Шесть дней Кондора - Грейди Джеймс - Страница 42

• Предыдущая
• 42/43
• Следующая

Мароник неожиданно свернул направо и исчез за дверью, которая, качнувшись, с размаху захлопнулась.

Малькольм быстро направился за ним. Его рука, сжимавшая рукоятку пистолета под плащом, стала влажной от жары, действия лекарства и нервного напряжения. Он остановился перед коричневой дверью. Мужской туалет.

Осмотрелся вокруг. Никого. Ну что же – сейчас или никогда.

Он вытащил пистолет из-под плаща и бросил тяжелый плащ на ближайшее кресло. Наконец, с сильно бьющимся сердцем он толкнул плечом дверь.

Она легко и бесшумно приоткрылась на несколько сантиметров. Через щелку Малькольм увидел сверкающую белизной кафеля стену и четыре раковины. Здесь никого не было.

Он полностью открыл дверь и вошел внутрь. Дверь закрылась за ним с мягким шипящим звуком, и он тяжело привалился к ней спиной.

Да, тут было гораздо светлее, чем на улице в этот весенний день.

Раздававшаяся из динамика местной трансляции музыка не поглощалась кафельными стенами, а отскакивала от них в виде холодных и жестких звуков.

В глубине туалета было три кабины. Под дверью одной из них, крайней слева, торчали ботинки, начищенные до блеска. Их блеск еще больше подчеркивал белизну туалета.

Звуки флейты, лившиеся из маленького динамика на потолке, как бы задавали веселый музыкальный вопрос, а фортепиано отвечало на него.

Малькольм медленно поднял пистолет. Флейта теперь выводила более меланхоличные пассажи, как бы снова задавая свой вопрос.

Слабый щелчок предохранителя пистолета опередил на мгновение протяжный звук ответного аккорда фортепиано.

Пистолет подпрыгнул в руке Малькольма. В тонкой металлической двери кабины появилась дырка. Ноги внутри кабины сначала дернулись, затем приподнялись. Мароник, слегка раненный в шею, отчаянно пытался вытащить револьвер из заднего кармана брюк. Он обычно носил его в специальной кобуре на поясе или под мышкой, но собирался избавиться от него, прежде чем в аэропорту ему придется проходить процедуру «просвечивания» на электронном экране службы безопасности. К тому же он считал, что, по плану, на данном этапе револьвер ему не понадобится, особенно в таком большом, многолюдном аэропорту. Однако осторожный Мароник все же положил его в задний карман брюк на всякий случай, хотя достать его оттуда было гораздо труднее.

Малькольм выстрелил снова. Вторая пуля пробила со скрежетом металл, застряла в груди Мароника и отбросила его тело к стене.

Малькольм выстрелил еще, еще, еще и еще. Стреляные гильзы вылетали из пистолета и со звоном падали на кафельный пол. Горький пороховой запах наполнил помещение.

Третьей пулей Малькольм продырявил живот Маронику. Он тихо застонал и начал сползать вдоль правой стенки металлической клетки.

Четвертая пуля не попала в осевшее тело Мароника. Ударившись о кафельную стену, она раздробилась на мелкие кусочки свинца, которые забарабанили по металлическим стенкам кабины и даже по потолку. Некоторые из них вонзились Маронику в спину, но ему уже было все равно.

Пятая пуля Малькольма застряла в левом бедре Мароника, подбросив тело умирающего.

Малькольм видел через щель под дверью кабины руки и ноги человека, безжизненно повисшего на сиденье туалета. Несколько красных пятен запачкало рисунок на кафельных плитках пола. Затем медленно, почти как будто умышленно, тело Мароника начало сползать на пол. Малькольм должен быть полностью уверен, что все кончено, прежде чем он увидит лицо Мароника.

Поэтому он нажал на спусковой крючок еще два раза, выпуская последние пули.

Тело Мароника сползло полностью на пол, затем слегка дернулось и затихло.

Малькольм видел часть мертвенно бледного лица. Смерть сгладила резкие впечатляющие черты, присущие внешнему облику Мароника, придав им довольно заурядное, остекленевшее выражение. Малькольм бросил пистолет на пол. Тот подскочил, покатился по скользким плиткам и замер возле тела.

Малькольму потребовалось несколько минут, чтобы отыскать телефонную будку. В конце концов миловидная, восточного типа стюардесса помогла несколько растерянному морскому офицеру. Он даже вынужден был занять у нее монету в десять центов.

