Вопрос крови - Рэнкин Иэн - Страница 21
- Предыдущая
- 21/95
- Следующая
— Будь его воля, он бы нас с грязью смешал, с потрохами слопал, так что уж лучше нам быть для него движущимися мишенями.
— Это ты-то «движущаяся мишень», так огрызался?
— Развлечься каждому охота, Шивон. — Ребус кинул взгляд в пустоту коридора. — Как думаешь, Бобби оправится?
— Честно говоря, он был просто на себя не похож. Между прочим, ты не считаешь, что его следует поставить в известность?
— По поводу чего?
— Что семейство Реншоу с тобой в родстве.
Ребус пригвоздил ее взглядом:
— Это грозило бы осложнениями. Не думаю, что Бобби в настоящий момент так остро нуждается в дополнительных сложностях.
— Ну, тебе решать.
— Верно. Решать мне. И оба мы знаем, что я никогда не ошибаюсь.
— Я как-то забыла об этом, — сказала Шивон.
— Счастлив напомнить вам, сержант Кларк. Всегда к вашим услугам.
5
Полицейский участок Саут-Квинсферри помещался в приземистом, по большей части одноэтажном, похожем на коробку здании через дорогу от епископальной церкви. Объявление возле входной двери заверяло заинтересованных лиц, что участок открыт для приема граждан с девяти до пяти во все дни, кроме субботы — воскресенья, и что осуществляет прием «специально выделенный сотрудник». В другом объявлении утверждалось, и это вопреки бытующим слухам, что город все двадцать четыре часа патрулируется полицией. В этом унылом месте и допрашивались свидетели по делу, все, кроме Джеймса Белла.
— Здесь уютненько, правда? — сказала Шивон, войдя через главную дверь. В маленькой и тесной приемной находился один-единственный констебль. Отложив в сторону мотоциклетный журнал, он привстал с места.
— Вольно, — сказал Ребус, в то время как Шивон предъявляла свое удостоверение. — Нам надо только прослушать магнитофонные записи Белла.
Полицейский кивнул и, отперев внутреннюю дверь, провел их в мрачную комнату без окон. Стол и стулья здесь явно знавали лучшие времена. Покоробленный настенный календарь от прошлого года на все лады расхваливал товары местного магазина. На шкафу с картотекой стоял магнитофон. Офицер снял его со шкафа и, поставив на стол, включил. Отперев шкаф, он отыскал в нем прозрачный пакетик с нужной кассетой.
— Это первая из шести, — пояснил он. — За нее вы должны расписаться.
Шивон исполнила эту формальность.
— Пепельницы в пределах досягаемости имеются? — осведомился Ребус.
— Нет, сэр. Здесь курить нельзя.
— Но на такое количество информации я не рассчитывал.
— Так точно, сэр. — Констебль старательно отводил взгляд от перчаток Ребуса.
— Есть хотя бы чайник?
— Нет, сэр. — И после паузы: — Соседи иногда приносят нам термос или что-нибудь вроде куска пирога.
— Шанс, что они сделают это в ближайшие десять минут, у нас имеется?
— Думаю, вряд ли.
— В таком случае — вперед! Совершите набег, и посмотрим, какой оценки заслуживает ваша предприимчивость.
Констебль замялся:
— Но я должен находиться на месте.
— Мы постережем эту крепость, сынок, — сказал Ребус; скинув пиджак, он повесил его на спинку стула.
Констебль недоверчиво окинул их взглядом.
— Мне с молоком, — сказал Ребус.
— Мне тоже, и с сахаром, — добавила Шивон.
Констебль задержался еще на секунду-другую, глядя, как они устраиваются с максимумом комфорта, который только и могла предоставить убогая комната. Затем он попятился вон и прикрыл за собой дверь.
Ребус обменялся с Шивон взглядом заговорщика. Шивон вытащила блокнот с записями, касавшимися Джека Белла, и Ребус еще раз перечитал их, пока она ставила кассету.
Восемнадцать лет… сын депутата шотландского парламента Джека Белла и его супруги Фелисити, администратора театра Траверс. Место проживания семейства — Баритон. Джеймс собирается поступать в университет, где хочет изучать политологию и экономику. По отзывам преподавателей, хорошо успевал в школе. «Своенравный, не очень общительный, но при необходимости умеет быть обаятельным». Активным видам спорта предпочитает шахматы.
