Земля лишних. За други своя - Круз Андрей "El Rojo" - Страница 54

• Предыдущая
• 54/94
• Следующая

– Готова.

– Хорошо. Садись рядом. Теперь разворачивай весь набор на столике.

Раковина была вделана в обширный стол из керамической плитки, и на нем Катя развернула-раскатала весь набор. Много инструментов, все стерильное, упакованное в пакеты. Отлично.

– Теперь бери ножницы и разрезай бинт у меня на плече. Затем разматывай его, пока не дойдешь до подушки.

– Поняла.

Я наблюдал в зеркало, как она подцепила ножницами завязку бинта, щелкнула ими и начала отматывать длинную ленту с повторяющимся и увеличивающимся с каждым витком кровавым пятном. Вскоре бинт закончился, и осталась лишь лежащая на ране прокладка из сетки и на ней ватно-марлевый тампон. Не знаю, присохло все это к ране или нет, но проверять неохота.

– Теперь возьми флакон с перекисью водорода, срежь с него носик – и не скупясь полей тампон на ране перекисью.

– Жечься же будет! – чуть удивилась она.

– Ничего, от перекиси сильно не жжется, это не йод и не зеленка, – ответил я. – Давай, лей шибче.

Катя полила тампон тонкой струйкой антисептика из пластикового баллончика. Тот мгновенно впитал в себя перекись, я почувствовал, как она зашипела от контакта с кровью, затем отяжелевший тампон скатился с руки в раковину. Не присох – не обманули те, кто придумал эту сетку в ИПП. Я правой рукой легко снял с раны сетчатую обертку, бросил в урну под раковиной. Приблизил зеркало к ране, осмотрел. Рана чистая, безусловно. Возможно, хлорид серебра с сетчатой прокладки сработал, а может, просто повезло. Но саму рану прочищать придется – там могут нитки оказаться, кусочки ткани и бог знает что еще. Да и сам осколок там.

– Катя. – Я говорил медленно, тоном лектора. – Теперь анестезия. Берешь ампулу с новокаином, набираешь в шприц. Справишься?

– Я не настолько уж безрукая, с этим справлюсь, – слегка возмутилась Катя.

– Вперед.

После того как в объемистом шприце уместились пять кубиков новокаина, я показал на несколько точек вокруг раны и сказал:

– Коли сюда, сюда, сюда и вот сюда по кубику. И сюда еще один.

Если честно, я понятия не имею, какая доза новокаина необходима для местной анестезии при таких ранах, но я решил, что кашу маслом не испортишь. Я еще не слышал, чтобы кто-нибудь умирал от передозы новокаина, так что скупиться нечего. А может, это мало? Значит, я подожду минут десять, и если мне покажется, что чувствительность места операции недостаточно снизилась, то все повторим заново. Новокаина в наборе хватало.

Катя воткнула шприц возле раны, и у меня волосы дыбом встали. Такое ощущение, что в самой ране что-то загорелось. Или кто-то отверткой в нее ковыряться полез. Но ничего, это всегда так поначалу, опыт у меня есть. Уже второй укол прошел чуть-чуть полегче. Когда она втыкала иглу в пятый раз, плечо уже начинало неметь. Сама Катя выглядела испуганной, но решительной. Нижняя губа закушена, на лбу испарина, но руки не дрожат. Умница.

– Молодец, – похвалил я ее. – Теперь ждем, пока подействует. Надевай перчатки, потом открой флакончик со спиртом, с йодом, вскрой вот этот скальпель, достань вон тот пинцет, подлиннее который, еще зажим – вон тот, большой, несколько ватных тампонов и дренажные трубки. И сеточку приготовь вот эту, серебристую. Ага, эту самую. И все, ждем.

Через пять минут я перестал чувствовать свое плечо. Я слегка нажал пальцем возле раны, нажал сильнее – никакой реакции. Подействовало. Новокаиновая блокада – так это, кажется, называется. Или так называется что-то другое… но без разницы в общем-то. Из меня хирург…

– Катя, начинаем. Готова?

Катя глубоко вздохнула и кивнула:

– Готова.

– Смотри сюда. – Я описал пальцем границу некоей области вокруг раны. – Тебе надо сначала обработать все это пространство йодом. Смочи в нем тампон, захвати зажимом и все тщательно извозюкай, не скупись.

– Поняла.

А точно йодом надо? Или спиртом все же? А черт с ним, тоже без разницы. Катя быстро и уже вполне сноровисто покрасила кожу на несколько сантиметров от раны в золотисто-коричневый цвет.