– 493-7282. – Голос Митчелла слегка дрожал.

Малькольм не торопился. Очень усталым голосом он произнес:

– Говорит Малькольм. Все кончено. Мароник мертв. Почему бы вам не прислать кого-нибудь за мной? Я нахожусь в аэропорту «Нэшнл». Здесь же и Мароник. Я в форме офицера военно-морских сил. Буду ждать в северо-западном секторе посадочного зала.

Три автомашины с агентами ЦРУ прибыли в аэропорт на две минуты раньше дежурной полицейской машины, которую вызвал уборщик, обнаруживший кое-что еще, кроме грязных унитазов, в мужском туалете.

– Это было примерно то же самое, что стрелять птиц в клетке.

Трое сидели и не спеша попивали кофе. Пауэлл смотрел на улыбающегося весьма пожилого человека и доктора Лофтса.

– У Мароника не было никакого шанса.

Весьма пожилой человек посмотрел на доктора:

– Вы можете хоть как-то объяснить действия Малькольма?

Крупный мужчина подумал немного над ответом, затем сказал:

– Не поговорив с ним подробно, нет. Однако, учитывая его опыт последних нескольких дней, особенно смерть друзей и уверенность в том, что девушки нет в живых, а также воспитание, подготовку и общую ситуацию, в которой он оказался, не говоря уже о возможном действии лекарств, – я думаю, что его реакция была логичной.

Пауэлл кивнул головой в знак согласия. Повернувшись к шефу, он спросил:

– А как Этвуд?

– О, он будет жить, по крайней мере, пока. Меня всегда удивляла его неуклюжесть. Он слишком хорошо преуспевал, чтобы быть таким идиотом, роль которого он разыгрывал. Его можно будет легко заменить. Да, а как мы ведем дело со смертью Мароника?

Пауэлл усмехнулся:

– Очень осторожно. Хотя полиции это не нравится, но мы нажали и заставили их «поверить» в то, что «убийца с Капитолийского холма» покончил жизнь самоубийством в мужском туалете аэропорта «Нэшнл». Конечно, мы вынуждены были подкупить уборщика, дав ему взятку, чтобы он «забыл», что видел. Однако серьезных проблем нет.

Зазвонил телефон, стоявший на столе у самого локтя весьма пожилого человека. Послушав несколько секунд, он молча положил трубку и нажал кнопку, расположенную рядом с телефоном. Дверь открылась.

Малькольм постепенно приходил в себя после лекарств. В течение трех часов он находился практически на грани истерики, и все это время он говорил и говорил без остановки. Пауэлл, доктор Лофтс и весьма пожилой человек выслушали историю шести последних дней, спрессованную в короткие три часа повествования. Когда Малькольм кончил говорить, они сообщили ему, что Уэнди жива. Он был настолько вымотан, что его просто качало от нервного истощения, когда его отвели к ней. Он смотрел, не отрывая взгляда, на мирно спящее существо в светлой стерильной палате и, казалось, даже не замечал присутствия медсестры, стоявшей подле него. «Все будет хорошо». Она повторила это дважды, но он никак не прореагировал на ее слова. Все, что Малькольм мог видеть, была лишь маленькая головка Уэнди, сплошь обмотанная бинтами, да покрытое простыней ее тело, соединенное проводами и пластиковыми трубками со сложным аппаратом.

– Боже мой! – прошептал он со смешанным чувством облегчения и горя. – Боже мой!

Они разрешили ему постоять несколько минут около нее, соблюдая полную тишину, а затем отправили его отмываться. Сейчас на нем была его одежда, привезенная из дома, но даже в ней он выглядел довольно странно.

– А, Малькольм, мой дорогой мальчик, присаживайтесь. Мы не задержим вас долго. – Весьма пожилой человек был сейчас просто само очарование, однако, несмотря на все усилия, ему так и не удалось произвести на Малькольма желаемого впечатления – он не реагировал на его слова.

– Так вот. Мы не хотим, чтобы вы волновались из-за чего бы то ни было. Мы обо всем позаботились, все под контролем. После того, как вы хорошенько отдохнете, мы хотим, чтобы вы пришли к нам еще раз, и тогда мы побеседуем более подробно. Вы сделаете это? Не так ли, мой мальчик?

• Предыдущая
• 42/43
• Следующая