Найдена - Григорьева Ольга - Страница 38
- Предыдущая
- 38/69
- Следующая
– Мать говорит правду, – подтвердила тощая Анна. – Все так и было. Плохая это девка! Нечистая!
Анастас не верил своим ушам, а лицо Журки исказилось странной судорогой.
– Но она… Она была… – Он по-детски всхлипнул и замолчал.
– Бесовские чары опутали тебя, – сокрушенно сказал Анастас.
– Бедненький, – прозвучало в затихшей толпе женский голос. – Как же так… Бедненький…
Журка сморгнул, пошатнулся и вдруг, спрятав лицо в ладонях, зашелся надрывным плачем. Анастас метнулся к несчастному, но не успел. Тот упал и забился в судороге.
– Бес! Бес бушует! – зазвучало в толпе.
– Да что же вы смотрите?! Помогите ему! – Анастас узнал голос Фрола.
Брат Журки одним прыжком заскочил на возвышение.
– Ты посланец Господа! – закричал он Анастасу. – Ты сумел сотворить чудо и открыть истинную суть этого колдовского оберега! Помоги моему брату!
Игумен склонился над Журкой. Тот вырывался из рук брата и подвывал. «Падучая», – сообразил Анастас, размахнулся и ударил Журку по лицу. Тот дернулся и тонко заскулил. Еще раз…
– Ты что делаешь?! – подскочил посадник, но Анастас уже подхватил Журку под мышки и поднял на ноги.
– Ты должен забыть ее, – твердо сказал он парню. – Ее красоту, ее слова, ее поступки. Все это обман, наваждение. Ты должен бороться с бесом!
Журка перестал выть.
– Слышишь меня? Хочешь избавиться от боли и страдания?
– Я не смогу, – слабо пробормотал Журка, – забыть ее…
– Обратись к Господу. – Голос Анастаса был уверенным и жестким. – Он поможет тебе изгнать беса и утешит твою измученную душу.
– Простит… – прошептал Журка.
Анастас обернулся к толпе.
Молящие глаза, восторженные лица… А вон и Лаврентий. Губы трясутся, во взоре – восхищение и преданность… Теперь никакой Горясер, никакие княжьи грамоты не сумеют разубедить вышегородца. Даже под страшной пыткой Лаврентий не выдаст его. Осталось только утихомирить воришку.
– Что скажете, вышегородские люди? Простите ли неведающего?
– Да! Да! Да!
– И я не держу на него зла, – тихо признала знахарка. – Ты был прав, на меня напал не Журка, а заточенный в его теле бес. Помоги ему…
– Господь видит, что я чист помыслами, – кивнул Анастас. «Избавиться от воришки всегда успею», – решил он и взял дрожащую Журкину руку: – Пойдем, сын мой. Я помогу тебе.
Они сошли с помоста. Люди расступались, крестились и норовили прикоснуться к одежде игумена.
«Почти святой, – скромно потупившись, думал Анастас. – Как просто стать святым…»
29
В Киев мне не хотелось, поэтому путь казался длинным и трудным. По дороге я решила завернуть в Вышегород. Нарушить данное перед иконой обещание я не могла, но навестить старого друга мне ничто не мешало.
Я вошла в город на рассвете. Солнце встало из-за холма, озолотило церковные купола, а потом, спрятавшись за тучку, окрасило их в медный цвет. Я остановилась в городских воротах, полюбовалась на зрелище и вошла. Вышегород ничуть не изменился – те же люди на улицах, те же стражи у ворот, те же звонкоголосые петухи на заборах…
– Это она! – вдруг крикнул кто-то сзади.
Я обернулась. В приоткрытых воротах за моей спиной стояла русоволосая баба. Я узнала ее. Мы встречались в доме Журки.
– Ты! – выкрикнула она.
Надо же сколько прошло времени, а она признала! Я улыбнулась и шагнула к ней:
– Доброго здоровья тебе…
– Господи! Сохрани Господи! – вдруг заверещала русая.
На ее крики из ворот напротив высунулось круглое бабье лицо.
– Ты чего орешь, Евлампья? – протирая глаза, спросила баба.
– Она! Это она! Снова явилась! – тыча в меня указательным пальцем, выкрикнула русая.
Мне стало не по себе. Евлампья, несомненно, вспомнила меня, но, кажется, недобрым словом.
– А не путаешь? – подозрительно разглядывая меня, спросила вторая баба.
– Стой где стоишь, нечистая! – взвизгнула Евлампья вместо ответа, прыгнула ко мне и быстро начертила у моих ног крест.