– Прекрасно, умница, очень красиво получилось. Теперь бери скальпель. Бери его как ручку или карандаш, например. И теперь тебе надо сделать разрез.

Я чувствовал, где находится осколок. Он ушел по касательной на пару сантиметров в глубь мышцы и там остался. Как вынимают осколки из таких ран, я не имел ни малейшего представления и решил пойти по пути наименьшего сопротивления. Сделать скальпелем разрез от входного отверстия раны до самого осколка. Тем самым дать себе возможность вытащить его наружу, а заодно обработать весь раневой канал. Может быть, так и надо, может быть, нет, но ничего другого мне в голову не приходило.

– Поставь острие скальпеля на саму рану, надави так, чтобы оно вошло в мышцу, наклони его к себе и потяни на себя, пока я не скажу «хватит». Готова?

– Да.

– Давай режь.

Блокада блокадой, это хорошо, но и наблюдать, как тебя режут ножом, – тоже не слишком приятно. Лезвие скальпеля углубилось на сантиметр, Катя наклонила его к себе, потянула. Из плеча полилась кровь, стекая по руке в раковину и вокруг. Это не страшно: здесь сплошная плитка кругом, потом все отмоется.

– Теперь надо прямо по этому разрезу сделать второй, так, чтобы лезвие скальпеля уткнулось в осколок.

– Я не вижу разреза, здесь все в крови, – пробормотала она растерянно.

– Промокни большим тампоном, – посоветовал я. – Так, хорошо. Возьми вон ту трубочку, раздвинь края раны возле входного отверстия и вставь ее туда, свободным концом вниз.

Катя так и сделала. Мой импровизированный дренаж заработал нормально, собирая в себя стекающую кровь и открыв доступ к разрезу.

– Прямо раздвинь пальцами края разреза, отступи примерно на пару сантиметров от раны и снова разрежь.

Вообще-то нормальный человек сделал бы все это одним разрезом, но я, как полный профан в хирургии, решил не рисковать, а добираться до осколка постепенно. А то Катя по неопытности махнет ножиком поглубже – и разрежет что-нибудь очень важное. Лучше помаленьку, полегоньку.

Второй разрез достиг цели. Лезвие скальпеля уперлось прямо в осколок, и, несмотря на новокаин, в плечо ударило острой болью.

– Есть! – прошипел я, чуть не подскочив на стуле.

– Больно?

– Нормально, – ответил я, с шумом выдохнув. – Теперь проведи скальпелем еще пару сантиметров – и выдергивай из меня этот чертов ножик.

Под лезвием скальпеля осколок вновь шевельнулся, и меня опять проткнуло острием боли. Вот зараза, в глубину мышцы обезболивание не подействовало или что случилось? Теперь уже поздно докалывать: надо заканчивать. Кровь-то ручьем бежит с руки.

– Катя, теперь положи по краям раны два тампона, чтобы пальцы у тебя не скользили, раздвинь края разреза, засунь прямо в него этот длинный пинцет, зацепи осколок и вытащи его оттуда. Если пинцетом не получится, тогда возьми вот этот большой зажим, захвати его и выдерни с силой, хорошо?

– Попробую, – кивнула она решительно.

– Пробуй.

Я вновь сдвинул зеркало так, чтобы самому можно было заглядывать в разрез. Катя сделала все, как просил, и почти в середине кроваво-красного разреза я увидел черный, перепачканный моей кровью комок.

– Вот он, гадюка. Хватай его!

Пинцет соскользнул, а меня снова прострелило дикой болью, так что даже мышцы шеи свело.

– М-м-мать! – выругался. – Давай зажимом!

– Больно?

– Да нормально, давай зажимом, говорю! – рявкнул я.

Зажим обхватил осколок, затрещал замком, запирая захват.

– Тяни!

Ох и мать твою! Небо в алмазах! Литавры в ушах!

– Не идет!

– Сильнее тяни! – аж зарычал я. – Сильнее, мать твою!

Свет в глазах померк, к горлу подкатила тошнота, пот лил с меня ручьем, смешиваясь с кровью. Что-то затрещало прямо в ране, внутри моего плеча, в голове взорвался очередной фейерверк боли.

– Есть!

Катя с торжествующим видом держала перед собой зажим с осколком. И сразу боль отступила. Не совсем, но по сравнению с тем, что чувствовал только что, – как в рай попал.

• Предыдущая
• 54/94
• Следующая