому. Однако в комнате Халька чужой запах был сильнее всего.

– Далее, – продолжил я, – сегодня маленькая мирная зверюшка делала что-то странное с Конаном. Я ее спугнул. Тицо пытался меня убить и убил бы, окажись у него времени на полмгновения больше. Два вывода: либо этот зверек и есть тот самый таинственный «хозяин зеленого огня», либо животное принадлежит этому «хозяину». И оно старательно пыталось помешать нам добраться до Граскааля.

– Тицо не может быть хозяином, – отрицательно покачал головой Хальк. – Василиск из Ямурлака говорил, будто это чудовище огромно размерами и окраска у него… Несколько другая. Зеленая.

– Зеленый и чешуйчатый, – со смешком буркнул Конан. – А мы имели дело с белым и пушистым. Разницу замечаете?

– Неважно, – ответил я. – Мы столкнулись с тайной, на которую нет ответа. Тицо сбежал… Э, Хальк, а почему ты вообще взял Тицо с собой в Пограничье? Ну-ка отвечай!

– Почему? – летописец задумался. Дальнейшая речь Халька звучала отрывисто и сумбурно: – Я раньше этому как-то не придавал значения… Я хотел было оставить его с госпожой Эвисандой, как и сармака. Графиня смогла бы позаботиться о двух красивых и необычных зверьках. Еще при выезде из Ямурлака я понял, что Тицо разумен и начал с ним разговаривать, пытаясь обучить человеческому языку… А в Тарантии, в утро нашего отъезда, я сказал Тицо, что, мол, уезжаю и надолго. Когда я собирал вещи, зверь начал верещать. Грубо говоря, орал в голос. Я отнес его к Эвисанде… Тицо хотел укусить госпожу графиню и не мог оторваться от моей одежды. Вопил жутко. Я ему тогда сказал, что может быть, смогу взять его с собой и Тицо сразу замолчал…