Спятила, что ли?
Равнодушно переступив через нарисованный крест и стараясь не обращать внимания на бабьи вопли за спиной, я. пошла дальше. Однако на душе было неспокойно. И чего она на меня взъелась? Может, не заглядывать в Журкин дом? Вряд ли его родичи будут мне рады… Размышляя, я уселась на обочине, достала кусок хлеба и сунула его в рот.
«Вот перекушу и двинусь дальше, к Киеву, – решила я. – А к Журке не пойду. Так будет лучше».
Медленно пережевывая, я смотрела, как потихоньку оживает город. Просыпались собаки, после ночной охоты возвращались домой коты и ныряли в дыры под заборами, а прооравшие утреннее приветствие петухи соскакивали в пыль и важно расхаживали под ногами первых прохожих…
Хлеб утолил голод. Можно было двигаться дальше. Я встала. Вон и ворота, возле них толпа горожан… Чего собрались в такую рань? Я подошла ближе.
– Она!!!
«Опять эта сумасшедшая Евлампья, – мысленно вздохнула я. – Небось из-за нее и собрались».
– Ведьма!
«Где?» – Я поискала глазами, и вдруг взгляд натолкнулся на знакомую светлую голову.
– Журка! – забыв обо всем, радостно вскрикнула я и бросилась к нему.
Люди замолчали. И Журка молчал, глядя куда-то мимо меня. А еще…
Сперва я подумала, что обманулась, но потом… Круглые маленькие глаза, приземистая фигура в длинном одеянии, черные, чуть посеребренные на висках волосы. Игумен Анастас!
– Журка? – неуверенно позвала я.
Люди зашептались. Анастас шагнул вперед и заслонил от меня Журку.
– Не подходи, нечистая сила, – напевно произнес он.
Я непонимающе улыбнулась. Какая нечистая сила? Я?! Они что, одурели всем городом?
– Она еще и лыбится! – с ненавистью сказал кто-то.
– Бить ее! – поддержал другой голос. Улыбка сползла с моего лица. Спятили вышегородцы или нет, но дело оборачивалось худо.
– Журка, ты чего? – тихо спросила я и попятилась.
Нас со Стариком били и раньше, наука запомнилась…
Я стрельнула глазами вправо. Глухая стена… Влево. Невысокая загородь, за ней пень с воткнутым в дерево тяжелым мясницким топором, вспаханный огород и склон к реке. Туда…
– Обходи слева, не то уйдет, – словно разгадав мои мысли, крикнул кто-то.
Черт! Я шагнула назад. Пока люди еще медлили, но, как только кто-то один нанесет удар, они все кинутся на меня, словно голодные псы. Но почему?
Камень свистнул возле моей головы. Боль опалила щеку.
– Бей ведьму!!!
Ноги затопали по пыли. Я рванулась в сторону забора, на ходу подобрав подол. Деревянные жердочки казались хлипкими. Я прыгнула через них. Чья-то сильная рука поймала меня на лету и бросила на землю. Все. Теперь конец. Но за что, Господи?! За что?!
Мне удалось скрючиться и прикрыть голову руками.
– Тварь! Так ее! Бей! На кол ее, чтоб все видели!
Меня схватили, куда-то поволокли…
– Не надо… – Робкий Журкин голос пробился ко мне сквозь гневные вопли.
– Журка! – всхлипнула я.
Голос воришки окреп:
– Не надо!
– Не мешай, сын мой. Ее чары еще сильны… Так вот кто заварил всю эту…
Я не успела додумать. Сильный удар в бок подбросил меня над землей. В голове вспыхнули сотни ярких огоньков, внутри что-то хрустнуло. Боль рванулась прочь из моего тела протяжным волчьим воем. А удары прекратились. Я слышала, как люди топчутся вокруг, тяжело сопят и стучат палками, но никто меня не бил. Я подняла голову, затем медленно подтянула колени к животу и встала на четвереньки. Между мной и людьми стоял Журка. Я видела лишь его напряженную спину, но на лицах людей застыл страх. Чего они так испугались?
– Спятил… Взбесился… Дьявол путает, – перешептывались в толпе.
– Уйди, Христом Богом молю, – посоветовал Журке какой-то здоровенный детина в яркой синей рубашке.
– Отойди, сын мой… Бесовское… – Это уже Анастас.
– Лучше ты уйди, игумен, – сдавленно проговорил Журка, а потом резко взмахнул сразу обеими руками и двинулся на толпу.
- Предыдущая
- 38/69
- Следующая