По размышлении Ребус решил, что ОКК своих материалов, похоже, не представила.
Беседовавшие с Джеком Беллом полицейские представились как инспектор Хоган и консультант Худ. Взять на интервью Худа в качестве ответственного за связь с общественностью и прессой в этом деле было хитрым ходом. По долгу службы он должен был выслушать оставшегося в живых парня и кое-что из услышанного предложить журналистам в расчете на ответные услуги. Иметь прессу на своей стороне очень важно, не менее важно, чем держать ее, насколько это возможно, под контролем. А к самому Джеймсу Беллу журналистам и на пушечный выстрел не приблизиться. Им придется довольствоваться Грантом Худом.
Голос Бобби Хогана назвал дату и время беседы — вечер понедельника, — а также место, где она проходила: бокс АЕ Королевской лечебницы. Белла ранило в левое плечо. Сквозное ранение, прошившее мышцу, не задело кости, пуля застряла затем в стене комнаты отдыха.
— Ты в состоянии поговорить с нами, Джеймс?
— Думаю, да… болит, как черт.
— Уж наверно. Ну, теперь для записи. Ты Джеймс Эллиот Белл, верно?
— Да.
— Эллиот? — переспросила Шивон.
— Девичья фамилия матери, — пояснил Ребус, сверившись с блокнотом.
Фоновый гул почти отсутствовал: видимо, беседа проходила в отдельной палате. Слышались покашливание Гранта Худа и резкий скрип стула — наверно, микрофон держал Худ и стул его был ближе к кровати. Микрофон обращали то к мальчику, то к Хогану, не всегда успевая вовремя это сделать, поэтому голос иногда звучал глуше.
— Можешь рассказать, как это случилось, Джейми?
— Бога ради, зовите меня Джеймс. Можно мне воды?
Звук положенного на постель микрофона, журчание воды.
— Спасибо. — Пауза, пока чашку не поставили на прикроватную тумбочку. Ребусу вспомнилось, как у него самого выпал из рук поильник и как Шивон его подхватила. Как и Джеймс Белл, он в понедельник вечером был в больнице. — Была утренняя перемена. Она длится двадцать минут. Я находился в комнате отдыха.
— И часто ты проводишь там время?
— Уж лучше там, чем на школьном дворе.
— Но погода была неплохая, теплая.
— Я не любитель прогулок. Как думаете, смогу я играть на гитаре, когда выпишусь?
— Не знаю, — ответил Хоган. — А раньше ты мог играть?
— Вы ударили больного ниже пояса. Как не стыдно!
— Прости, Джеймс! Итак, сколько вас оставалось в комнате отдыха?
— Трое. Тони Джарвис, Дерек Реншоу и я.
— И чем вы там занимались?
— На магнитофоне крутилась музыка… Джарвис, по-моему, делал уроки. Реншоу читал газету.
— Вы так и обращаетесь друг к другу по фамилии?
— Чаще всего да.
— Вы трое дружили?
— Не то чтобы очень.
— Но часто оказывались вместе в комнате отдыха?
— Там бывают десятки учеников. — Пауза. — Вы, кажется, хотите спросить, случайно ли он стрелял именно в нас?
— Да, это нас крайне интересует.
— Почему?
— Потому что случилось все в перемену, очень многие были во дворе…
— А он направился в школу, вошел в комнату отдыха и только потом устроил пальбу?
— Из тебя вышел бы отличный детектив, Джеймс.
— Я нее восторге от этой профессии.
— Ты узнал стрелявшего?
— Да.
— Он был тебе знаком?
— Ли Хердман, да, конечно. Его многие из нас знали. Некоторых учеников он учил кататься на водных лыжах. Интересный был парень.
— Интересный?
— Я имею в виду его прошлое. Он ведь, строго говоря, был приучен убивать.
— Он сам. тебе это говорил?
— Да. Он служил в специальных частях.
— А Энтони и Дерека он знал?
— Вполне возможно.
- Предыдущая
- 21/95
- Следующая